Огонь в бурьяне погас. Куст за кустом, пятно за пятном. Вода заливала пламя, огонь шипел и дымился.

Левый склад еще горел, но струи били по нему со всех сторон. Вода лилась на стены, на крышу. Огонь слабел, отступал.

Правый склад догорал, остался только остов, обгоревшие балки. Туда не били, не тратили воду. Пусть догорает, главное, не дать пожару распространиться.

Резиденция губернатора не пострадала. Белые стены закопчены, но огонь не тронул их. Окна разбились от жара, но внутри ничего не загорелось.

Мы работали час. Может, больше. Я потерял счет времени.

Постепенно огонь ослаб. Мы погасили пожар в бурьяне совсем, там осталась черная земля, дымящиеся остатки кустов. Левый склад тлел, но уже не горел, там провалилась крыша, стены обуглились, но пламя уже погасло, остался только дым.

Крылов крикнул:

— Держим! Работаем еще! Заливайте все, что дымится!

Люди продолжали качать насосы. Вода лилась на тлеющие развалины, на дымящуюся землю, на угли.

Это заняло еще полчаса работы. Наконец огонь погас окончательно. Остались только дымящиеся руины, три склада сгорели, превратились в пепел. Но дальше огонь не пошел.

Крылов скомандовал:

— Прекратить! Пожар потушен!

Люди опустили рычаги, отошли от насосов. Некоторые упали на землю, легли на спины, тяжело дыша. Лица черные от копоти, одежда мокрая от пота и воды.

Я стоял, опершись на рычаг насоса. Дышал глубоко и ровно. Устал как собака, руки затекли, спина болит. Но я торжествовал триумф. Мы победили пожар.

Подошел Крылов, хлопнул меня по плечу:

— Вы нас спасли, Александр Дмитриевич! Без ваших насосов резиденция сгорела бы!

Я кивнул:

— Хорошо поработали.

Крылов рассмеялся, хрипло, устало:

— Работают! Еще как работают! — Он посмотрел на шесть насосов, стоящих возле реки и колодцев. Закопченные, мокрые, тяжелые. — Вот вам и «не соответствуют заданию»! Вот вам, выкуси, Морозов!

Подошел Светлов. Лицо тоже черное, усы опалены, глаза красные.

— Федор Иванович, новые насосы просто чудо. Я сам видел. Струи мощные, достают высоко. Без них не справились бы.

Крылов кивнул:

— Знаю. Александр Дмитриевич сделал их отлично. А Зубков со своим Морозовым хотели загубить такую красоту. Не вышло.

Народ собрался вокруг насосов, люди смотрели, показывали на них пальцами, переговаривались между собой:

— Вот это насосы!

— Блестят аж глазам больно!

— Струи как из пушек били!

— Без них бы резиденцию не отстояли!

Семен, Трофим, Филипп и Иван подошли ко мне. Все черные, мокрые, усталые, но довольные.

Трофим сказал:

— Губернатор узнает, наградит, небось.

Я усмехнулся:

— Посмотрим. Сначала надо сдать их.

Крылов скомандовал:

— Оставить караул! Следить, чтобы снова не разгорелось! Остальные свободны!

Пожарные поехали к себе. Мои работники сели на землю у насосов, отдыхали.

Крылов снова подошел:

— Александр Дмитриевич, идите домой, отдыхайте. Я доложу начальству. Губернатору сообщу, когда вернется. Вам награда положена.

— Спасибо, Федор Иванович. А насосы?

— Насосы поможем отвезти. Хоть здесь и караул мог бы присмотреть, да и понадобились бы на случай пожара. Но лучше не оставлять.

Я кивнул. Позвал работников:

— Ну все ребята, идем. Отвезем насосы обратно.

Вместе с пожарными мы быстро отвезли насосы обратно, через город. Люди возле домов, сонные и удивленные, смотрели на нас, черных, закопченных и мокрых.

Когда я вернулся домой, Матрена Ивановна ахнула, увидев меня:

— Господи! Александр Дмитриевич! Вы целы⁈

— Цел. Помогал пожар тушить.

— Идите, умывайтесь! Сейчас воды нагрею, чаю поставлю!

Я прошел в свою комнату, разделся. Рубаха черная, в саже и копоти. Руки грязные, лицо тоже.

Умылся холодной водой из таза. Вода мгновенно почернела. Вытерся полотенцем, надел чистую рубаху.

Вышел, сел за стол. Матрена Ивановна принесла горячий чай, хлеб, масло, вареные яйца.

Я ел молча и жадно. Что-то проголодался, всю ночь не ел, только работал.

Допил чай, встал:

— Спасибо, Матрена Ивановна. Пойду посплю.

— Спите, спите, Александр Дмитриевич!

Лег на кровать, закрыл глаза.

Мгновенно заснул.

Проснулся от стука в дверь. Открыл глаза, солнце уже высоко, в комнате светло. Сколько я проспал? Посмотрел на часы, уже половина второго дня.

Стук повторился. За дверью раздался голос Матрены Ивановны:

— Александр Дмитриевич! К вам пришли!

Кто бы это пожаловал? Я встал и быстро оделся. Вышел в горницу.

У порога стоял городовой, в серой шинели, с бляхой на груди. Лицо усатое и строгое.

— Воронцов Александр Дмитриевич?

— Да, это я.

— Городской голова велели вас просить. К месту пожара. Разбирательство будет.

Я кивнул:

— Хорошо, буду.

Вернулся в комнату, переоделся. Надел чистый сюртук, жилет и причесался. Вышел.

Снаружи нас ждала коляска. Городовой сел на лошадь, поехал впереди, я следом на экипаже. Ехать недалеко, минут десять.

Место пожара выглядело днем еще хуже, чем ночью. От трех складов остались только черные остовы, всюду торчали обугленные балки, груды пепла до сих пор дымились. Земля черная, мокрая, везде грязные лужи. Густой и едкий запах гари висел в воздухе.

У резиденции губернатора собрались люди, человек пятнадцать. Чиновники в темных сюртуках, пожарные в мундирах, несколько дворян.

Я узнал Крылова, он прибыл в парадном мундире брандмайора, при всех орденах. Заметил и Баранова, предводителя уездного дворянства, в темном сюртуке, с тростью. Был тут и Долгих, чиновник казенной палаты, худощавый, с записной книжкой.

В центре стоял городской голова, Николай Федорович Беляев, полный мужчина лет пятидесяти пяти, в темно-синем сюртуке с серебряными пуговицами. Лицо круглое, красное, борода седая, окладистая. На носу очки в золотой оправе. Вид важный, солидный.

Рядом с ним крутился секретарь, молодой человек лет тридцати, худощавый, в черном сюртуке, с папкой бумаг под мышкой.

Городской голова увидел меня, махнул:

— А, Воронцов! Подойдите.

Я подошел, поклонился:

— Николай Федорович.

Беляев оглядел меня:

— Говорят, это ваши насосы тут ночью поработали? Новой конструкции?

— Да.

— А что же они до сих пор у вас, а не у пожарных?

— Не успели сдать после ремонта, — спокойно ответил я. — Старые насосы не справлялись. Новые работают лучше. Поэтому я решил привести их и использовать для тушения пожара.

Беляев кивнул:

— Понятно. — Он повернулся к Крылову: — Федор Иванович, расскажите, как было дело.

Крылов шагнул вперед, начал докладывать, четко, по-военному:

— Пожар начался около двух часов ночи. Загорелись три деревянных склада у кремлевской стены. Причина пока неизвестна, разбираемся. Ветер дул сильный, в сторону губернаторской резиденции. Огонь быстро распространялся, перекинулся на бурьян между складами и резиденцией.

— Далее, — Беляев внимательно слушал.

— Прибыли два пожарных расчета, — продолжал Крылов. — Развернули старые насосы, начали тушить. Но они у нас слабенькие, струи тощие, до верха складов не доставали. Огонь разгорался все сильнее, вода не помогала. Резиденция губернатора оказалась под угрозой возгорания.

— И что дальше?

— Смотритель мастерской Воронцов прибыл к месту пожара. Предложил привезти новые насосы, те, что сделал для города. Я разрешил. Он привез шесть насосов, мы их расставили в нужных местах, приступили к тушению. Сила у них втрое выше старых. Мощные струи, достают высоко, сильный напор. Залили бурьян, не дали огню дойти до резиденции. Потушили склады. К рассвету пожар был уничтожен.

— Хорошо. — Беляев повернулся ко мне: — Воронцов, где ваши насосы сейчас?

— В мастерской.

Беляев прищурился:

— Я слышал там были какие-то сложности с приемкой. Якобы комиссия дала заключение, что насосы не соответствуют заданию. Рекомендовано отказать в приемке. Было такое?