Через минут пять он отодвигает полоску трусиков в сторону и принимается ласкать меня пальцами прямо в таком положении. И я чувствую, насколько сильно его хочу. Я вся промокла, между бедер полыхает пожарище. И это пламя распространяется по всему моему телу, не спрашивая разрешения.

Неистовый огонь можно погасить только сексом, на который Герман и нацелился. Впрочем, и я тоже.

— Мм, такая горячая ягодка, — шепчет он, продолжая меня раздевать.

Моя блузка улетает на подоконник, потом Герман приподнимает меня, чтобы снять юбку, — и та оказывается на спинке стула.

Туфли я сняла еще в прихожей, так что быстро остаюсь перед Германом в одном лишь кружевном нижнем белье, которое уже находится не на своем месте, ведь лифчик он тоже успел приспустить.

Чувствую себя развратной самкой, что течет при одном лишь виде самца, и поражаюсь своей же реакции. Со мной такое вообще впервые.

— Продолжим здесь или в спальне? — игриво спрашивает Герман, снимая с себя футболку. И я обращаю внимание на выпуклость в области паха.

На мгновение закрываю глаза, чтобы пережить момент и прийти в себя.

Это ведь для меня всего второй раз. Наверное, опять будет больно…

— В спальне, — шепчу распухшими от поцелуев губами.

— Тогда не будем терять время, — увлекает он меня в сторону дверей.

Зная, что в доме никого нет, я не испытываю особого стеснения. И все равно неловко идти по гостиной в обнаженном виде. Ну почти. Белье все еще на мне.

Но рука Германа на моей талии несколько снимает напряжение.

Минута — и мы в знакомой комнате. За окном алеет закат, и это выглядит чертовски романтично. Мягкий свет уходящего сентябрьского дня заливает помещение через приоткрытые жалюзи на окнах. Температура здесь идеальная — ни холодно, ни жарко.

— А давай примем ванну вместе? — неожиданно предлагает он.

— Уверен, что это хорошая идея?.. — кошусь в сторону ванной комнаты.

— Да. У меня ведь большое джакузи. Мы поместимся там с легкостью.

И вот мы уже лежим в воде в окружении пузырьков. Он — внизу, а я — на нем. При этом мы до сих пор так и не добрались до самого сладкого. Прелюдия растягивается уже на час, и мне самой невтерпеж дойти до главного.

Но сперва Герман поднимает меня и усаживает на бортик. Разводит в сторону мои бедра и касается кончиком языка набухшей влажной плоти. Мой клитор под его напором начинает пульсировать так, что я сама это чувствую. И Герману явно нравится моя реакция. Он дразнит меня все сильнее.

И пока он меня ласкает, кажется, я вот-вот взлечу к небесам — в переносном смысле, конечно. Но это и впрямь потрясающее ощущение. А когда к языку добавляются два пальца, игриво проникая в меня, я и вовсе выгибаюсь назад, упираясь руками в отделанную керамогранитом декоративную полку.

Откуда-то изнутри поднимается горячая волна, и ее приливы качают меня из стороны в сторону. Все пространство вокруг меркнет, остаются лишь пальцы Германа и его язык, который проделывает со мной нечто невероятное.

Как на автомате, глажу мокрые волосы Германа, его мускулистые плечи…

Но он все-таки решает остановиться на самом интересном. Выходит из ванны сам и поднимает меня. Обхватываю руками его шею, обняв ногами бедра. И он несет меня в комнату. Опускает на постель, а сам оказывается сверху.

Его твердый член упирается в разгоряченное место, которое будто и не мое вовсе. Я еще ни разу не получала подобных ощущений. И даже не подозревала, что могу так откликаться на оральные ласки. Может, это и был тот самый пресловутый оргазм? Я понятия не имею, каков он на самом деле.

Герман с легким нажимом толкается в мое жаркое лоно. И я удивляюсь, насколько легко оно его принимает на сей раз.

Конечно, поначалу чуть-чуть больновато. Но боль очень быстро проходит, и вскоре я получаю настоящее наслаждение. Мне нравится чувствовать его внутри, нравится ощущение мужского веса над своим телом, его власть…

Наверное, я уже схожу с ума, раз у меня возникли эти мысли…

— Алина, солнышко… Ты такая сладкая… Я долго не выдержу, — шепчет он мне в ухо, продолжая делать неторопливые толчки.

А я… я просто не знаю, что ответить, и удивленно хлопаю ресницами.

Однако Касаткин вдруг решает сменить позу. Приподнимается и подкладывает мне под ягодицы маленькую подушечку. Теперь я ощущаю мужскую плоть еще круче, чувствую, как он упирается во что-то внутри, и прикусываю губу.

Герман начинает ласкать пальцем клитор — и меня накрывает окончательно. Все тело — будто природная стихия, которой управляет ОН. Оно вибрирует, подчиняется Касаткину, словно создано, чтобы он это со мной делал.

Пульсация между ног становится невыносимо острой. И я уже кричу, не сдерживая порыв страсти. Потому как не совсем понимаю, что происходит.

Почувствовав мое состояние, он замедляется, позволив мне насладиться моментом сполна. А я еще с минуту не могу очнуться, пребывая в какой-то эйфории.

Новые необычные ощущения туманят разум, затмевают все остальное. И они не заканчиваются — лишь немного слабеют, когда Герман продолжает входить в меня. В конце он чуть усиливает напор — и тут же вытаскивает свой член, чтобы кончить мне на живот…

Несколько минут мы лежим рядом и тяжело дышим. Затем Герман поворачивается ко мне. Наши пальцы переплетаются. И это придает мне уверенности, что у нас с ним впереди будет еще что-то волшебное.

— Это был лучший секс в моей жизни, без преувеличения, — говорит он.

— И мой тоже, — пытаюсь улыбнуться, но пока слишком потеряна.

— Дальше будет еще интереснее, я тебе обещаю, котенок. — Герман разворачивается и наклоняется, чтобы поцеловать меня в губы. А я… снова завожусь, будто мне было мало предыдущего соития. Я так сильно его желала, что теперь сама не готова останавливаться на единственном акте близости.

И мне пока совершенно не хочется возвращаться домой, хоть сразу я и не собиралась ночевать у Касаткина. Плевать на все. Только бы он и дальше был рядом…

Только бы эти сладостные мгновения никогда не заканчивались…

Герман

И все-таки Алина не уезжает.

Она остается у меня до утра, лишь отправив матери сообщение, в котором пишет, что ночует у своей подруги. Тот факт, что она не хочет признавать наши отношения, слегка царапает мою гордость. Но я и так рад, что сегодня она не строит из себя недотрогу и наконец-то приехала ко мне.

Не могу насладиться ее идеальным телом, да и просто близким общением. Не могу надышаться этой девочкой, будто она стала для меня чем-то особенным, вросла в меня за эти пару месяцев всем своим существом. Она моя — и точка.

Не собираюсь отпускать, не хочу делить ее с кем бы то ни было.

Мы занимаемся любовью трижды, с перерывами на отдых. Конечно, я мог бы и продолжить, но вижу, что Алина пока не готова к большему. Завтра у нее и так наверняка будет все болеть, и я заранее чувствую за это свою вину.

Она засыпает на моем плече, и я боюсь пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Хотя так и хочется дотронуться, погладить ее щеку, волосы, обнять покрепче.

В конце концов, засыпаю с приятной мыслью о том, что продолжу с ней встречаться во что бы то ни стало. Даже когда она вернется к своей учебе. Вечера полностью в нашем распоряжении, да и переписку с телефонными разговорами никто не отменял. Хватит уже шифроваться и делать вид, что между нами ничего нет. И мне наплевать, что подумают все остальные. Это на работе я еще сдерживался, чтобы оградить Вишенку от лишних слухов.

Утром я поднимаюсь первый. Ласкаю взглядом растрепанную спящую девчонку, чем-то похожую на пушистого котенка. Она так мило скрутилась в углу постели, что я невольно улыбаюсь. А потом иду на кухню, чтобы заварить кофе и принести его в спальню.

Не думаю, что Алине кто-нибудь приносил кофе в постель. Да я и сам никогда таким не занимался. Надеюсь, ей будет приятен этот знак моего внимания.

Однако, когда вхожу с подносом, она уже сидит полностью одетая. Сюрприз удался лишь наполовину. Но стараюсь не показывать своего огорчения, словно так все и было задумано. Ставлю завтрак на небольшой столик у окна.