Мы ещё немного обсудили детали, потом Иван Дмитриевич и Давыдов ушли. Я остался с мастерами.

— Ну что, мужики, — сказал я, глядя на них, — началась настоящая работа. Вы готовы?

Григорий первым выпрямился:

— Готовы, Егор Андреевич!

— Готовы! — подхватили остальные.

— Тогда за дело, — скомандовал я. — Времени мало, работы много. Но мы справимся. Обязательно справимся.

На следующее утро, едва позавтракав, я отправился к Ивану Дмитриевичу. Вчерашний успех с пьезоэлементом не давал покоя — я всю ночь прокручивал в голове планы. Четыре прототипа работали, это доказывало жизнеспособность идеи. Но для массового производства нужны сотни, если не тысячи качественных кристаллов кварца. А где их взять?

Тульские ювелиры? Их всего двое-трое в городе. Даже если загрузить их работой полностью, они физически не смогут обработать такое количество. Уваровское месторождение? Там песок кварцевый, конечно, но найти среди него достаточно крупных и чистых кристаллов — задача не из лёгких. Нужно было решение масштабное, государственное.

В конторе Ивана Дмитриевича охрана меня знала и пропустила без лишних вопросов.

— Егор Андреевич! — поздоровался Иван Дмитриевич, поднимаясь из-за стола, заваленного бумагами. — Не ожидал вас так рано. Что-то случилось?

— Нам нужен кварц, — коротко сказал я. — Много кварца. Если мы хотим перевести хотя бы часть производства ружей на эту систему, понадобятся тысячи обработанных кристаллов.

— Тысячи? — он поднял бровь.

— Минимум, — подтвердил я. — Одно ружьё — один кристалл. Если делать запасные — то и больше. Тульские ювелиры с таким объёмом не справятся. Их всего двое-трое, и они заняты своими заказами. Да и вряд ли объем такой насобирается у них.

Иван Дмитриевич встал, прошёлся по кабинету, заложив руки за спину. Я видел, как он размышляет, просчитывает варианты.

— Понимаю проблему, — наконец сказал он, останавливаясь у окна. — Закупать кристаллы по несколько штук у местных ювелиров — это капля в море. Нужен другой подход.

— Вот именно, — согласился я. — Поэтому я и пришёл к вам. Это уже государственного масштаба задача.

Он повернулся ко мне, прищурившись:

— А вы уверены, что секрет производства останется у нас? Ведь чем больше людей будет в курсе, тем выше риск утечки информации.

Я покачал головой:

— Я не собираюсь раскрывать технологию полностью. Пусть ювелиры обрабатывают кристаллы по моим чертежам — они будут знать только размеры и форму, но не назначение. Сборку замков мы делаем сами, здесь, на заводе. Никто не увидит полную картину.

— Умно, — одобрил он. — Хорошо. У меня есть информация, которая может вам помочь.

Он вернулся к столу, начал рыться в бумагах. Наконец извлёк какую-то папку, открыл её.

— По моим каналам прошли сведения, — начал он, водя пальцем по строчкам, — что в Петербурге есть один толковый ювелир. Григорий Пантелеевич Саламандра. На углу Невского и Большой Морской у него ювелирный магазин. Человек известный, работает с императорским двором, заказы выполняет крупные. И, что важно, у него целая мастерская с учениками и подмастерьями.

Саламандра… Я вроде бы слышал это имя. Карл Фридрихович упоминал его или Игорь Савельевич — не помню уже, да и не важно.

— Да, слышал о таком, — кивнул я. — Мастер известный.

— Вот именно, — Иван Дмитриевич закрыл папку. — Я напишу письмо своим коллегам в столице. Попрошу их связаться с Саламандрой и передать ваш заказ. Тайной канцелярии он вряд ли откажет.

— Отлично, — обрадовался я. — Но нужно соблюсти секретность.

— Естественно, — согласился он. — У вас есть подробный чертёж обработанного кристалла?

Я полез во внутренний карман кафтана, достал свёрнутый лист бумаги. Ещё вчера вечером, вернувшись домой, я тщательно перечертил образец, добавил все необходимые размеры, пометки, требования к качеству.

— Вот, — протянул я ему лист. — Здесь всё подробно. Размеры, форма, требования к прозрачности и отсутствию трещин. Даже указал допустимые отклонения.

Иван Дмитриевич развернул чертёж, внимательно изучил:

— Всё понятно, ничего лишнего.

— Да, Иван Дмитриевич, — твёрдо ответил я. — Я сделал чертёж максимально обезличенным. Никаких пояснений о назначении. Просто технические требования к обработке кристаллов кварца. Саламандра получит заказ, выполнит его, получит деньги — и не будет знать, для чего это нужно.

— А если он спросит? — прищурился Иван Дмитриевич. — Ювелиры народ любопытный.

Я усмехнулся:

— Скажете, что это для оптических приборов. Для телескопов, например. Или для каких-нибудь научных экспериментов. Кварц используется в разных областях — он не догадается об истинном назначении.

— Ладно, — кивнул он, складывая чертёж. — Убедительно. Сегодня же отправлю письмо в столицу. Думаю, через неделю-полторы получим ответ.

— А сколько кристаллов можно заказать на первый раз? — спросил я.

Иван Дмитриевич задумался, потирая подбородок:

— Начнём с пробной партии. Скажем, сотня штук. Проверим качество, скорость выполнения. Если всё устроит — закажем больше.

— Разумно, — согласился я. — Сотни хватит на первые испытательные образцы и небольшую партию ружей для войсковых испытаний.

— Вот и замечательно, — он убрал чертёж в папку. — Деньги на заказ выделю из государственного бюджета. Это стратегически важный проект, так что финансирование будет.

Я облегчённо выдохнул. Это снимало с меня огромную головную боль. Организовывать поставки кварца самостоятельно было бы крайне сложно и дорого.

— Спасибо, Иван Дмитриевич, — искренне сказал я. — Это очень поможет.

Он отмахнулся:

— Это моя работа — обеспечивать вас всем необходимым. Вы делаете дело, я убираю препятствия. Так что всё честно. Ладно, не буду вас задерживать. Уверен, у вас ещё дел невпроворот.

Я встал, пожал ему руку:

— Спасибо ещё раз. Как только будут новости из Петербурга — дайте знать.

— Обязательно, — пообещал он.

Я вышел из его конторы, спустился по лестнице на улицу. Захар ждал с лошадьми у крыльца.

— Куда теперь, Егор Андреевич? — спросил он.

— Домой, — ответил я, садясь в седло.

Я вернулся домой после разговора с Иваном Дмитриевичем в прекрасном расположении духа. Вопрос с кварцем решался, производство набирало обороты, всё шло по плану. Захар отвёл лошадей в конюшню, а я направился к дому.

Но едва я подошёл к крыльцу, как услышал голоса во дворе. Женские, оживлённые. Обогнул дом — и увидел целую компанию. Машка, бабушка, няня Агафья, моя мать… и ещё одна дама в роскошном тёмно-синем платье с меховой оторочкой. Княгиня Елизавета Петровна Шуйская.

Все они столпились вокруг коляски, которую я привёз из Уваровки. Машка что-то объясняла, показывая, как корзинка качается на ремнях, как легко катятся колёса. Княгиня ахала, склонившись над коляской, трогала кожаную обивку, проверяла крепления.

— А вот и сам изобретатель! — заметила меня бабушка.

Все повернулись. Княгиня выпрямилась, расправила юбки и направилась ко мне с широкой улыбкой:

— Егор Андреевич! Добрый день! Как же вовремя вы подоспели!

Я снял шапку, поклонился:

— Добрый день, Елизавета Петровна. Рад вас видеть. Что привело вас к нам?

Она взяла меня под руку, повела обратно к коляске:

— Вот, приехала навестить вашу супругу, узнать, как здоровье, как беременность протекает. А Машенька мне такое чудо показала! — она указала на коляску. — Я наслышана о вашем таланте в изобретательстве, Егор Андреевич, но чтобы вот так — для удобства прогулок с маленьким ребёнком! Это же что-то невероятное!

Машка застенчиво улыбалась, стоя рядом. Бабушка и мать переглянулись с довольным видом. Няня Агафья качала головой, причитая что-то про «нашего Егорушку-умницу».

— Просто хотел, чтобы и нам и ребёнку было удобно, — скромно ответил я.

— Удобно⁈ — Княгиня всплеснула руками. — Да это же гениально! Смотрите — корзинка качается, как люлька! Колёса мягкие, не трясёт! И катится легко, одной рукой можно везти!