Потом мы перешли к гранатам. Витя достал из подсумка пластиковую болванку, похожую на РГД-5, но невероятно лёгкую словно игрушечную.

— Вот. У тебя в разгрузке такие же. Непривычно? Вес другой — траектория другая.

Я взял гранату. Он был прав. Рука, привыкшая к тяжести настоящего железа, обманывалась. Первый бросок ушёл куда-то в потолок.

— Видишь, — усмехнулся Витя.

— Мне с репликами не работать. — проговорил я.

Тогда он кивнул и подвёл меня к глухой бетонной стене, за которой, по легенде, сидел условный противник.

— Если ты на 100% уверен, что прямо за углом, в метре от тебя, стоит враг — есть «самалийская» техника. Не выглядывай. Просто высунь ствол за угол, навскидку, и дай очередь. Вероятность попадания — 50/50, но ему это точно не понравится. А ты уже готовишь гранату. Грязно, в страйкболе запрещено, но в деле работает.

Потом была отработка выхода за угол с превентивной пристрелкой.

— Если знаешь что за углом противник. Режешь угол не выглядываниями, а очередью в угол, и уже под эту канонаду дорезаешь пространство где находится противник. Пока пули летят, ты уже выходишь из-за укрытия. Экономишь те самые полсекунды, за которые он мог бы тебя поймать.

Мы отрабатывали это снова и снова. Под стрекотания пластиковых шаров о стены укрытия.

— Блок медицины тебе, кстати, нужен? — спросил вдруг Витя, когда мы сделали перерыв.

— Нужен, наверное, — ответил я.

— Вон я вижу у тебя аптечки. Представим, что тебя ранило в правую руку и нужно наложить жгут. У тебя есть жгуты в аптечках?

Я не знал, что там есть, а чего нет, и полез смотреть, сказав, что это тоже подарок. Вскрыв одну из чёрных, компактных аптечек, я увидел чёткий, продуманный набор: современный турникет CAT с пластиковой основой и прочной липучкой, упакованный для быстрого вскрытия. Рядом — гемостатические повязки, кровоостанавливающий тампон, стерильные бинты и салфетки разных размеров, хирургический лейкопластырь, ножницы, перчатки, маркер для отметки времени наложения жгута. И в отдельном запаянном пакете — шприц-тюбик с обезболивающим. Надпись гласила: «Фентанил. Для купирования сильного болевого синдрома».

— Ни хера себе комплектация, — присвистнул Витя, заглядывая через плечо. — И жгут CAT, и гемостатик, и… это что, обезболивающее? Фентанил? Да тебя, брат, наверное, очень ценят, раз так упаковали.

Он взял жгут и показал на себе, а потом на мне, как надо.

— Смотри. Твоя правая рука прострелена, ты её почти не чувствуешь. Жгут всегда накладывается выше раны, ближе к сердцу. Берёшь его в левую руку. Протягиваешь под конечностью, заводишь хвост в пряжку. Потом тянешь за свободный конец, пока кровь не остановится. Заводишь хвост под ветровую — и фиксируешь липучкой. Потом крутишь ветровую до предела, пока не пережмётся всё, что можно. Фиксируешь её в пазе. И обязательно пишешь время маркером прямо на лбу или на жгуте. Всё одной рукой. Болезненно, адски, но если делать быстро — выживешь. Не делать вытечешь.

Я попробовал, левой рукой накладывая жгут себе на правое плечо. Неудобно, когтисто, но после нескольких попыток начало получаться.

— Молоток, — кивнул Витя. — Запомни: тот, кто прислал тебе это, не хочет, чтобы ты сдох от потери крови. Ценят, значит.

Витя оказался отличным инструктором: жёстким, въедливым, но без лишней пафосной мути.

— Всё это, конечно, красиво, — сказал он в конце, вытирая пот. — Но в Африке, говорят, народ дикий. Могут и по дрону из дробовика палить, и гранатомёт из-за угла выставить. Никакой дрон не спасёт если сам зазеваешься. Так что запоминай базу. А навороты — это уже потом, там музыканты тебя научат.

Тренировка закончилась. Я кивнул, снимая шлем. Воздух в подвале был спёртым от пороховой пыли и пота с порохом от наших гранат. Что-то вспоминалось из СОБРА, или со срочки в Афгане, что-то я слышал впервые, например то что с дронов и правда скидывают гранаты, и даже существуют дроны камикадзе.

И в этот момент в кармане завибрировал телефон. Одно СМС. От Дяди Миши.

«Скажи инструктору. Что музыканты просили не болтать, что ты у него был и что при тебе было.»

Фэбосы следили за мной даже сейчас, через сотовый наверное? Или просто запоздалое сообщение?

— Вить, — сказал я тихо. — Ребята с оркестра просили сильно не распространяться, что я у тебя был и что у наших в Африке есть такая экипировка.

С этими словами я положил на стол пятитысячную купюру.

— Понял. Я же не дурачок совсем, — улыбнулся он, забирая пятёру. — Приходи тренить еще, или играть в страйкбол.

— Я не знаю когда у меня отправка, так что по тренам скорее всего да, а по играм нет. У спортсменов страйкболистов всё таки всё другое, — ответил я.

— Поэтому военные и менты тут так ценятся, чтобы показывать настоящие техники.

— Спасибо за тренировку, — я снова сложил экипировку в пакет.

— Не за что. Только смотри, не забывай быть живым.

— Не забуду.

Я улыбнулся. Специфическое чувство юмора было, кажется, у всех, с кем мне приходилось иметь дело в этой новой жизни. От Дяди Миши до ментов. Может, это и был главный закон выживания — вовремя понять, когда шутка заканчивается и нужно начинать стрелять. Или наоборот.

Я вышел на ночную улицу. В голове гудело от новой информации, а в кармане ждал очередной список дел. Шины, Ира… и тихая, навязчивая мысль о том, что все эти тренировки — не для Африки. Скорее всего они для той самой «стрелки», которая, может и не состояться.

И тут, пришло еще одно сообщение: ВНИМАНИЕ! Сегодня ночью…

«ВНИМАНИЕ! Сегодня ночью быть в полной боеготовности», — предупреждал меня текст.

«Желаем вам хороших выходных», — подумал я, вспоминая предпоследнее послание. Ну ничего, сон — смерти брат.

Вернувшись домой, я стал решать, в чём именно буду «работать», причём если говорят быть наготове, значит, это не обычная ликвидация, а прямо боевая задача. Ладушки, я всё равно не хотел спать. С одеждой я определился: старые кроссовки тёмного цвета, костюм с надписью «СССР», жаль, балаклаву сжёг, был бы подшлемник, ну а уже сверху надену всё своё снаряжение, если надо.

Всё это я разложил на стульях, проверил свой РПК — должен стрелять, на грудь в разгрузку сунул бесшумный пистолет, гранаты в подсумки, аптечку одну на правый бок, другую на левый.

Теперь — коммуникация. Я достал сотовый и набрал сообщение Ире: «Привет, к сожалению, дёрнули в усиление. Сегодня меня не будет. Целую». И, получив в ответ несколько грустных смайликов с поцелуйчиками и сердечками, переключил чат на взводного: «Дмитрий Дмитриевич, я что-то подстыл и температурю, завтра на занятия не смогу прийти, чтобы никого с роты не заражать, лекции потом перепишу, и в субботу буду как штык на работе. Сейчас ноги в тазик с горчицей суну». Ответом было: «Понял тебя, лечись! Об ухудшении дай знать и дуй на Макрушино в клинику».

Ну, вроде всё. Броню подготовил, оружие подготовил, коммуникацию отменил всякую, что же осталось? Шины.

Не успею. Придётся ехать на старых. Если вообще придётся ехать.

Посетив ванную со скупой душевой лейкой на воду, ввиду засорения той, я принялся ждать. Телефон, как всегда, был на звуке, и вот в этот момент что-то стукнулось в окно, а потом еще и еще раз. Выключив свет, я посмотрел сквозь стекло: напротив окна висел дрон, только маленький. Я вышел, и дрон скинул что-то на землю и взмыл в воздух. Полюбопытствовав, что именно, я подошёл и поднял лежащий на тропинке у поленницы квадратный свёрток.