Это означало: «Делай, но на свой страх и риск!»

— Вить, машину ставь поперёк на светофоре, собирай пробку. Экипируйся в каске, броню, — проговорил я.

И Бахматский выехал трассу, перегораживая въезд в село, вставая поперёк узкой, двухполосной дороги. Конечно, для «крузака» на полном ходу пробить такую баррикаду — ничего не стоит, но не вместе со столпотворением машин на обоих сторонах.

Экипировка была делом пяти секунд. Хотя Бахматский кряхтел, надевая броню, которая уже должна была быть для него привычной, следом на его мудрую голову налезла каска. А я проверил автомат, даст Бог, не пригодится, хотя наезд на полицейского — это как раз основания для его использования и применения, потому как идёт задержание лица, подозреваемого в совершении тяжкого преступления, пытающегося скрыться. Опять же тяжкое это от десяти лет, а я толком не знаю какие травмы были нанесены сотруднику и по каким статьям их квалифицировать. Считать ли наезд умышленным нападением на сотрудника? 318-тая, или 317-тая УК РФ?.. Ладно, буду работать исходя из обстоятельств. Но так, чтобы не иметь долгих разговоров с хмурыми ребятами из ОСБ, которые уже меня брали, постараюсь не применять, или применять в крайнем случае.

На светофоре уже клубилась пробка. Гружёная «Газель» впереди, за ней пара легковушек, дальше — пятнистая вереница машин, чьи водители с любопытством и раздражением тыкали в клаксоны, не понимая, почему их не пускают. С обратной стороны картина была зеркальной — пара авто уже упёрлась в наш бампер, образуя живой, хотя и хрупкий, барьер. Мы стояли в центре этого стихийного затора, как пробка в бутылке.

— Уважаемые автолюбители, оставайтесь в своих машинах и закройте двери, — скомандовал я, воспользовавшись включённым СГУ.

А вдали, на прямой как стрела дороге, показался он. Серебристый «Ленд Крузер». Он не ехал — он летел, пожирая асфальт, и с каждой секундой из далёкой блестящей точки превращался в разъярённого металлического зверя. Свернуть ему было некуда — по бокам лишь кюветы да лесисто-болотистая местность.

«Крузак» летел к нам, не зная, что проезд уже наглухо забаррикадирован примкнувшими к нашему плану машинами. И вместо того чтобы сбавить ход, водитель «Тойоты» лишь ускорился. Фары его яростно замерцали — длинный-длинный, короткий, снова длинный, — а из-под капота вырвался протяжный, хриплый рёв клаксона, требовавший расступиться. Словно мы были лишь назойливой помехой на его пути и могли вот так запросто отъехать в сторону.

Складывалось полное и абсолютное ощущение, что этот огромный кусок стали сейчас протаранит нас, лишь бы пробить себе дорогу. Эх, была бы это операция по ликвидации, прострелил бы им лобовое, и дело с концом. Но надо отличать себя в маске от себя на службе.

Но в последний миг, когда до нашего бампера оставались какие-то метры, из-под колёс «крузака» взметнулся визг резины и клубы сизого дыма. Машина зарылась носом в асфальт и, остановившись в метре от нашей, поднимаясь задним мостом от резкого торможения.

Тишина длилась доли секунды. Потом дверь со стороны водителя с лязгом распахнулась. И из салона начали вываливаться молодые парни. Красивые, модные, с зализанными причёсками. Один в яркой жёлтой куртке, другой в обтягивающей голубоватой футболке, третий — в белой футболке и обтягивающих штанишках. Двое других одеты попроще, в тёмное. Всё, как я «люблю». На их загорелых, накачанных в спортзале руках красовались замысловатые татуировки, а на лицах читалась наглая, «пьяная» уверенность в своей безнаказанности. Они не выглядели как испуганные беглецы. Они смотрели на нас, словно ежедневно сбивают ментов, а потом прут на баррикады как на досадное недоразумение, и которое сейчас можно решить парой громких фраз и звонком «нужному человеку».

— Старший кто⁈ — завопил первый, тот, что в жёлтом.

И вся пятёрка двинулась ко мне.

— Ты знаешь, кто мой батя, а⁈ — выдал он протягивая руки в мою сторону.

— А что твоя мама тебе так и не сказала⁈ — спросил я, забирая у Бахматского газ.

— Чё, мусарилло? Чё ты там сказал?

— Всем на пол, руки за голову, вам вменяется наезд на полицейского! — произнёс я, выходя из-за укрытия.

— Кого, на? — спросил первый, и я залил ему глаза газом.

— На пол, бляди!!! — рявкнул я, идя вперёд. Залитого газом не надо было уговаривать, он сам рухнул на колени вопя и жалея свои глаза.

Тот, что был в голубоватой футболке, шёл следующим и тоже получил свою струю газа, просто потому что шагнул слишком быстро ко мне или к первому, уже лежащему, мне было всё равно. Так и отпишу в рапорте. «Не подчинились законным требованиям сотрудника полиции, угрожали увольнением, хватали за форменное обмундирование, оторвали фальш-погон.»

— Вить! В наручники мудил! — крикнул я на Бахматского, и тот вышел из-за автомашины, доставая его любимую БДСМ-игрушку.

— Э, вы чё? — спросил тот, кто в белом.

— На пол! — приказал я, шагая к нему, и тот, не дожидаясь газа в глаза, лёг на пол и положил руки за голову.

— А нас вообще эти психи подвезли! Мы на остановке у ЗГУ сели, — заелозил один из тех, кто в чёрном.

Газ слегка щепал мне глаза тоже, но несопоставимо с тем, как было плохо первым двоим.

— На пол! Пойдёте свидетелями, того как эти таври людей давили, — выдал я, застёгивая наручники на ярком и в обтягивающих штанах, при этом не трогая чёрно-белых.

Во-первых, у меня больше не было наручников. А во-вторых, эти двое в тёмном очень уж сильно отличались от цветастых, не то чтобы они совсем не были при делах, но обычно вот такие вот цветастые и становятся жертвами таких вот, в чёрном.

Попросили подвести, пока эти нажрутся, обчистить их или путём вымогательства забрать что-нибудь.

Собственно, так и работает весь их АУЕ*, недаром признанное в России экстремистской организацией, а значит, запрещённое. Есть воры, короли преступного мира, под ними положенцы, еще ниже смотрящие и блатные поменьше, а есть те, кто свою жизнь с тюрьмой связывать не хочет, но кому добавляет статуса общение с «другом», откинувшимся из мест не столь отдалённых, так вот они и становятся их первыми жертвами. На них оформляют кредиты, у них занимают деньги, которые, конечно же, обещают отдать «по возможности», возможность эта, конечно же, не возникает. Именно такие ребята и рассказывают своей прикентовке, что мусарнуться, то есть сходить и подать заявление на вымогательство — это «западло», а вот взять кредит и отдать долги пацанам — это святое — «заположняк». По факту же получается совсем интересное: берёшь «ты» такую вот «бригаду», и они начинают друг друга сдавать как стеклотару.

Сирены и проблесковые маячки наполнили собой эту пробку. ГАИ, ППС, 324 экипаж с Викой Пикой, третий член экипажа которой уже спешил ко мне с бутылкой разведённой соды.

Далее — всё по протоколу: оказание помощи задержанным, освобождение проезжей части, приглашение понятых, личный досмотр каждого под протокол и досмотр «крузака». Я, ППС и экипаж Вики взяли преступников на борт. ГАИ же собиралось отгонять «крузак» на штрафстоянку, а пробка, медленно и небрежно, начала рассасываться. И мы потянулись в ней же колонной к РОВД.

А доставив всех в отдел, мы расположили их в ряд у синей стены, заляпанной свежей кровью, напротив столов в комнате разборов. Тут, как всегда, смердело перегаром, блювотой, так что ощутимый запах пота из-под моей брони был тут неуловим. Порядок построения был не важен, но ближе к зарешёченному окну стояли цветастые трое — жёлтый, голубой, белый, — а их два тёмных попутчика — ближе к выходу; они, кстати, теперь старались держаться от первых подальше. Началась рутинная волокита: составление протоколов, рапортов.