Выбор уйти, если чувства прошли, тоже каждый делает сам. Он сложный, часто неоправданный, но его хотя бы можно понять.

- Ну ты меня поймала, окэээй. Я мудак, который предал тебя и семью, да.

- Да, Глеб, ты - настоящий мудак, - выдыхаю я. Пользуюсь тем, что он пьян и воспримет этот удар с моей стороны не так болезненно как мог бы. Еще пользуюсь тем, что Ренат рядом и если вдруг начну перегибать палку, то он возьмет меня за руку и притормозит. - Ты трахался с Катюхой по подсобкам и бог еще знает где, пренебрегал сыном, не пускал его в команду, перестал воспринимать меня как женщину и в конце концов дождался пока твоя любовница забеременеет, чтобы бросить меня. Я слышала, что ты женился. Поздравляю, Громов. Совет, да любовь. Долгих лег и прочее в таком духе. Просто скажи, какого хрена ты мне звонишь?

- А у меня будет дочка, - произносит он просто в ответ на мою праведную отповедь.

Вот оно что.

И ведь ни одно мое слово этого козла не задело, потому что причина его пьянки не в сожалении о том, что он разрушил семью, а в том, что он не получил то, из-за чего это всё было спущено в унитаз.

Урод!

- Поздравляю, это замечательно, - в отличие от прошлой тирады говорю совершенно искренне, хотя знаю, что Глеб не оценит и не поймет.

- Смешно, Танюш. Такая вот насмешка судьбы. Просто девочка, просто дочка.

- Не будь идиотом, Громов. Ребенок - это такое счастье, которая дано не всем.

- Не слышу язвительных замечаний, Танюш. Ты имеешь право.

- Иди ты!

Может и имею, но мне хочется скорее закончить этот разговор. Он неприятный и гнусный, и потратил слишком много моих сил. Смотрю на Рената и он понимает без слов, выхватывает смартфон.

- Громов, лимит глупостей, который может произнести твой грязный рот в адрес моей женщины на сегодня исчерпан, - гремит Ильясов. Угроза в каждой интонации, аж мурашки по коже. Я переплетаются пальцы наших рук, сжимаю крепко и мне становится спокойнее. - Вычеркни этот номер из своей телефонной книжки, все твое дальнейшее общение с Таней, даже касательно Миши, будет идти только через меня.

Он отключает телефон. Я ложу голову ему на плечо.

- Ты очень страшный человек, Ренат, - говорю с благодарностью.

- Всегда, когда речь идет о моей женщине.

Его ладонь перехватывает мою шею, мягко массирует, поднимается выше. Ладонь захватывает копну волос и тянет назад, а потом он целует меня жадно и голодно, как настоящий тиран. Но мне это нравится

Миша.

- Громов, ты должен не только накатывать на ворота противника, но и отрабатывать в защите. Я тебе это выбью на лбу, чтобы перед сном смотря в отражение ты запоминал и зазубрил. Как мантру! Понял?

Миша понуро кивнул.

- Шайба плюс пас, парень! Отличный результат!

Ильясов всегда так делал на следующий день после игры. Тренировка начиналась с разбора полетов, и похвала была последним, что ждали от главного тренера игроки.

Но никто не жаловался и Миша тоже не собирался. Он набрал вес в команде и все чаще появлялся в связке второго и первого звена.

Охеренный скачок из вечно запасного до ведущего нападающего.

Громову не просто дали развернуться и прокачать навыки - ему никто не вставлял палки в колеса. Команда - пока не лучшие друзья, но достаточно крепкий костяк знакомых, у которых можно получить дельный совет и «респект» за отличную игру или звездюлей за тупую детскую ошибку. Без агрессии, но достаточно внушительную.

Тренировки после побед и очередного круга группового этапа больше напоминали Зарницу. Вот и сегодня они развлекались «буллитами на раздевание». Пока не забьешь - скидываешь экипировку. Косой собирает все и тащит в раздевалку.

Миша снял только перчатки и распечатал ворота Захарова с третьей попытки.

В плей офф «Атлант» вышел без особых проблем, и хотя оставалось еще две игры, но для их команды это ничего принципиально не решало.

Все ожидали приближения каникул и только Ренат Ильясов старательно изображая душнилу напоминал о том, что тренировки-тренировки-и-еще-раз-тренировки должны быть в голове у всех.

- Вы если соберетесь разгрузить на праздниках головы, то загрузите мышцы. Только давай без крайностей. Если на лыжи и доски, то никакого фри-райда, никаких «красно-черных» трасс. Я ясно выражаюсь?

- Ясно, тренер. Мы будем чиллить на перинке и попивать теплое молочко под пледом с томиком Толского в руках, - дразнит Тихонов тренера. Все ржут. Ильясов скалиться, шутку оценил.

Но Мишу беспокоил другой вопрос. Где сам Ренат собирается проводить праздники. И ответ от знал, хотя надеялся, что в этот раз все будет иначе.

Его мама была красавицей, это сложно отрицать. И то, что она без особого труда привлекает внимание мужчин - тоже не было открытием, но Миша знал, что она была предана Глебу и никогда бы не позволила себе даже подумать о другом.

В какой-то момент одержимость матери идеей родить Громову ребенка стала болезненной и неизбежной. Миша не ревновал к будущему брату или сестре, но у него возникла устойчивая неприязнь к тому, что его так называемый отец чуть ли не требовал этого.

А теперь…

Теперь у мамы роман с тренером его новой команды.

Они не скрывали своей симпатии, но и не выставляли ничего напоказ. Миша хотел бы злиться и отчитать их обоих за этот глупый шаг, который может снова разрушить его только-только начавшуюся карьеру, но Ильясов был предупредительным мужиком, который вызвал его на откровенный разговор раньше, чем Громов успел взбунтоваться и слететь с катушек.

Перед игрой с «Барсом» главный тренер вызвал Мишу к себе.

Последняя тренировка выдалась тяжелой, к Мише у Рената было слишко много претензий и не сказать, что незаслуженных, поэтому он и вызвал его в тренерскую.

- Проходи, садись.

- Постою.

Громову не нравилось, когда с ним разговаривали с позиции силы. Опыта - да, но он больше не позволял гнуть из себя все, что только хочется тренеру. Ильясов сам ему вдалбливал это - быть уверенным в своей правоте. Кажется Ренат и сейчас прочитал это во взгляде бунтующего подростка.

- Дело твое, - сам тренер уселся за свой стол. - Как оцениваешь наши шансы против «Барсов»?

Вопрос с подвохом?

- Если не будем тупить как сегодня на тренировке, то отличные у нас шансы.

- И какое в твоем выводе ключевое слово, Миша?

- «Если»? - предполагает Громов.

- Нет, - усмехается Ренат. - Ключевое - тупить. Всевозможные «но» и «если» исключаются, потому что за это отвечает команда, а тупит каждый игрок индивидуально. Сегодня у тебя голова забита не тем. Могу предположить, что это из-за того, что вчера в дверях подъезда вашего дома ты видел как я провожал твою маму.

Миша молчит. Что тут скажешь? Он знал. Как минимум догадывался. Но подозревать одно, а видеть - совершенно иное.

Как сын, Громов, конечно, желал маме счастья и не хотел, чтобы она оставалась одна. Но Ильясов… в качестве маминого кавалера (слово, конечно, «ахеренное», но другие Мишу в голову не лезли) представлялся довольно трудно.

- У тебя есть ко мне вопросы по этому поводу?

- Зависит от того как Вы собираетесь себя вести. Если ваши… - Громов снова подвис, пытаясь подобрать слово помягче, потому что формулировка «отношения» в отношении мамы и какого-то мужчины вызывало в нем ни что иное как приступ острого раздражения - … встречи, не повлияют на маму, или команду, или игру, то и вопросов не будет.

Ренат поднялся на ноги.

- Ты точно так же отстаивал ее перед Глебом? - поинтересовался Ильясов вполне искренне. В голосы слышалось… уважение?

- Это не Ваше дело, но да. Именно так! И, Ренат, я не бросаюсь словами, но прошу Вас не делать маме больно. В ваших руках власть, но она не дает Вам право вести себя неподобающе.

Ильясов улыбнулся во все свои тридцать два зуба, а потом искренне рассмеялся. Миша же, наоборот, нахмурился. Разве он сказал что-то смешное? Или тренер воспринимает его слова, словно тявканье надоедливого шпица?