Овец, которых догнал Иса, было голов пятьдесят-шестьдесят, они мгновенно вновь обезумели и шарахнулись по сторонам, разбегаясь врассыпную. Пастух только теперь понял, что это за темные тени надвинулись на стадо, - оно почувствовало перед собою нечто гораздо более страшное, чем даже ледяной ураган. Это были волки. Их горящие глаза, оскаленные клыки, тяжелое звериное дыхание, лязг зубов надвигались с потусторонней неотвратимостью. Оставшиеся овцы заметались вокруг человека, отчаянно блея, словно ища у него защиты, и пастух не мог их не защищать. Он мгновенно обрел в душе силу и спокойную волю к смертельной схватке, готовность защищать беспомощных, кротких овец от лютых хищников, как это велось в степной жизни кочевников тысячи лет. Сам издав грозный, устрашающий крик, пастух бросился навстречу зверям. Их было пятеро, - мгновенно проскочив мимо него, словно и не заметив человека, не слыша его криков, звери набросились на овец и стали рвать их. Истошно оравшие бараны и ярки вмиг примолкли, словно онемели от смертного ужаса, и стали молча шарахаться из стороны в сторону, пытаясь увернуться от звериных клыков. Иса со всех ног бросился вслед за волками. Прямо перед ним оказалась светло-серая, почти белая, рослая волчица, видать, матерь стаи, - она с ходу схватила за горло овцу, мотнула ее и бросила наземь. Еще три волка рассеялись по сторонам от нее и тоже принялись рвать овец. Когда белая волчица, одним ударом клыков разорвав горло овце, подняла голову, человек нанес точный разящий удар дубинкой по ее переносице. Он хотел нанести еще один удар, взмахнул шокпаром, но волчица вдруг рухнула на землю и вытянулась рядом с овцой, которую только что зарезала. Иса знал, что и волка, и собаку можно убить, нанеся сильный удар по носу.
«Ладно, лежи теперь!» - сказал он про себя и, для верности еще два раза ударив зверя по голове, метнулся к другим, носившимся за овцами. А те, совершенно обезумев со страху, совершенно забыв и о буране, и о спасительном загоне, носились по кругу, неизменно попадая под удар волчьих клыков. Звери метались в середине этого рокового круга, и каждый наскок волка вырывал из него по одной овце с перерезанным горлом, летевшей на землю и судорожно дергавшей ногами. Снег вокруг них был испятнан кровью. Но живые, целые бараны и ярки не разбегались в стороны, удерживаемые вместе другим страхом - оказаться в одиночестве посреди степи. И этот страх был сильнее страха смерти в зубах хищников.
Волки, опьяненные запахом крови, впали в безумие убийства, резали беспомощных овец уже без цели насытиться или унести с собой добычу. В таком состоянии безумства одинокий волк или целая стая, оказавшись в тесноте отары, хватали подряд и мгновенно разрывали горло без выбора, в ослеплении яростной страсти убийства.
Пастух вбежал в эту безумную круговерть, и овцы, увидев человека, живой лавиной бросились к нему за спасением, издавая отчаянное блеяние, теснясь, закружились возле него. Близко из-за спины Исы выпрыгнул волк и, даже не оглянувшись на человека, бросился в гущу бегущих баранов, смешался с ними, вцепившись в загривок одного из них. Иса метнулся вперед и сходу нанес сильный удар шокпаром по голове волка. Тот сразу обмяк и рухнул на землю. Это был молодой волк, один из трех годовалых волчат, которых привела с собой белая волчица. Добив и этого двумя ударами дубинки в переносицу, Иса устремился к другим, возившимся со своими жертвами недалеко от него. Пастух был разгорячен небывалой в его жизни схваткой с диким зверьем, двух волков он уже уложил, а теперь он устремился к третьему, который догнал небольшую овцу, опрокинул ее на землю и навалился на нее, вцепившись в ее шею. Пока Иса бежал, в него словно влилась какая-то победительная сила, горячая и ликующая: он подскочил к волку сзади и, размахнувшись шокпаром, уверенно, могуче обрушил свой удар меж ушей зверя. Волк выпустил жертву и резко обернулся к нему, оскалив окровавленную пасть. Иса решительно и точно нанес ему разящий удар по переносице, и рослый волчонок пал на землю, бездыханный.
Истошно блея и вереща, овцы продолжали сбиваться в кучи и носиться вокруг пастуха, каждая из них старалась оказаться к нему ближе. Убив уже трех зверей, пастух посчитал, что один оставшийся волчонок уже не грозит ему большой опасностью, возможно, он уже сбежал. И в этот миг перед ним возник огромный черный волк, словно чудовищное привидение. Нападавший на стадо в одиночку, в стороне от волчицы с тремя волчатами, черный волк, вожак этой стаи, не был замечен Исой в суматохе ночного сражения. Между тем вожак успел задрать насмерть с десяток баранов, теперь на глазах у Исы с неистовой яростью схватил и бросил на землю еще одного. Всецело занятый борьбой и убийством жертвы, черный волк не заметил, как сзади к нему стремительно метнулся человек. И он опять вынужден был нанести зверю удар дубиной по голове, меж острыми ушами. Выпустив еще живую добычу, волк стремительно крутнулся на месте и оказался окровавленной мордой к лицу пастуха. С низким рычаньем бросился с земли ему на грудь, нацелившись в горло, Иса выставил навстречу прыжку взятый за концы шокпар, отбил прямой удар, клыки пронеслись мимо и впились в плечо Исы, ухватив за толстую складку одежды. Зверь был очень силен, рывок его зубов почти оторвал рукав толстого чапана, к счастью, не задев тела. Иса схватил обеими руками зверя за шею, стал душить его, волк стоял на задних лапах, и голова его пришлась вровень с лицом рослого пастуха. Распаленное дыхание их смешалось. Ударить еще раз волка не получилось, и пастух отбросил бесполезную дубинку.
Из разбитой головы матерого волка кровь стекала на глаза, в которых горела лютая злоба. Иса сам зарычал, как зверь, а потом закричал страшным, яростным нечеловеческим голосом. Волк не мог добраться до обнаженного горла человека, как бы отчаянно ни рвался: руки, как стальные клещи, стискивали матерого за шею. Напрягая все силы, оскалив зубы, Иса кричал страшным голосом.
Кровь с волчьей головы заливала ему руки. Пальцы стали неметь. Иса чувствовал: хватка его слабеет. Ноги слабеют, вздрагивая от напряжения. Держать на весу стоящего на задних лапах тяжелого волка становится все труднее.
И тут он услышал недалекий крик. К нему приближалась помощь.
Оказалось, что вслед за ним был послан один из «соседей», безлошадный бедняк Канбак...
- Ножом! Бей прямо в сердце! - прохрипел Иса.
Канбак быстро выхватил свой длинный нож и дважды погрузил его в грудь волка, поставленного Исой на дыбы. Волчье тело вздрогнуло, зверь свалился на землю и растянулся, откинув на сторону голову. Это был огромный, размером с жеребенка, матерый волк. Рядом с ним лег на окровавленный снег
Иса, лишенный последних сил в нечеловеческом напряжении схватки. Сосед Канбак, понимая его состояние, ничего не стал ему говорить, лишь молча снял с себя верхний чекмень без подкладки и, приподняв Ису, помог ему сначала натянуть на оголенную руку почти оторванный рукав чапана, потом сверх всего набросил свой чекмень. Вскоре Иса окончательно пришел в себя, и они вдвоем стали собирать уцелевших овец. Пересчитали их - из полусотни баранов волки порезали пятнадцать голов. Но поплатились за это гибелью почти всей стаи - четыре из нее были убиты, пятый, годовалый волчонок, скрылся. Но не всех из пятнадцати жертв звери задрали насмерть - около половины из них оказались ранены: искусанные в бока, в шею, в круп, они могли передвигаться.
Уже рассвело, ветер стих, степь накрыло тончайшей, легкой порошей. Два пастуха погнали к аулу уцелевшее стадо. Убитых волков связали попарно и потащили за собой волоком. Вскоре, еще до обеда, возвратились в аул.
Недавно аул Такежана был у всех на устах в связи с набегом Базаралы. И вот, снова заговорили об ауле - на этот раз по поводу геройского поступка пастуха Исы, спасшего стадо овец в буран и при этом голыми руками убившего четырех волков. Говорили о могучей силе Исы, безлошадного батрака, прославляли его как батыра, чей подвиг никем не будет повторен в степи. И народ ожидал, что за этот подвиг и спасение стада хозяева достойно вознаградят мужественного пастуха.
