— Твою ж… — выдохнул я.

— Официальная версия, — Чешуя взял со стола документ, пробежался глазами по строчкам, — майор Грибков патрулировал промзону в рамках служебных обязанностей. Обнаружил подозрительных лиц с кейсом, содержащим магические ядра. Опознал ядра как собственность СКА, украденную ранее со склада. Попытался задержать преступников. Преступники оказали вооружённое сопротивление. В ходе задержания один из нападавших, некто Владимир Большов, применил магию и напал на майора и его охрану.

Замолчал, положил документ обратно на стол. Посмотрел на меня.

— Красиво, — хмыкнул я. — Перевернули всё с ног на голову.

— Да, — кивнул Чешуя. — Грибков теперь герой, который пытался вернуть украденное имущество. А ты, Матросов и Мамонтова — преступники, напавшие на офицера при исполнении.

Тактика понятна. Военные прикрывают своего человека, сваливают всё на нас. СКА получает виновных, дело закрывается, все довольны. Кроме нас, конечно.

— А Матросов и Мамонтова? — спросил я. — Где они?

— В изоляторе, — ответил Чешуя. — На территории базы. Им предъявлены обвинения в хищении магических ядер в особо крупном размере и нападении на военного офицера при исполнении служебных обязанностей. Пока молчат, отказываются давать показания.

Значит, живы. Не сломались, не запели. Борис и Василиса крепкие, испытали многое за годы в аномальщиках.

— И что теперь? — спросил я. — Дело закрыто? Грибков свободен, мы виноваты, все счастливы?

Чешуя усмехнулся. Кривая усмешка, без радости. Покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Дело не закрыто. Совсем не закрыто.

Наклонился вперёд, положил локти на стол, сцепил пальцы в замок. Посмотрел мне в глаза.

— Грибков врёт, — произнёс лейтенант тихо, чётко. — Он соврал в своих показаниях, и я это знаю, и генерал Бойко это знает. Вопрос в том, как это доказать.

— Грибков сказал, что мы сопротивлялись из-за кейса? — спросил я, хотя знал ответ.

— Да, — кивнул Чешуя. — В его показаниях чётко указано: он обнаружил троих подозрительных с кейсом. Попытался их задержать. Те оказали сопротивление, защищая украденное имущество.

— Одиннадцать ядер в кейсе, — повторил я медленно, делая акцент на цифре.

— Да, — подтвердил Чешуя, не понимая, куда я клоню.

— А куда делся мой мешок из куртки? — спросил я, глядя лейтенанту прямо в глаза. — В котором было ещё одиннадцать таких же ядер?

Чешуя замер. Полностью. Даже дыхание остановилось на секунду. Глаза расширились, брови поползли вверх. Пальцы разжались, руки легли на стол. Он смотрел на меня, не моргая, пытаясь осмыслить услышанное.

— Что? — выдохнул он наконец.

— В кейсе только одиннадцать, — продолжил я спокойно. — Я специально положил ещё столько же в свою куртку. Вот только я видел, как он её поднял. Вы забрали её у него?

Тишина. Чешуя молчал, переваривая информацию. Лицо менялось — от шока к пониманию, от понимания к холодной ярости.

— Двадцать два ядра, — повторил он тихо, почти шёпотом. — В вещдоках зафиксировано только одиннадцать.

Кивнул.

— Грибков в своих показаниях упомянул только кейс, — продолжал Чешуя, мысли вслух. — Ни слова про второй источник ядер.

— Получается, он забрал одиннадцать ядер прямо у вас из-под носа? — улыбка расползлась на моём лице. — А вы его героем сделали?

Ладно, я потерял свою добычу, но эти упустили военного. Как вообще? Он поднял мою куртку, его задерживали, и куда он её дел?

Идиоты… Так спешили его арестовать.

То, что за мной может следить Чешуя, я догадывался. После ситуации в медкорпусе, когда тот СКАшник связался, и ему сказали отвалить от меня и Кольцовой, лейтенант не просто так прикрывал меня. Использовали как наживку для Матросова и Мамонтовой.

Сжал кулак.

Ожидаемо, и я даже это использовал в личных целях, но всё равно потерял ядра.

Лейтенант встал резко. Прошёлся по кабинету, руки за спиной. Думал, анализировал, строил цепочку.

— Вы знали, что за нами придут, — сказал я прямо, без обиняков. — Догадывались. Вы использовали нас как приманку, чтобы взять Грибкова с поличным. Только приманка чуть не сдохла.

Чешуя замер у окна. Молчал долго, смотрел на территорию базы. Пальцы сжались в кулаки, разжались, снова сжались. Контролировал себя, не давал эмоциям вырваться наружу.

— Я не… — начал он, потом осёкся. Выдохнул, развернулся ко мне. — Я не знал, что у тебя с собой ядра. Думал, вы просто за кейсом поехали. Хотел взять Грибкова с поличным, когда он попытается забрать то, что украл его люди со склада.

— Да мне плевать на ваши планы, — отрезал я. — Вы облажались. Грибков свободен, у него одиннадцать ядер. Отличная операция.

Лейтенант сжал челюсть, вена на виске вздулась. Он злился, но не на меня. На себя, на ситуацию, на Грибкова.

Вернулся к столу, оперся руками о столешницу, наклонился вперёд, посмотрел мне в глаза.

— Мне очень нужен этот Грибков, — произнёс он медленно, чётко выговаривая каждое слово. — Очень. Ты даже не представляешь насколько.

Пауза. Чешуя выпрямился, скрестил руки на груди.

— Майор Грибков — не просто офицер, — продолжил лейтенант. — Он связующее звено между военными и чёрным рынком магических артефактов. Он организует кражи, он даёт заказы аномальщикам на нелегальную охоту, он отмывает ядра через свои каналы. Мы за ним следим два года. Два года собираем доказательства. И каждый раз он выскальзывает.

Интересно. Значит, Грибков не мелкая сошка, а крупный игрок, защищённый сверху. Генерал Краснов прикрывает его не просто так. Либо получает долю, либо сам в деле по уши.

— У меня есть только один способ его достать, — Чешуя ударил кулаком по столу. — Железобетонные показания. Свидетели, которые подтвердят его связь с незаконной торговлей. Улики, которые нельзя замять. Факты, которые не оспорить.

— Документ, что я маг, готов? — спросил я. — В базу внесли?

Чешуя моргнул. Сменил тему резко, не ожидал. Выпрямился, кивнул.

— Да, — подтвердил он. — Официально ты зарегистрированный маг. Ядро подтверждено, нужно только активированные стихии внести и их разряд. Твой статус легализован.

Отлично. Первый пункт нашей сделки выполнен. Теперь второй.

— Мне нужна информация по развитию магии, — продолжил я.

Чешуя поморщился, покачал головой.

— Всему своё время, Володя… Сначала мне бы это дерьмо разгрести.

— А как изменится ситуация, если Матросов и Мамонтова вдруг скажут, что работали на Грибкова? — спросил я, глядя Чешуе в глаза. — И что я подтвержу, что он хотел изъять эти ядра у нас, когда я собирался их доставить вам?

Лейтенант замер. Смотрел на меня, не моргая. Мозг работал, просчитывал варианты. Лицо оставалось непроницаемым, но глаза загорелись.

— Кто будет свидетельствовать против себя? — произнёс он медленно. — Их казнят или сделают рабами. Если Матросов и Мамонтова признают участие в незаконной охоте, признают кражу ядер, признают работу на военного… Им конец!

— Допустим, что я поговорю с Матросовым и Мамонтовой, — улыбнулся, — и они захотят помочь СКА. Дадут показания, подтвердят связь с Грибковым, расскажут всё, что знают.

Чешуя прищурился. Недоверие на лице.

— В обмен на что? — спросил он прямо.

— Я им пообещаю, что их отпустят, — ответил я так же прямо. — Расследование закроют, с них снимут все обвинения. Даже похвалят за помощь следствию.

Тишина.

Чешуя смотрел на меня, не отрываясь. Потом встал резко, стул отъехал назад с грохотом. Ударил кулаком по столу, бумаги подпрыгнули.

— Ты… — начал он, голос повысился. — Ты… СОВСЕМ С УМА СОШЁЛ⁈

Орал во весь голос. Лицо покраснело, вены на шее вздулись. Самоконтроль лопнул, лейтенант больше не мог держать маску.

— Ты хочешь, чтобы я дал амнистию двум аномальщикам, которые участвовали в незаконных вылазках⁈ — продолжал Чешуя, не останавливаясь. — Которые крали ядра! Которые работали на военных! Ты в своём уме, Большов⁈

Ждал, пока он выдохнется. Стоял спокойно, без реакции. Чешуя орал ещё минуту, потом замолчал. Тяжело дышал, смотрел на меня с яростью и… Да, отчаяние в глазах.