— Это мы сейчас должны все это делать?

— Сейчас.

— А Сидоров…

— Сидоров уволен. Я не Сидоров. Выполняйте.

Филипп хмыкнул:

— А если не хотим?

Я подошел к нему, остановился в шаге. Посмотрел в глаза. Филипп попытался выдержать взгляд, но отвел глаза первым.

— Не хочешь иди. Дверь вон там. Но имей в виду, других мест в городе для слесаря сейчас нет. Оружейный завод набор не ведет. Частные мастерские переполнены. Будешь сидеть без работы и без денег.

Филипп помолчал, сглотнул, потом буркнул:

— Ладно. Буду делать.

— Вот и хорошо.

Я отошел, взял со стола листы бумаги, карандаш.

— За работу. Время не ждет. К полудню хочу видеть результат.

Трофим вздохнул, снял с плеча суму, достал молоток, зубило. Пошел к горну, начал осматривать кирпичную кладку. Филипп подошел к верстаку, недовольно поднял ржавый напильник, стал счищать налет тряпкой. Гришка схватил метлу, принялся подметать углы.

Я подошел к токарному станку, присел на корточки, осмотрел станину. Чугун крепкий, трещин нет. Патрон заржавел, но это поправимо. Суппорт заклинило, надо разобрать, почистить, смазать.

Достал из кармана складной нож, начал отворачивать винты крепления суппорта. Металл поддавался с трудом, резьба заржавела. Пришлось постучать рукоятью ножа, винт сдвинулся с места.

За спиной послышались шаги. Обернулся в дверях стоял еще один человек.

Мужчина лет тридцати, среднего роста, плотный. Лицо круглое, бритое, глаза умные, внимательные. Одет чисто, рубаха белая, жилетка темная, штаны без заплат. В руках узелок с инструментами.

— Здравия желаю, — поздоровался он. — Семен Михайлович Косых, токарь. Слышал, новый смотритель назначен. Это вы?

Я встал, вытер руки о тряпку.

— Александр Дмитриевич Воронцов. Значит, ты токарь?

— Так точно. Семь лет на этом месте работаю. Вернее, должен работать, только станок не ходит уже месяца три. Сидоров все обещал починить, да руки не доходили.

— Сейчас дойдут. Как раз занимаюсь. Помогать будешь?

Семен оживился:

— С удовольствием! Этот станок красота, немецкий, добротный. Жаль на него смотреть в таком виде.

Положил узелок на верстак, подошел, присел рядом. Взглянул на суппорт, покачал головой:

— Эх, запустили… А ведь механизм точный, тонкий. Вон, винт подачи заржавел. И каретка заклинила. Надо разбирать полностью, чистить, смазывать.

— Этим и займемся, — сказал я. — Инструмент есть?

— Есть. Вот, принес свой. — Развязал узелок, достал набор ключей, отверток, напильников. Все чистое, ухоженное.

Мы принялись за работу. Семен оказался толковым, знал станок досконально. Подсказывал, как отворачивать заржавевшие гайки, где смазывать, как проверять люфт.

Время шло. Солнце поднялось выше, лучи заглянули в окна, осветили мастерскую. Пыль плясала в воздухе.

Трофим стучал молотком по кирпичам горна, выбивал треснувшую кладку. Филипп складывал инструменты на верстаке, бормотал что-то себе под нос. Гришка подметал, вытирал верстаки мокрой тряпкой.

Около девяти в дверях появилась еще одна фигура. Молодой парень, лет двадцати, широкоплечий, с добродушным лицом. Волосы рыжие, веснушки россыпью на носу. Одет в рабочую куртку, штаны заправлены в сапоги.

— А это кто? — спросил он, указывая на меня.

Трофим обернулся:

— Новый смотритель. Воронцов. А ты кто?

— Иван Григорьев, подсобный. Вчера не пришел, хворал. Живот схватило, думал, помирать буду. Сегодня полегчало.

Он подошел ближе, разглядывал меня с любопытством.

— Значит, вы нас теперь будете начальствовать?

— Буду, — ответил я, не отрываясь от работы. — Если захочешь работать найдется дело. Если нет можешь идти.

— Работать хочу, — сказал Иван. — Только платить будут?

— Будут. По штату. Двадцать рублей в год, если хорошо работать будешь. Меньше, если плохо.

Иван почесал затылок:

— А что делать надо?

— Иди помогай Гришке. Верстаки мыть, пол скоблить. Потом разберем детали насосов, надо понять, что к чему.

— Ладно.

Он сбросил куртку, засучил рукава, пошел к Гришке. Гришка молча протянул ему тряпку. Они принялись работать вместе.

К полудню мастерская преобразилась. Пол чистый, верстаки вымыты, инструменты разложены по местам.

Горн разобран, Трофим составил список необходимых материалов, кирпичи огнеупорные, глина, железный колосник. Филипп сложил инструменты на полке, заточил несколько ножей и зубил на точильном камне.

Токарный станок разобран наполовину. Мы с Семеном вытащили суппорт, винт подачи, каретку. Все части лежали на верстаке, покрытые ржавчиной и старой смазкой.

Я распрямился, размял спину. Руки грязные, лицо вспотело. Вытер лоб рукавом.

— Перерыв на обед. Час времени. В час дня все здесь.

Трофим с Филиппом переглянулись, но ушли без возражений. Семен начал складывать инструмент.

— Вы обедать пойдете, Александр Дмитриевич?

— Пойду. А ты где обедаешь?

— Дома. Живу недалеко, пять минут ходьбы. Жена готовит, дожидается.

— Иди. Не опаздывай.

Семен кивнул, ушел. Гришка с Иваном тоже собрались уходить. Я окликнул Гришку:

— Постой.

Он обернулся, насторожился.

— Ты сегодня хорошо работал. Старался. Почему?

Гришка помялся, потом тихо сказал:

— Работа нужна. Больше негде. Мать одна, братья маленькие, кормить надо.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать.

— Откуда родом?

— Из деревни, верстах в десяти от города. Отец помер два года назад, я в город пришел, работу искать. Сидоров взял подмастерьем.

— Сидоров платил?

Гришка усмехнулся горько:

— Как платил… Месяцами задерживал. Говорил денег нет, казна не выделяет. Я ждал, молчал. А куда деваться?

Я кивнул.

— Теперь будет по-другому. Работай честно получишь честную плату. Обманывать не буду.

Гришка посмотрел мне в глаза, словно пытаясь понять, правда это или обман. Потом медленно кивнул:

— Спасибо, ваше благородие. Буду стараться.

— Иди обедать.

Он ушел. Я остался один. Запер дверь на ключ, пошел к себе на квартиру.

Матрена Ивановна встретила на пороге:

— Ну как, Александр Дмитриевич? Справились с работниками?

— Пока справляюсь.

— А говорят, они буйные, непокорные.

— Увидим.

Пообедал вкусно. Щи, каша, хлеб. Запил квасом. Матрена Ивановна убрала посуду, спросила:

— А те двое, Матвей с Кузьмой, придут?

— Откуда ты про них знаешь?

— Так вся улица знает! Пьяницы известные, каждый день в кабаке сидят. Сидоров их покрывал, вместе пили.

— Не придут уволю, — сказал я. — Места лодырям нет.

Вернулся в мастерскую ровно в час дня. Семен уже ждал у двери. Следом пришли Трофим с Филиппом. Гришка с Иваном прибежали чуть позже, запыхавшиеся.

— За работу, — скомандовал я. — Трофим, продолжай горн. Филипп, начинай разбирать насосы, раскладывай детали по типам, поршни отдельно, клапаны отдельно, цилиндры отдельно. Гришка с Иваном, помогайте Филиппу. Семен, со мной, доделываем станок.

Работа закипела. Часы летели незаметно. Солнце двигалось по небу, тени изгибались на земле.

Из горна вылетали куски кирпича, Трофим ругался, кашлял от пыли. Филипп раскладывал детали насосов, удивленно разглядывал медные цилиндры:

— Вот это работа… Кто ж так делал? Поршень кривой, клапан трещину дал…

Мы с Семеном чистили суппорт. Ржавчина счищалась с трудом, приходилось тереть проволочной щеткой, обрабатывать керосином. Семен бормотал:

— Эх, запустили красоту… А ведь станок добрый, точность даст хорошую, если правильно настроить.

К концу дня мы почистили суппорт, смазали, установили обратно. Винт подачи ходил свободно, без закусываний. Каретка двигалась плавно.

— Завтра ремень поставим, попробуем прокрутить, — сказал я.

Семен кивнул, довольный.

Трофим закончил с горном, подошел, вытирая грязные руки о фартук:

— Вот список, что нужно. Кирпич огнеупорный штук двадцать. Пуд огнеупорной глины. Колосник железный один, размер такой-то. Мехи надо кожу, аршина два хорошей, толстой.