— Здание зачищено, условный враг уничтожен, условные заложники не выжили.

— Принято, сворачиваемся. Общая команда: учения окончены! Участники встречаемся у фасада.

СОБРы выходили из здания, хлопая друг друга по плечам, снимая маски, кто-то закуривал, кто-то с кем-то болтал.

— А я слышу, что 720-ый говорит в рацию, что слева мины, ну я такой, ну нафиг, пойдём в лоб.

— Где он? — спросил огромный мужик в синем скотче и поспешил ко мне, — Ты 720-ый?

— Я, — улыбнулся я, снимая страйкбольную маску.

— Молодец, все бы в ППС такие были! Я там на тебя наорал по рации на эмоциях, не обессудь!

— Служу России, — улыбнулся я, не став поправлять человека, что ОВО — это не совсем ППС, не став рассуждать, что за такую инициативу мне, скорее всего, будут пытаться крутить голову в отделе.

А в целом народ уходил на позитиве, а я пошёл отдать ребятам магазины, которые тоже делились ощущениями с командой соперника. — Сидим мы, ждём штурма с фронта, сзади минные поля, и тут этот сзади, через забор перелез.

— А вы в следующий раз здание с колючкой по забору захватывайте! — подхватил кто-то.

— Чё вы, радуетесь, заложники-то мертвы!

— Как сказал Верховный, мы с террористами переговоры не ведём. — отшутились на тезис про заложников.

Мы собрались у входа в штурмуемое здание: все дежурные на учениях офицеры, человек тридцать СОБРа, примерно десять в синем скотче и двадцать в красном. Тут всё еще дымило. Подошёл Лаечко и Дима, водитель 305-го, поздоровавшись со мной за руку, подтянулся и Бахматский.

— Так, господа офицеры, — произнёс подполковник, тот, что выдавал мне экипировку, — считаю учения успешными. Синие уничтожены полностью, среди красных — четверо «триста», двое «двести». Заложники погибли, водители охраны погибли, взорваны две машины. Но по заложникам и так понятно — учения не вошли в фазу переговоров из-за отчаянного поступка одного сержанта.

По взводу СОБРа прокатились смешки.

— В целом все молодцы. Охрана, спасибо, сдайте экипировку и можете быть свободны.

Мы — я, Дима и Саша — подошли к крупной зелёной грузовой машине. Издалека было видно, что она бронированная, и внутри нас ожидал мужчина в маске, который и принял у нас привода и страйкбольные маски.

— Ты чё, куда дальше? — спросил меня Лаечко.

— У меня вообще выходной сегодня, сдамся да пойду батониться. — ответил я.

— Везёт, а мне еще целую смену пахать.

— Чё везёт, я его в графике усилений видел, он вообще сутки через сутки работает. — выдал Дима.

— Смотри, Слав, все деньги не заработаешь. — покачал головой Саша Лаечко.

— Да я не ради денег, я чтоб меньше дома быть. — улыбнулся я готовя шутку.

— А что такое? — настрожился Саша.

— Да мне туда дурь подкидывают, и уже половина отдела считает, что я приторговываю. — широко оскалился я.

— Это они шутят. — проговорил Дима. — Если бы реально торговал, тебя бы не выпустили.

— Это да. — кивнул Лаечко. — А тебе мало, что не посадили, так ещё и повысили, и автомат с пистолетом дали. Ладно, увидимся! — произнёс Саша, пожимая мне руку, а потом и Дима.

Они направлялись в отдел, чтобы получить настоящее оружие и заступить на смену, а я подошёл к Бахматскому и сказал: — Отгони машину и жди меня у ворот. Я броню заберу и к тебе.

И, получив кивок, я пошёл по той самой тропе по которой оббегал периметр.

Думая что СОБР уже снялся, забыв и не убрав за собой пиротехнику. Понятное дело, это же не настоящее всё, можно об этом не думать. Настоящие бы не забыли. И, подойдя к растяжке, я достал нож и еще раз осмотрел «нагороженное».

Детектор цели, толстая леска была воткнута в отверстие для усиков чеки верхней гранаты справа, которая, как я и заметил ранее, лежала на другой гранате уже без чеки и держала её своим весом.

А сама леска с другой стороны уходила к берёзе и обвивала её. Но, медленно убрав свежесорванную веточку, положенную на место «вязки», я увидел еще одну гранату, которую держала эта самая леска обмотанная вокруг берёзы. Хитро: режешь леску — взрывается левая граната, как и если обезвреживаешь правую пирамидку. Не заметил леску — взорвутся все три.

Но это было еще не всё. Я отодвинул траву ножом и увидел, что в траве, рядом, прямо врезаны в дёрн, и поставлены в шахматном порядке противопехотные мины ПМН-2, маленькие, зелененькие с чёрными крестообразными — кнопками.

Вот это улов, — подумал я. — Было бы это настоящее, я бы снимать никогда не стал, да ну его нафиг — оторвёт всё, что движется. А пиротехнику — почему бы и нет.

И, наклонившись, пронзил ножом землю под ПМНкой. Мягко, значит, можно вынимать.

— Ты еще и инженер⁈ — напугали меня, и я обернулся, держа перед собой нож.

Передо мной стоял мужчина лет тридцати в форме СОБРа, в синем скотче.

— Да так, решил внимательней посмотреть на шедевр. — соврал я.

— Да ладно заливать, тиснуть хотел себе что-нибудь? — улыбнулся СОБРовец.

Как он узнал?

— А если нож твой мимо пройдёт, а под какой-нибудь из ПМНок граната? — спрсоил собровец.

— Были бы не учения, я бы даже не сунулся, крюком бы разминировал. — проговорил я. Кража пиротехники отменялась.

— Это да. — кивнул тот. — Я эту специально заметной сделал. На прошлых учениях корочку от ксивы на тропу положил, гранату ей прижал, так проверяющий нашёл, зараза, и орал на меня, заикаясь, что ему чуть пальцы не оторвало.

— Прикол. — улыбнулся я. — У меня там броня, я за ней шёл, в броне через забор неудобно было лазить.

— ВДВ? — спросил он меня, намекая на место службы.

— ВВ, — покачал я головой, вспоминая жизнь Кузнецова.

— Ну, ментам тоже толковые парни нужны. Фёдор, «Злыдень», — протянул он мне руку.

— Слава, «Кузя», — улыбнулся я, принимая рукопожатие.

— Ну, увидимся, Кузя! — проговорил Злыдень и принялся снимать своё добро.

А я пошёл по тропе и, не дойдя до угла, под ногой жахнуло! Разбрасывая почву, кормя меня грунтом. А мою ногу наступившую на что-то чуть подбросило вверх. От шума взрыва, в голове зазвенело.

— Теперь ты «триста», минус нога! — крикнул мне, улыбаясь, собровец.

— … — а я только улыбнулся, выдавливая из себя показное веселье сквозь звон в ушах.

И, забрав броню, я пошёл назад, пожелав Злыдню хорошего дня. Теперь уже смотря под ноги, чтоб больше ни на что не наступить — не критично, но неприятно. И пахну теперь порохом. Не самый плохой запах.

А, вернувшись в патрульку, я скинул броню и каску назад, а сам плюхнулся на место старшего.

— Казанка, 720-ому, — вызвал я базу.

— Да? — ответил Мельников.

— Снимаюсь с учений.

— Отлично! — произнёс Мельников и мой телефон тут же ожил входящим звонком.

Это был снова Мельников:

Слав, срочно проедь на Московский тракт, 76, кв 44, там крики доносятся о том, что кого-то убивают, и участковый туда пошёл и трубку не берёт. РОВД слёзно просит помощи, как бы уже поздно не было!

— Товарищ капитан, я оружие уже сдал. И у меня водитель — стажёр ниндзя-черепашка. — воспротивился я.

— Я знаю, возьми у него спецсредства! Ты один щас там! — настаивал дежурный.

— Принял. — выдохнул я вешая трубку, а голосом произнёс: — Отдохнул, блин, в воскресенье…

Но в голове мелькнуло: А вдруг это не преувеличение и участковый залез куда-то, куда не следовало? Или где следовало и правда вдруг стало «жарко».

Машина ехала. Стажёр Бахматский молчал, но я чувствовал его настроение. Собственно, может на меня обижаться сколько влезет, я не ради этого работаю. СГУ мы не включали. Московский тракт, 76. Типичный «коридор» на выезде из города: с одной стороны гаражные кооперативы, с другой — трёхэтажные хрущёвки поздней застройки, выкрашенные когда-то в грязно-жёлтый цвет, а ныне испещрённые трещинами и следами вечного ремонта, который случается под выборы, когда очередной кандидат приходит дуть людям в уши ради голосов. Нужный мне дом стоял чуть в глубине, отгороженный от дороги чередой кустарника.