Первым делом, покормив Рыжика, я разложил вещи, повесил костюмы, прикинул, где будет стоять рабочий стол, который тоже надо купить. Решив, что остальным займусь завтра.

Но одно меня гложимо, то что всплыло вместе с воспоминаниями сюжета из книги «Срок для бешенного», и я сел на диванчик, достал сотовый и принялся гуглить.

Меня интересовало одно: где живёт кандидат в мэры Зубчихин. Информация была не секретной — публичная персона, афиширует свои благотворительные акции. Через двадцать минут я знал не только адрес его таунхауса в коттеджном посёлке «Поле чудес», но и марку его машины (чёрный Mercedes GLS), имена жены и дочки-школьницы, а также сына, с которым я уже виделся, и даже то, что каждое воскресенье он играет в теннис в закрытом клубе «Ракетка». Посмотрев на гугл-карту, где этот дом и его план, я сделав скриншот убрал сотовый.

В квартире было тихо, только Рыжик мурлыкал, уплетая корм за обе щёки. А я не мог допустить второго хода Зубчихина. В голове, словно шестерёнки, начали прокручиваться варианты ликвидации: подходы, вероятный распорядок дня цели, слабые места. Слава Кузьмин в моём сознании больше не появлялся, что было самым добрым знаком. Видимо, понимал субординацию — и что когда работа идёт, болтовне не место. При всём притом, похоже, это я сам с собой играюсь и говорю за двоих, так как информация в мозгу хоть и была для меня новой, но не была прямо-таки прямой речью, что ещё раз говорило, что я более чем вменяем. Хотя услышь мою историю врачи психдиспансера, меня бы оттуда уже не выпустили.

«Поле чудес», — подумал я громко, возвращаясь к мыслям о цели… Ирония названия не вызывала у меня улыбки. Другое дело — кто организовывал это самое «поле», недвусмысленно намекал, что находится в стране дураков.

И вот теперь такой вот дурак, в моём лице, переоделся в черное, взял белую балаклаву, тряпичные перчатки из строительного, и, достав «Стечкин», снял затвор, установил ствол-переходник на раму поверх штатного ствола, и, вернув затвор, накрутил банку глушителя на выпирающий переходник. Патроны я взял из погреба все. И, посмотрев за окно, что там уже вечер, поехал за Академгородок.

Дом Зубчихина в этом «Поле чудес» стоял особняком — не в первом ряду у дороги, а чуть в глубине, как бы подчеркивая статус. Я притормозил за пару кварталов, втиснув «Бэху» между каким-то забором и кустарником.

И я не спеша побежал, надев наушники, словно был спортсменом в белой шапочке. И, пробегая мимо дома Зубчихина, взглянул на окна — они светились. А забор…

Забор был не шибко-то и высоким — кованые, длинные, витые прутья, больше для красоты, чем для безопасности. Через них отлично просматривался весь участок. Дом был не таунхаус, а целый особняк в каком-то псевдоевропейском стиле: два этажа, мансардные окна на крыше, облицованный светлым камнем, который в свете уличных фонарей отдавал желтизной. Крыша — сложная, ломаная, из темно-красной черепицы. У главного входа — крыльцо с колоннами, которые казались тоньше, чем должны были быть, — как будто их сделали из пенопласта и покрасили под мрамор. Над дверью — кованый фонарь, копирующий старинные, но с современной светодиодной лампой.

От ворот шла широкая дорожка из плитки, разбивавшая идеальный, как на картинке, газон на две симметричные половины. Слева, под окнами, — детская площадка, качели и горка, выглядевшие новыми и неистрепанными, будто их поставили для фотосессии, а не для игр. Справа — беседка с остроконечной крышей, увитая каким-то увядшим вьюнком, а рядом — мангал-печь сложной конструкции, накрытый брезентом. Гараж на две машины был пристроен сбоку, его ворота — под цвет забора, тоже кованые, но уже сплошные. Одна створка была чуть приоткрыта, и внутри угадывался силуэт того самого чёрного «Мерседеса». Второе место пустовало.

«Перелезу, и дело с концом», — мелькнула мысль, но я её отогнал. Слишком просто. Слишком открыто. Весь этот пафосный домик кричал — о желании казаться, а не быть. И такая показуха всегда сопровождается паранойей. Камеры. На столбах забора они были — маленькие чёрные купола. Я замедлил бег, делая вид, что поправляю наушник, и скользнул взглядом по фасаду. Да, ещё две под карнизом крыши, одна смотрит на вход, другая — на гараж. Возможно, есть и в доме, смотрящие на задний двор.

Я пробежал мимо, не поворачивая головы, и свернул за угол соседнего участка.

«Поле чудес», — подумал я снова. Организаторы этого самого «поля» недвусмысленно намекали, что находятся в стране дураков. А я теперь бегал среди их аккуратных домиков, как призрак, которого они сами же и вызвали. Иронии не было. Была только холодная прикидка. Сегодня эта тварь исчезнет и я натянул на лицо белую балаклаву…

И телефонный звонок прервал моё настроение убивать злодея, пришлось снова скатать балаклаву в шапочку и взять трубку. Надо будет его (мобильник) или в машине оставлять, или отключать, жалко батарею нельзя вытащить из этих «Самсунгов».

А на экране был номер, который записан у меня как «Дядя Миша», надо подписать «из Саратова» и вообще будет непонятно, кто мне звонит.

— Слушаю? — поднял я трубку, а точнее сдвинул зелёный кружочек с экрана в соторону.

— Контора запрещает тебе убивать семью Зубчихина, — раздался его голос в трубке.

— Семья не пострадает, погибнет только он, — ответил я, не особо догоняя, как они узнали о моих замыслах.

— Зачем ты тогда в Академе на «Поле чудес» сейчас?

— Как зачем? Зубчихин много наших парней в Чечне подставил. Орден вручаю с закруткой на спине, за былые заслуги, — произнёс я, планируя идти дальше.

— Ну, во-первых, там его сейчас нет. А во-вторых, причём тут Чечня и ты?

— Долгая история… — отмахнулся я, переспросив, — В смысле, его там нет? Откуда вы знаете?

— Оттуда же, откуда знаем, что ты на «Поле чудес». Скажи, ты к операциям вообще не готовишься, просто бежишь и крошишь негодяев и всё? — спросили меня.

— … — Собственно, что тут ответить? Обычно да, мы так и делаем, ну, если противник засел в доме и никуда не собирается вылазить, то ещё план можем изучить. А так — короткий брифинг и в бой.

— Всё, Слав, у меня пазл сошёлся по тебе. Почему тебе человека легче убрать, чем камеры установить и купить компьютер, да к интернету его подключить.

Что он имеет в виду? Словно он знает, что я из другого времени, но не знает — из будущего или из прошлого.

— Почему вы мне запрещаете убивать Зубчихина? — спросил я.

— Я тебе ещё раз говорю, он в этом доме полтора года как не живёт, это раз. А два — дублирую команду: Контора тебе запрещает охотиться на Зубчихина.

— А как быть, если за мной придут еще раз? — спросил я.

— Если не будешь мимо домов с камерами с открытым лицом бегать в одной одежде, а потом в этой же одежде и в маске к мирняку вырваться — не придут. Так, сейчас давай на берегу договоримся: либо ты со мной работаешь, либо ты сам по себе. Но если работаешь, то будь добр, исполняй команды куратора.

— Принято, не убивать Зубчихина, — выдохнул я и медленно пошёл к «Бэхе», проверять врут ли мне я не стал, маловероятно что врут, а вломлюсь в дом без скорейшей ликвидации Зуба, и правда будут последствия.

— Вот и молодец. А камеры мы тебе и интернет проведём завтра, сказал бы сразу, что не разбираешься, обычно такие, как ты, хорошо с техникой и приложениями ладят.

Такие, как я? Есть ещё кто-то? Почему они лучше разбираются в технике? Возможно… В моей голове побежали предположения.

— Какие такие, как я? — переспросил я.

— Молодые, — ответил Дядя Миша после короткой паузы, — На «Энтузиастов» завтра не забудь заехать.

— Мне завтра в Управу вызывают, я тут на учениях отличился.

— Будут награждать — награждайся, будут повышать в должности — не соглашайся. У тебя и так работы хватает, что даже если тебя уволят, ты без денег не останешься. Хватит и на платья для девушки, и на обустройство съёмной избушки.