(хотя, судя по количеству, уже шестой), — подумалось мне.

…допустим, поведение и угрозы вашего сына в мой адрес спишете на аффект от похищения его и его товарищей неустановленным лицом, допустим, что он отделается административкой и лишением прав. Но вы, товарищ судья, и я знаем, что завтра его возьмёт кто-то покруче и уже не косвенно, а с реальными вещами, например, с тем же «весом». Я, кстати, уверен, что он и сейчас под кайфом, потому как алкашкой от них не пахнет, а адекваты так себя не ведут. Я к тому, что ваша проблема не во мне — на моём месте мог быть кто угодно, ваша проблема в нём, — закончил я.

— Я тебя услышал, — выдохнул судья. Я был во всём прав. — Делайте свою работу, а я сделаю так, как и должен поступить любой отец.

О том, что отец должен своих чад воспитывать, я судье не сказал. Но вот какая новость: судья знал Дядю Мишу и по его просьбе освободил меня от бремени долгого сидения в камере в ожидании всех этих судов и экспертиз по расследованию моего дела. Это наталкивало на мысль, что я зачислен в игру власть имущих: условно Зубчихинские против условно Правоохранительных.

Ну, правда, откуда тогда берутся те пачки денег, которые мне сыплют в каждом из конвертов с заданием, вряд ли ФСБ выделяет их по всем документам, значит, есть какой-то ресурс на ликвидаторов типа меня и, соответственно, аппарат, который направляет этих ликвидаторов. Кто бы мог это всё организовать? Явно бывшие служители закона, у которых власть и деньги, но нет должного контроля ввиду негибкости законов.

У меня мелькнула страшная мысль: а что если этот самый судья и подобные ему сидят и координируют, кого убрать, а кому сжечь машину, где кто будет работать?

«Да ну, бред!» — осадил я себя и пошёл обратно в комнату разборов.

В любом случае, передав мажоров дежурному, а тот, отправив их на второй этаж, мы убыли из РОВД. Я вышел на крыльцо, где стоял Димокрик, тут пахло сигаретным дымом и свежестью, накрапывал тёплый августовский дождь, — вот и хорошо, прибьёт пыль и пух.

— О чём говорили с судьёй? — спросил меня взводный.

— Он интересовался подробностями, как вёл себя его сын в этой ситуации.

— Походу, вся эта «война» ради административного протокола. Если честно, я бы дал своему сыну посидеть пару месяцев, ну чтоб одумался, — проговорил взводный, — а то «Крузака» ему купили, а мозгов не купили.

— Мозги — дороже просто, — выдохнул я.

— Вероятно. Ладно, давай в район.

— Есть, в район. — ответил я.

И, сев в машину, я информировал дежурного, что выдвигаюсь в свой квадрат с РОВД.

Вроде как уже отлично поработали на сегодня, но дела всё накапливались: не изъятый спирт, не подписанные листки уведомлений об услугах ОВО, хотя если АППГ ложится на весь отдел, то очевидно, что спирт и акты объектов должны по-хорошему нести менее занятые смены. А с мажорами на джипе, неприятная конечно ситуация, но зато я знаю фамилию Дяди Миши — Медведев.

И рация снова заговорила голосом дежурного по РОВД: — Всем экипажам, звонок через «02»: во дворе по улице Ленина, 25, происходит массовая драка с применением подручных средств. Кто свободен?

— 322, Казанке, — вызвал нас дежурный ОВО.

— Да? — спросил я.

— Чем занят?

— Акты и спирт, — ответил я, точно зная, что на массовые драки не надо приезжать вначале.

На массовые драки надо приезжать собирать заявления с потерпевших и задерживать подозреваемых. То есть надо дать людям подраться, чтобы не быть между ними забором. Иногда мне, кстати, казалось, что в этом мире зря запретили дуэли. Когда два благородных, или не очень, мужчины (или не два), берут в руки оружие и в присутствии секундантов и кареты скорой помощи начинают выбивать из друг друга дурь, вырезать, отстреливать, что называется, нужное — подчеркнуть. Люди были бы повежливее и негодяев стало бы мешьне

— За тобой косяк сегодня по затяжному обеду, поэтому принимай адрес! — продолжил дежурный ОВО, перешедший в радиоэфире на сленг, понятное дело — вечереет и накапливается усталость.

— Курган, 322, — позвал я.

— Да? — ответил Курган.

— Могу проехать, с вашего позволения. Дайте кого-нибудь ещё, у меня стажёр за рулём, без оружия.

— Ты один, походу свободный. Доложи, как прибудешь, — ответил мне Курган.

«Вот и расплата за спирт», — подумал я, указывая жестом Бахматскому ехать по адресу.

Двор дома по Ленина, 25 открылся нам картиной сюрреалистического театра абсурда. Двухэтажный, зелёный, деревянный, свежепокрашенный, с белыми резными наличниками, представлял из себя предмет Златоводского зодчества, но сегодня он служил лишь декорацией к цирку с конями. Потому как на сцене метались сразу семь фигур.

По двору, квадратов 100 не больше, бегало четверо зачуханных мужчин, голых по пояс, с худощавыми телами, покрытыми тюремными татуировками, и три женщины в домашних халатах, походу надетых на голые дряблые тела. Мужики были босиком, бабы — в растоптанных тапочках. Однако, вопреки вводным, они не дрались — они совершали какой-то хаотичный бег друг за другом, чуть ли не по кругу. Они двигались, размахивая сжатыми кулаками, но не попадая. Спотыкаясь и падая, тут же вскакивая и возобновляя погоню. Иногда они сходились в клинче и, не борясь, скользили по друг другу ненаносящими урона кулаками. Все они были залиты кровью с головы до пят, будто только что принимали в ней душ. И при этом на их лицах не было ни злобы, ни азарта — только какое-то пустое, почти трансовое остервенение. И самое странное — они дрались почти молча. Ни криков, ни мата, только тяжёлое сопение и шлёпанье босых ног по асфальту. Или может это я застал такую, тихую фазу их конфликта?

Я обмер на секунду, пытаясь понять логику этого побоища, которое вероятнее всего переросло из совместного поПоища.

— Вить, снимай на сотовый это всё, нам не поверят, — тихо скомандовал я. Надо было зафиксировать это до нашего вмешательства. Бахматский, бледный, с широко раскрытыми глазами, послушно навёл камеру.

Алкашка — зло, — подумал я и взял рацию и нажал кнопку вызова:

— Курган, 322. Я прибыл.

— Докладывай обстановку.

Я сделал паузу, подбирая слова, которые не звучали бы как бред.

— Курган, тут… люди безоружные. Все в крови. Оживлённо и хаотично бегают друг за другом. Все вроде живы. Никакой агрессии к посторонним не проявляют. Похоже на… массовый психоз, — выдохнул я в микрофон. — Мои действия? Ждать подкрепления или пытаться прекратить этот… цирк? Сюда бы медиков со смирительными рубашками.

— Погоди, кровь на них откуда? — заинтересовался Курган.

— Не могу знать, она тут везде. Дублирую, вызовите сюда скорую.

— Понял, скорая будет. Приказываю остановить хаос и выяснить, откуда кровь, и доложить.

— Понял, — проговорил я в рацию и включил СГУ, дав кратковременный звуковой сигнал, — Граждане отдыхающие!!!Ну-ка всем встать смирно! А то собаку на вас из багажника спущу!

На мгновение они замерли, только сейчас увидев нас. И я вышел из машины пройдя вперёд.

— Раненые есть? — спросил я.

— Я, я — раненый! — завизжал невысокий мужичок, — это он меня этой палкой бил!

С этими словами «обморок» подхватил с пола серебристый стержень сантиметров сорок, а другой рукой указал на мужичка побольше. Какие-то приметы их я бы всё равно не запомнил, настолько все были окровавлены.

— Брось палку! — скомандовал я, вскидывая автомат больше для острастки, чем для чего-то серьёзного, и палка полетела вниз, к ногам получившегося строя. Они стояли, словно бы объединились против пришедших на их праздник ментов.