Проснулся я поздно. Машка давно встала, внизу уже шла привычная утренняя суета. Я быстро оделся, умылся холодной водой из кувшина и спустился к завтраку.

За столом сидели бабушка, мать и няня Агафья. Отец, как обычно, уехал рано по своим делам.

— Егорушка! — всплеснула руками няня, увидев меня. — Да ты же бледный весь! Не заболел ли?

— Всё в порядке, Агафья Петровна, — успокоил я её, садясь за стол. — Просто плохо спал.

Бабушка прищурилась:

— Опять до утра чертежи рисовал?

Я виновато улыбнулся:

— Идея одна пришла. Не мог уснуть, пока не набросал.

— Вечно ты что-то выдумываешь, — проворчала мать, но в голосе слышалась гордость. — Откуда что берется?

Матрёна принесла миску с кашей и кувшин молока. Я принялся за еду, а мысли уже были далеко — на заводе, в мастерской Савелия Кузьмича.

Позавтракав, я поднялся в кабинет, взял свёрнутые чертежи и спустился во двор. Захар уже ждал с оседланными лошадьми.

— Доброе утро, Егор Андреевич, — поздоровался он. — На завод?

— На завод, — подтвердил я, вскакивая в седло.

У ворот завода я оставил лошадь Захару и направился прямиком к мастерской Савелия Кузьмича.

Внутри уже кипела работа. Савелий стоял у горна, проверяя очередную партию пружин. Григорий и Фёдор Железнов склонились над верстаком, собирая новый замок с пьезоэлементом. Семён Кравцов в углу штамповал капсулы.

— Доброе утро, Егор Андреевич! — Заметил меня Григорий. — Рано вы сегодня!

— Доброе! Дело есть, — ответил я, подходя к верстаку. — Савелий Кузьмич, можно тебя на минутку?

Он отложил пружину, вытер руки о фартук:

— Конечно. Что случилось?

Я развернул чертёж на верстаке. Все мастера тут же столпились вокруг, с любопытством разглядывая схему.

— Что это? — спросил Григорий, прищурившись.

— Лампа, — ответил я. — Механическая лампа на пьезоэлементах. Будет давать постоянный свет без огня, без свечей, без масла.

Повисла тишина. Мастера переглянулись. Савелий Кузьмич наклонился ниже, изучая чертёж:

— Свет без огня? — недоверчиво переспросил он. — Как это возможно?

Я начал объяснять. Показывал на чертеже, как заводная пружина приводит в движение барабан с выступами, как выступы ударяют по рычагам, рычаги — по кристаллам кварца, кристаллы дают электрические импульсы, импульсы создают разряд в стеклянной колбе, разряд вызывает свечение газа.

Чем дольше я говорил, тем шире становились глаза у мастеров.

— То есть, — медленно проговорил Григорий, — вы хотите заставить камни светиться?

— Не сами камни, — уточнил я. — Газ в колбе. Кварц только даёт импульсы, которые создают разряд.

Фёдор Железнов почесал затылок:

— Егор Андреевич, я, конечно, верю вам… Но это же как волшебство какое-то!

— Не волшебство, а физика, — возразил я. — Тот же принцип, что и в ружейных замках. Только вместо пороха — газ в колбе.

Семён Кравцов подошёл ближе, вглядываясь в детали механизма:

— А часто эти выступы бить будут? По кристаллам?

— Шестьдесят-семьдесят раз в секунду, — ответил я. — Тогда свет будет казаться ровным, без мерцания.

— Ничего себе! — присвистнул он. — Это же механизм должен очень быстро крутиться!

— Именно, — подтвердил я. — Поэтому нужна хорошая пружина и точный переходник. Как в шарманке.

Савелий Кузьмич выпрямился, скрестив руки на груди:

— Егор Андреевич, я, конечно, готов попробовать… Но это ж работа ювелирная! Такие мелкие детали, такая точность! У меня руки для другого приспособлены — молот, наковальня, грубая работа.

Я понимал его сомнения. Действительно, механизм требовал точности ювелирного дела, а не кузнечного.

— Савелий Кузьмич, — сказал я, — а ты знаешь кто в Туле сможет сделать это лучше тебя?

— Егор Андреевич, я конечно попробую, вон, мужики помогут, но получится ли — уж не знаю.

— Получится. Главное начать, а там методом проб и ошибок… — начал я размышлять вслух. — Колбу закажем у Митяя в Уваровке. Он уже делал дистилляторы и ампулы. Справится и с этим. А газ… — я задумался. — Попробуем сначала просто разреженный воздух. Если не сработает, будем экспериментировать.

Фёдор Железнов спросил:

— А электроды? Из чего их делать?

— Из меди или латуни, — сказал я. — Главное — чтобы проводили хорошо и не окислялись. Ты можешь их сделать?

— Могу, — уверенно кивнул он. — Дайте размеры, сделаю.

Я достал карандаш, начал дорисовывать детали прямо на чертеже. Указал размеры электродов, расстояние между ними, способ крепления в колбе.

Савелий Кузьмич снова наклонился над чертежом:

— А сколько кристаллов нужно? Один или несколько?

— Лучше несколько, — ответил я. — Скажем, четыре-пять штук. Они будут работать поочерёдно, давая серию импульсов. Чем больше импульсов, тем ровнее свет.

Он кивнул, записывая что-то в свой блокнот:

— Значит, нужны кристаллы, электроды, стеклянная колба, пружинный механизм… Работы много.

— Зато если получится, — сказал я, глядя на них, — мы сделаем то, чего никто в России ещё не видел. Свет без огня. Чистый, яркий, безопасный. Представляете? Никаких свечей, никаких ламп с маслом. Завёл пружину — и работай при свете хоть всю ночь. Только это, мужики — основную то работу не забрасываем — нас там, — я поднял указательный палец вверх, — торопят с ружьями…

Но глаза у мастеров уже загорелись новой идеей. Григорий первым выпрямился:

— Давайте попробуем! Что нам терять?

— Правильно! — подхватил Семён Кравцов. — Тем более у нас уже опыт с кварцем есть. Знаем, как с ним работать.

Фёдор Железнов тоже кивнул:

— Я электроды сделаю. Сегодня же начну.

Савелий Кузьмич вздохнул, но в его глазах плясали озорные огоньки:

— Ну что ж, Егор Андреевич, вы нас уже не раз удивляли. Попробуем и это. Только вот к ювелиру может всё же стоить сходить. Без него пружинный механизм не сделать.

— Схожу прямо сейчас, — решил я, сворачивая чертёж. — Григорий, ты здесь командуй. Распредели задачи. Фёдор делает электроды, Семён готовит крепления, ты сам думай над общей сборкой. Я как от ювелира вернусь, продолжим.

Григорий козырнул:

— Постараемся!

Я вышел из мастерской, позвал Захара:

— Поехали в город. К ювелиру.

Я привязал лошадь к коновязи у лавки ювелира и вошёл внутрь. Первое, что бросилось в глаза, — сверкание. Десятки украшений в витринах, на бархатных подушечках — перстни, серьги, броши, цепочки. Всё это переливалось в свете солнца, падавшего из окна.

Услышав звон колокольчика над дверью, хозяин поднял голову:

— А, Егор Андреевич, добрый день! — поздоровался мастер. — Чем могу помочь на этот раз?

— Добрый день, — поздоровался я, заходя в лавку.

Я развернул чертёж на верстаке. Ювелир надел пенсне, придвинул лупу и начал внимательно изучать схему. Молчал долго. Я стоял рядом, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Наконец он поднял голову:

— Интересно. Очень интересно. Заводная пружина, переходник, барабан с выступами… Похоже на механизм музыкальной шкатулки, только сложнее. Всё логично, всё правильно. Но вот этот момент, — он ткнул пальцем в схему переходника, — здесь число выступов слишком большое. Пружина раскрутится за полчаса, не больше.

Я нахмурился:

— А как увеличить время работы?

Он взял карандаш, начал что-то подсчитывать на полях чертежа:

— Нужно добавить ещё одну ступень переходника. Вот здесь, — он рисовал дополнительные шестерёнки. — Это замедлит раскручивание пружины. Тогда хватит часа на два-три.

— Отлично! — обрадовался я. — А вы сможете сделать такой механизм?

Григорий Семёнович снял пенсне, протер его краем рубахи:

— Смогу. Я делал механизмы для музыкальных шкатулок, когда к нам приезжали шарманщики с европы. Это похожая работа, только поточнее нужно. Правда, времени потребуется. Недели две, может, три.

— Устраивает, — кивнул я. — А сколько это будет стоить?