Поневоле вспоминается сцена из фильма «Москва слезам не верит», когда отец Александры вдруг заявился к ним домой. Вот примерно так же. Но мы ведь не в фильме, а в самой что ни на есть настоящей жизни. И встреча выглядит, по меньшей мере, странно. Когда Игорь на меня смотрит, я слегка смущаюсь, а он начинает спрашивать, чем я занимаюсь и что мне вообще нравится.

Признаюсь, что совсем скоро получу диплом инженера-строителя, и это еще больше удивляет моего отца:

— Надо же, дочь, оказывается, пошла по моим стопам! Ира, как ты могла скрывать от меня такое сокровище?

— Простите, а вы тоже работаете в этой сфере? — осторожно спрашиваю я, пока мать мнется с ответом. Постепенно разговор становится все интереснее.

— «Алмаз Инвест Строй». Может, слышала о таком? Это моя компания.

Выпадаю в осадок. Нижнюю челюсть приходится ловить ладонями в прямом смысле этого слова. Конкурент Германа — вот, кто он. Теперь ясно, почему его имя показалось таким знакомым.

Не понимая, что со мной, он продолжает рассказывать о своей работе, одновременно поглядывая на меня. Спрашивает об учебе, о планах на будущее. И я довольно скромно отвечаю, что пока еще не знаю, где именно буду работать. О романе с Касаткиным и вовсе молчу в тряпочку. Сперва надо обсудить тему с Германом. Да и роман наш может закончиться очень быстро.

Мама ест торт, не вмешиваясь в беседу. А мне кусок в горло не лезет. Едва заставляю себя отломать немного и положить в рот, да и то, чтобы хоть какое-то время не отвечать на вопросы. Перевариваю новую информацию, пока толком не зная, как лучше реагировать на слова отца.

— Я хотел бы познакомиться с тобой поближе. А еще познакомить тебя со своей старшей дочерью, Кристиной. Вы с ней похожи. Правда, у нее совсем не мой характер — вся в свою мать, — говорит тем временем Вольский.

— А мы уже знакомы, — вспоминаю я и о том, что Герман когда-то едва не породнился с этим человеком, после чего они оказались «по разную сторону баррикад». Надо выяснить, что между ними произошло, в чем был предмет спора. Чтобы разобраться для себя, могу ли я доверять своему новому родичу.

— Как это? И где познакомились? — удивляется отец.

— В театре. Около месяца назад, — проглотив кусочек, сообщаю я.

— Точно, где же еще она может ошиваться... У нее какие-то отношения с режиссером.

Наверное, зря об этом сейчас сказала, но уже поздно. Как говорят: слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Теперь он спросит у своей Кристины, как все было, и поймет, что я находилась в театре с Германом. Но это никоим образом не подтверждает нашу интимную связь с главой «Эталон-групп». Отец и так узнает, где я проходила практику — мать наверняка проболтается.

— У меня есть предложение, и я хочу, чтобы ты хорошенько подумала, — тихо говорит Вольский, когда мать выходит, решив унести тарелки.

— Да? И какое? — делаю невинные глаза, хотя в голове в этот момент крутятся сотни мыслей и предположений. Мне уже не терпится обсудить все с Германом.

— Я хочу подтвердить наше родство официально. Сдать анализы на совпадение ДНК. Конечно, я и так верю, что ты моя дочь — ты очень на меня похожа. Но, пойми меня правильно, Алина…— выдает он совсем неожиданно.

— Но зачем это вам? — не выдерживаю я.

— У меня всего два ребенка, один из которых — ты. Кристина совершенно не хочет вникать в нюансы моего бизнеса. Я вообще не знаю, что у нее в голове. Возможно, потом тебе перейдет часть моих активов… Я пока не уверен, время покажет, могу ли доверять тебе. Но подстраховаться заранее должен.

— О как… Мне надо подумать, — говорю я, пребывая в шоковом состоянии.

— Подумай. У нас есть время. И еще… Я хочу, чтобы ты обращалась ко мне на «ты», а не по имени-отчеству. Все же мы не чужие друг другу люди.

— Договорились, — киваю я.

— Тогда, может, мы пока куда-нибудь сходим? Познакомимся поближе? Куда ты хочешь? В ресторан? Или в парк. Я тысячу лет не был в нашем парке.

Говорит так, будто я маленький ребенок. Но я все детство мечтала, чтобы отец вдруг нашелся и сводил меня в парк. Завидовала подругам, у которых были оба родителя. И сейчас где-то под ребрами начинает щемить некой тоской по упущенным годам. Возможно, я бы и сама хотела погулять с ним по парку.

— Давайте… — замолкаю под его пристальным взглядом. — Давай решим этот вопрос позже. Запиши мой номер телефона…

А затем ухожу в свою комнату, дав ему возможность пообщаться с мамой наедине. Сперва надо обсудить все с Германом, матерью и бабушкой, выслушать разные мнения, а уж потом принимать решение, хочу ли я обзавестись таким вот родственником. Точнее, папой.

Однако я не могу сказать, что он мне не нравится. В сравнении с Кристиной, Игорь Вольский выглядит довольно серьезным человеком, который слов на ветер не бросает. Но как это родство скажется на моей будущей жизни — тайна, покрытая мраком. И мне надо хорошенько все осмыслить, прежде чем соглашаться на тест и дальнейшее общение.

Герман

И все же Вольский поступил по совести, решив официально признать дочь.

Я даже не ожидал от него такого человеческого поступка.

Он мог бы пойти на попятную, сказать, что Ирина сама виновата, а он не имеет никакого отношения к взрослой совершеннолетней девушке — даже если она и его по крови. Но он сделал все иначе.

Новости я узнал от Алины, когда заехал в воскресенье вечером, чтобы вместе посидеть в какой-нибудь уютной кафешке, а после отвезти ее к себе.

Она так эмоционально рассказывала о встрече, а потом испуганно смотрела мне в глаза, что я даже сам растерялся, не нашелся, что сказать.

Конечно, она не знала главного — что именно толкнуло ее мать на встречу с Вольским. А вот я отлично знал. И теперь не мог признаться Алине в том, что неделю назад приехал на работу к Ирине Владимировне, откуда забрал ее после уроков, хоть та поначалу и сопротивлялась. Мы провели с ней около двух часов в небольшом ресторанчике, и все это время я, как мог, пытался ее вразумить.

Поначалу она противилась общению. Но между нами все же состоялся серьезный разговор по душам, в результате которого, пусть и с большим трудом, приведя сотню аргументов, мне удалось убедить ее позвонить Вольскому и рассказать о существовании дочери.

Я лично дал Ирине Владимировне его телефон и заручился обещанием, что она не станет откладывать признание в долгий ящик. Но Алине ничего не сообщил, толком не зная, поступит ли ее мать, как следует, или придумает новые причины для отказа.

Мы с Вольским уже начали обсуждение совместного проекта. Но об этом Алина тоже пока не знает. И сам я молчу, что снова связался с отцом Кристины. Не хочется скандала.

Однако вижу в совместной деятельности большие перспективы и много плюсов для себя. И дело тут не в Алине, которая оказалась его дочерью. Даже если бы она была дочкой нищего, я бы все равно полюбил ее. Просто она так эмоционально рассказывала об отце, что я не выдержал.

Хочется подарить ей весь мир, и это — малая толика того, что я могу для нее сделать. Пусть она будет счастлива, что у нее есть такой отец.

Мы с Игорем наконец-то помирились. Все наши разногласия остались в прошлом, хоть теперь я и держусь начеку. Он рассказал, как в те годы на него давили местные «братки», и он решил привлечь Кристину, чтобы завладеть моей фирмой, как от него требовали. Но потом очень жалел своем решении.

А вот Кристина никогда меня не любила. Не спорю, я ей нравился, как мужчина, но деньги ей всегда нравились гораздо больше. А именно их обещал ей отец.

Стоит ли сейчас ворошить прошлое, которое давно кануло в лету?

Я и сам не знаю. Но умение прощать — одна из самых важных человеческих черт. Месть еще никого до добра не доводила. В конце-то концов, тогда все для меня обошлось малой кровью — лишь расторжением помолвки с Кристиной.

Пусть после этого я и страдал, вспоминая о ее обмане.

Игорь Дмитриевич и впрямь сильно изменился за прошедшие годы. Конечно, здоровая конкуренция между нами всегда имела место быть, но это не он хотел меня подставить перед Градовым, а человек, которому я полностью доверял.