Потом прибежал Ричард. Он ворвался в дом, когда я ещё завтракал.

— Егор Андреевич! — он был взволнован, глаза горели. — У меня идея!

— Доброе утро, Ричард, — я отхлебнул чаю. — Какая идея?

Он сел напротив, развернул на столе карту России.

— Смотрите. Мы обучили уже двадцать врачей. Они разъедутся по городам — Москва, Петербург… Будут оперировать, учить других. Это хорошо. Но этого мало.

Он ткнул пальцем в западную границу:

— Война придёт сюда. И здесь будут раненые. Тысячи раненых. Им нужна помощь немедленно, на месте. Если тащить их в тыл — большинство умрёт по дороге.

— Полевые госпитали, — кивнул я. — Да, это необходимо.

— Не просто госпитали! — Ричард встал, начав ходить по столовой. — Передвижные хирургические отделения! С эфирным наркозом, с инструментами, с обученными врачами! Мы можем оперировать прямо на поле боя, спасать тех, кто раньше был обречён!

Идея была здравой. В моей истории полевая хирургия появилась позже, но почему бы не ускорить процесс?

— Что тебе нужно? — спросил я.

— Время, — ответил Ричард. — И деньги. Нужно создать стандартный набор инструментов для полевого хирурга. Скальпели, щипцы, иглы, шовный материал. Нужны переносные столы для операций. Нужны запасы эфира, спирта, марганцовки. И главное — нужны обученные люди.

— Сколько времени?

— Три месяца на подготовку первого отряда, — прикинул Ричард. — Потом можно тиражировать.

— Хорошо, — кивнул я. — Я поговорю с Иваном Дмитриевичем. Он организует финансирование. Ты занимайся подготовкой.

Ричард просиял:

— Спасибо, Егор Андреевич! Вы спасёте тысячи жизней!

— Мы, — поправил я. — Мы спасём.

Днём меня пригласил к себе градоначальник Дубинин. Я приехал в его особняк, гадая, что случилось.

Глеб Иванович встретил меня в приподнятом настроении. Он выглядел моложе, чем обычно, глаза блестели.

— Егор Андреевич! — он пожал мне руку. — Проходите, проходите! У меня для вас новость!

Мы прошли в кабинет. На столе стоял графин с вином и два бокала.

— Что случилось? — спросил я, садясь.

Дубинин налил вина, протянул мне бокал:

— Центральная улица! Она полностью освещена! Все двадцать фонарей работают исправно! Вчера вечером я прошёлся по ней — Егор Андреевич, это сказка! Светло как днём! Люди гуляют, дети бегают, торговцы лавки до позднего вечера держат открытыми!

Он сделал глоток вина:

— А знаете, что самое важное? Преступность упала! Раньше по вечерам на этой улице грабили, резали. Темнота — лучший друг разбойника. А теперь? Светло! Городовому видно всё! За неделю не было ни одного случая!

— Это отличная новость, — улыбнулся я.

— И это ещё не всё! — Дубинин достал бумагу. — Помните, мы вводили систему контроля качества для детских колясок? Клеймо, проверка?

— Помню.

— Работает! — он хлопнул по столу. — Работает отлично! Мы прикрыли трёх кустарей, которые делали опасные подделки. Конфисковали товар, наложили штрафы. А честные мастера теперь гордятся клеймом! Говорят, что «тульское клеймо» — знак качества!

Дубинин поднял бокал:

— За вас, Егор Андреевич! За человека, который меняет Тулу к лучшему!

Мы чокнулись. Вино было хорошим, но я пил мало — голова должна была оставаться ясной.

— Глеб Иванович, — сказал я. — Это же только начало. Можно сделать больше.

— Что вы имеете в виду?

— Расширить освещение. Не только центральную улицу, но и другие. Особенно те, где торговля идёт. Это увеличит безопасность и оборот торговли.

Дубинин задумался:

— Это дорого…

— Но окупится, — возразил я. — Больше торговли — больше налогов. Меньше преступлений — меньше расходов на полицию и суды.

— А вы знаете, Егор Андреевич, вы правы, — кивнул он. — Я подам прошение губернатору. Попрошу выделить средства.

На следующий день на завод прибыл барон Строганов. Лично. С небольшой свитой, но без лишней помпы.

Я встретил его у ворот.

— Егор Андреевич! — он протянул руку. — Наконец-то встретились.

Мы пожали руки. Хватка у него была крепкая.

— Барон, — кивнул я. — Рад видеть вас в Туле.

— Я тоже рад, — улыбнулся он. — Очень рад. Знаете, после того, как мы по вашей рекомендации улучшили процент и качество выплавки, я подумал о том, что пора заимствовать те новшества, которые вы сделали тут, на оружейном заводе.

Мы прошлись по заводу. Я показал ему токарные станки с пневмоприводом, сверлильные станки для глубокого сверления, сборочные линии для ружей. Строганов смотрел внимательно, задавал вопросы, делал пометки в блокноте.

— Это революция, — сказал он, когда мы закончили осмотр. — Настоящая промышленная революция. Воронцов, вы понимаете, что делаете?

— Понимаю, — кивнул я. — Меняю производство.

— Не только производство, — покачал головой барон. — Вы меняете саму суть работы. Раньше всё зависело от мастера — от его силы, умения, опыта. А теперь? Машина работает за него. Мастер только направляет, контролирует.

Он посмотрел на меня:

— Я хочу предложить вам сделку. Большую сделку.

— Слушаю.

— Мои заводы на Урале. Железо, сталь, медь. Они работают по старинке. Молоты ручные, плавильни с вашей помощью улучшили. Теперь я хочу модернизировать само производство и подход к нему. Хочу, чтобы вы помогли.

— Чем конкретно?

Строганов достал из кармана список:

— Во-первых, пневматические молоты. Вместо ручных. Во-вторых, улучшенные плавильни с лучшим нагревом. В-третьих, освещение — ваши лампы. В-четвёртых — обучение мастеров. Я готов отправить к вам сотню человек, чтобы они учились.

Я задумался. Это масштабное предложение. Но и очень выгодное.

— Что вы предлагаете взамен?

— Металл, — просто ответил барон. — Сколько вам нужно. По себестоимости. Железо, сталь, медь, чугун. Всё, что производим. Плюс — доля в разнице прибыли от модернизированных заводов. Скажем, процент.

Это было щедрое предложение. Доступ к качественному металлу по низкой цене решал множество проблем.

— Мне нужно подумать, — сказал я. — Обсудить с партнёрами.

— Конечно, — кивнул Строганов. — Но не тяните. Время дорого. Война на носу, металл будет нужен в огромных количествах.

Когда он уехал, я позвал Григория.

— Что скажешь? — спросил я.

— Выгодно, — коротко ответил Григорий. — Очень выгодно. Металл по себестоимости — это экономия огромная. А процент от прибыли уральских заводов — это могут быть тысячи рублей в год.

— Но это дополнительная нагрузка, — заметил я. — Нам придётся отвлекать мастеров, чтобы обучать уральцев. Разрабатывать новые проекты для их заводов.

— Справимся, — уверенно сказал Григорий. — Тем более, Николай Федоров уже наладил систему обучения. Он сможет организовать курсы для уральских мастеров.

Я кивнул:

— Хорошо. Согласимся. Но с условием — они присылают мастеров партиями, по двадцать человек. Чтобы не перегружать нашу систему.

— Разумно, — согласился Григорий.

Вечером того же дня я встретился с Николаем Федоровым. Молодой учитель сидел в учебном классе, что-то записывая в своей тетради.

— Николай, — начал я. — У меня к тебе предложение.

Он поднял голову:

— Слушаю, Егор Андреевич.

— Ты отлично справляешься с обучением мастеров. Результаты впечатляющие. Уральцы, московские мастера, даже наши тульские — все довольны. Я хочу расширить это дело.

— В каком смысле?

— Превратить заводскую школу в полноценную Тульскую техническую академию. Место, где будут учить не только ремеслу, но и науке. Физике, химии, математике, инженерному делу.

Глаза Николая загорелись:

— Академия… Это амбициозно.

— Но возможно, — кивнул я. — Нужно разработать программу. Чему учить, в каком порядке, сколько времени на каждый предмет. Нужно найти преподавателей — физиков, математиков, химиков. Нужно оборудовать классы, лаборатории.