За столом сидел человек лет сорока пяти, сухощавый, с остроконечной бородкой, подстриженной по последней моде. Волосы темные, с проседью, зачесаны назад, смазаны помадой. Лицо узкое, скулы выступают, глаза серые, холодные. Одет безукоризненно, темный сюртук, белоснежный воротничок, галстук повязан идеально. На груди орден Святой Анны третьей степени.

Он поднялся, кивнул, жест вежливый, но без тени радушия.

— Капитан Воронцов?

— Так точно.

— Садитесь.

Указал на стул перед столом. Я сел, спину держал прямо, руки положил на колени. Зубков опустился обратно, сложил руки на столе, пальцы переплетены.

— По какому вопросу?

Я достал письмо, протянул через стол.

— Получил приглашение от статского советника Писарева. Прибыл для обсуждения условий службы на Тульском оружейном заводе.

Зубков взял письмо, развернул. Читал медленно, внимательно. Лицо не изменилось, ни одна мышца не дрогнула. Отложил письмо на стол, аккуратно разгладил края.

— Письмо датировано двадцать девятым марта. Алексей Петрович в то время занимался набором специалистов для обновления производства. Однако ситуация изменилась. Он отозван в столицу. Я временно исполняю его обязанности.

Пауза. Зубков смотрел на меня, глаза холодные, немигающие.

— Приглашение от официального лица, — ответил я ровно. — Подписанное управляющим заводом. Полагаю, оно сохраняет силу.

— Приглашение не в счет. — Голос сухой, четкий. — Я отвечаю за расходы казны. Оружейный завод имеет штатное расписание, утвержденное министерством. Все должности укомплектованы. Вакансий нет.

Я молчал. Ждал.

Зубков наклонил голову, изучал меня.

— У вас есть опыт работы на оружейных предприятиях?

— Нет. Но есть опыт инженерной работы. В Севастополе занимался модернизацией госпитального хозяйства. Вентиляционные системы, водоснабжение, механическое оборудование.

— Госпиталь, — повторил Зубков. — К оружейному производству это имеет какое-то отношение?

— Принципы механики универсальны. Насосы, вентиляторы, станки, все работает по одним законам. Знания переносятся.

— Принципы, — снова повторил Зубков, словно пробуя слово на вкус. — Однако нам нужны не принципы. Нам требуются настоящие специалисты. Ствольщики, которые двадцать лет стволы сверлят. Замочники, которые замки собирают с закрытыми глазами. Штыковщики, которые сталь закаляют по отцовским рецептам. Вы таковым являетесь?

— Нет. Но могу освоить любую специальность за короткий срок.

Зубков усмехнулся, без тени юмора.

— За короткий срок. Уверенность похвальна, капитан. Но на заводе нет времени на обучение. Производство идет, заказы ждут.

Он открыл одну из папок, достал лист, пробежал глазами.

— Вот ваш послужной список. Имеется из канцелярии военного министерства, когда Писарев запросил. Инженер-капитан Александр Дмитриевич Воронцов. Николаевская инженерная академия, фортификация и механика. Служба в саперном батальоне. Затем прикомандирован к Севастопольскому военному госпиталю. Занимался улучшением вентиляции, водоснабжения, прочими хозяйственными вопросами.

Он поднял глаза.

— Лестные рекомендации от полковника Энгельгардта, начальника медицинского отдела. Хвалит ваши способности, усердие, находчивость. Все это прекрасно. Но, повторяю, к оружейному делу отношения не имеет.

Я сидел неподвижно. Лицо спокойное, руки лежат на коленях. Уже быстро просчитал ситуацию в которую попал.

Зубков не заинтересован. Возможно, считает приглашение Писарева самоуправством. Возможно, просто не любит перемен. Или боится ответственности за новых людей.

Не важно. Главное найти рычаг.

— Господин надворный советник, — произнес я ровно, — я понимаю ваши сомнения. Но я проделал путь от Севастополя до Тулы по официальному приглашению. Потратил средства, время, силы. Неужели нельзя найти какое-то применение моим знаниям?

Зубков молчал. Пальцы постукивали по столу. Часы на стене тикали. Где-то в коридоре хлопнула дверь, послышались шаги, затихли.

Наконец он вздохнул, открыл другую папку.

— Впрочем… Есть одно местечко. Незначительное, правда.

Достал лист, положил передо мной.

— Насосно-гидравлическая мастерская при заводе. Обслуживает городскую пожарную часть, ремонтирует водоподъемные механизмы для казарм, иногда делает насосы на заказ для частных лиц. Предприятие небольшое, восемь работников числится. Должность смотритель мастерской. Чин по гражданской службе коллежский секретарь, девятый класс. Жалованье двести рублей серебром в год. Квартирных не положено, найдете сами.

Он посмотрел на меня, ожидая реакции.

Я взял лист, пробежал глазами. Краткое описание мастерской, перечень обязанностей, условия службы.

— Предыдущий смотритель?

— Уволен месяц назад. За пьянство и нерадение. Мастерская в плачевном состоянии. Пожарная часть жалуется, что насосы не ремонтируются. Брандмайор Крылов уже дважды подавал рапорты губернатору.

Зубков сложил руки, смотрел на меня внимательно.

— Если согласитесь, будете на испытательном сроке три месяца. Наладите дело останетесь. Не наладите уволим. Справедливо?

Я смотрел на лист. Двести рублей в год нищенское жалованье. Восемь работников крохотная команда. Ремонт насосов работа грязная, неблагодарная.

Но выбора нет. Не в деньгах дело. Возвращаться в Севастополь признать поражение. Или бежать к Лизе, как побитая собачка, вымаливать хорошее место? Нет уж увольте. А здесь хотя бы крыша над головой, пусть скромная, и дело, пусть незначительное.

Главное это начало. Точка опоры. Покажу, что могу наладить работу даже в запущенной мастерской. Потом будут другие возможности.

Я поднял голову, встретился взглядом с Зубковым.

— Согласен.

— Прекрасно. — Он взял перо, обмакнул в чернильницу, начал писать. — Пройдете в общую канцелярию, там оформят бумаги. Присяга завтра в десять часов утра, здесь же. Мастерская находится на Заречной улице, дом двенадцатый, рядом с пожарной частью. Ключи получите у брандмайора Крылова, он вас введет в курс дела.

Он дописал, просушил бумагу песком, протянул мне.

— Предписание о назначении. С сегодняшнего дня вы числитесь смотрителем насосно-гидравлической мастерской. Удачи, господин Воронцов.

Встал, протянул руку. Я тоже поднялся, пожал руку. Ладонь сухая, холодная, рукопожатие формальное.

— Хотя, признаться, — добавил Зубков, отпуская мою руку, — не особо верю, что у вас получится. Мастерская запущена основательно. Рабочие распустились. Оборудование в плохом состоянии. Но посмотрим. Может, вы меня удивите.

Усмешка мелькнула на губах, исчезла.

Я кивнул, ничего не ответил. Взял предписание, сложил, убрал в карман. Повернулся, направился к двери.

— Господин Воронцов, — окликнул Зубков.

Я обернулся.

— Отчеты подавать каждый месяц. Первого числа. Расходы, ремонты, заказы. Все должно быть документировано. Казна любит порядок.

— Понял.

Вышел, закрыл дверь за собой.

В коридоре тихо. Писарь, который меня провожал, исчез. Я постоял, прислушался. Где-то внизу звякнул колокольчик, кто-то поднимался по лестнице.

Двести рублей. Восемь работников. Насосы.

Вместо большого завода грязный сарай.

Что ж. Начнем с малого.

Я направился к выходу. Шаги гулко отдавались в коридоре.

Спустился по лестнице, вышел на крыльцо. Солнце поднялось выше, день обещал быть жарким. Площадь наполнилась народом, торговцы раскладывали товар, телеги подвозили мешки с зерном.

Заречная улица. Дом двенадцатый. Пожарная часть.

Пора познакомиться с новым местом работы.

Я остановился на площади. Так куда же идти? Название знакомое, река Упа делит город пополам, Заречье, стало быть, на другом берегу.

Прохожий, купец в поддевке, остановился неподалеку, закуривал трубку. Я подошел:

— Не подскажете, как пройти на Заречную улицу?

Купец выпустил дым, прищурился:

— Заречную? Да это через весь город, батюшка. Вон туда, — махнул рукой на юг, — по Киевской до моста, мост перейдете, там направо. Улица третья от реки. Верст пять, не меньше.