Мир поплыл. Зрение затуманилось, звуки стали далёкими, приглушёнными. Тело тяжёлое, чужое. Упал лицом вниз, щека уперлась в холодный асфальт. Сознание скользило в темноту.
Последнее, что увидел — ботинки. Военные, начищенные. Остановились перед моим лицом.
Грибков подошёл. Наклонился. Лицо его расплылось в тумане.
— Жаль, — услышал сквозь шум в ушах, — ты был интересным противником, мальчик. Я бы тебя даже к нам забрал.
И тут — вой. Сирены. Громкие, резкие, разорвали тишину промзоны.
Свет. Фары. Яркие лучи ударили по зданиям, по земле, по нам.
Машины. Много машин. Подъехали со всех сторон, тормоза взвизгнули.
Двери распахнулись. Люди выбежали. Форма СКА, автоматы в руках. Крики команд:
— Стоять!
— Руки за голову!
— На землю!
Грибков выпрямился, отвёл руку от пояса. Оглянулся, оценил ситуацию.
СКА. Десятки агентов. Окружили всю зону. Выходов нет.
Майор поднял руки. Медленно, демонстративно. На лице — спокойствие. Почти улыбка.
Играет роль. Уверенный офицер, попавший в недоразумение.
Агенты набежали, окружили всех — Грибкова, меня, автоматчиков, Матросова, Василису.
Руки схватили меня, подняли. Наручники защёлкнулись на запястьях, холодный металл впился в кожу. Кто-то проверял пульс у Василисы, кто-то бинтовал плечо Матросову, кто-то поднимал автоматчиков.
Кто-то подошёл к кейсу. Поднял его, открыл, заглянул внутрь. Свиснул.
— Лейтенант! — крикнул агент. — Тут ядра! Одиннадцать штук!
Лейтенант? Чешуя?
Попытался повернуть голову. Мышцы не слушались, шея деревянная, зрение плывёт. Направил магию в глаза, чтобы хоть что-то разобрать.
Увидел силуэт. Высокий, стройный. Форма идеально выглажена, лицо в тени.
Чешуя подошёл ближе, посмотрел на меня. Лицо непроницаемое. Ни эмоций, ни реакции.
Потом перевёл взгляд на Грибкова. Задержал его. Секунду. Две.
Грибков усмехнулся. Чуть заметно, уголок губ дёрнулся.
Знают друг друга.
Чешуя развернулся, отдал команду:
— Всех в машины, отвезти на базу. Допросить. Вещественные доказательства изъять.
Меня потащили к машине. Ноги волочились по земле, мир качался, темнота наступала.
Последняя мысль перед провалом:
Мой мешок с ядрами…
* * *
Боль. Тупая, давящая боль в затылке, с каждым ударом сердца разливалась по черепу волнами.
Открыл глаза. Свет резкий, лампа светила прямо в лицо. Зажмурился, подождал, пока глаза адаптируются.
Кабинет. Знакомый. Стол, стулья, шкафы с документами, карта на стене.
Да это же наш — третьей группы.
Тряхнул головой. Сидел на стуле, руки свободны, наручников нет. Тело ломило, спина горела — след от удара Грибкова. Шевельнул пальцами, ногами, шеей. Живой, более-менее функциональный.
Проверил одежду: футболка, штаны, ботинки, куртки нет.
Мешок с одиннадцатью ядрами был в ней. Забрали суки?
Пальцы прикоснулись к животу, именно туда свалились два ядра, которые я запихнул, потому что не вмещались в куртку.
Есть!
На меня накинули плащ, он прикрывал выступ на животе. Какие заботливые сотрудники СКА.
Два ядра из тринадцати. Твою ж дивизию, потерял так много. Столько стараний и… Ладно, найду ещё.
Дверь распахнулась, грохнула о стену.
В кабинет ворвался Курпатов. Лицо красное, вены вздулись на лбу, челюсть сжата, руки в кулаках.
Альберт прошёл к столу тяжёлыми шагами. Остановился, оперся руками о столешницу, наклонился вперёд. Смотрел на меня тяжёлым взглядом. Молчал секунду, две, три.
Ждёт реакции, извинений, оправданий?
Я тоже молчал и смотрел на него. Пусть орёт первым.
— Ты что себе позволяешь, Большов⁈ — взорвался Курпатов.
Голос громкий, срывающийся на крик. Кулак ударил по столу, бумаги подпрыгнули, ручка покатилась, упала на пол.
— Нападение на офицера! — продолжил Альберт. — Младший лейтенант Кошкин подал на тебя две докладные! Две, мляха, докладные! Ты опозорил всю третью команду!
Оперативно сработал мужик. Видимо, его немного задело, то, как я с ним познакомился. Ну обознался, с кем не бывает? А нехрен быть изменённым.
— Ты понимаешь, что ты натворил⁈ — Курпатов не останавливался. — Ты понимаешь, какое дерьмо на меня свалилось из-за тебя⁈ Ты только поступил в нашу команду! Только! А ты уже…
Голос срывался, лицо становилось всё краснее. Альберт размахивал руками, брызгал слюной.
Я слушал вполуха. Мысли были в другом месте. Анализировал ситуацию.
Курпатов орёт про Кошкина, про докладные, про позор команды. Ни слова про промзону, про Грибкова, про кейс с ядрами, про драку. Ничего. Будто этого не было, будто я не участвовал в задержании майора военных, не дрался с вооружёнными людьми, не спасал активы СКА.
Курпатов не в курсе реальной ситуации?
Оставил его злиться на меня из-за мелочи с Кошкиным.
Интересно. Очень интересно.
Капитан продолжал орать. Я перестал слушать совсем. Незаметно шарил по одежде, проверял карманы. Из головы никак не выходили мои одиннадцать ядер, что я честно заработал.
Вот только я думаю, что Чешуя не позволит мне их забрать, они же собственность СКА.
Может попробовать ему объяснить, что ядра нужны для расследования?
— … я тебя спрашиваю, сержант! — голос Курпатова пробил мои мысли.
Поднял взгляд на него. Альберт стоял, наклонившись через стол, лицо в нескольких сантиметрах от моего. Глаза налиты кровью, дыхание тяжёлое, пахнет табаком и кофе.
— Ты меня слышишь, Большов⁈ — повторил Курпатов громче. — Я с тобой разговариваю! Ты будешь отвечать за свои действия! Я лично займусь твоим делом! Я добьюсь…
Встал. Просто встал со стула. Резко, без предупреждения.
Курпатов отшатнулся инстинктивно, выпрямился. На лице мелькнуло удивление, потом злость.
Развернулся к двери, пошёл. Ноги несли меня вперёд, голова кружилась слегка, но держался. Шаг, второй, третий. Рука потянулась к ручке двери.
— Стой! — заорал Курпатов за спиной. — Я не закончил! Я тебе не разрешал…
Открыл дверь, вышел в коридор. Дверь закрылась за мной, отрезая крик командира. Голос Альберта стал приглушённым, далёким.
Пошёл вперёд. Нужно найти Чешую. Узнать, где Борис и Василиса, что с ними, живы ли. Узнать про Грибкова — арестован или отпущен. Узнать про ядра.
За спиной дверь кабинета Курпатова распахнулась снова.
— Большов! — заорал Альберт. — Ты куда⁈ Стой, я тебе говорю! Вернись немедленно!
Не обернулся, продолжил идти. Шаги Курпатова застучали по коридору, он бежал за мной.
— Охрана! — крикнул капитан. — Задержать сержанта Большова! Немедленно!
Плевать. Пусть орёт, пусть вызывает охрану. Меня это не остановит. Нужно к Чешуе.
Свернул за угол. Лестница вниз, спустился, придерживаясь за перила. Голова кружилась сильнее. Ещё один коридор, ещё одна лестница. Первый этаж.
Кабинет Чешуи должен быть здесь. Дверь в конце коридора, табличка.
Толкнул. Заперто.
Хмыкнул, отступил на шаг и дёрнул со всей силы ручку. Открылась калитка, и я зашёл.
Чешуя сидел за столом, поднял голову при моём входе. Лейтенант выглядел уставшим. Папки с документами громоздились на столе стопками.
Увидел меня, замер. Взгляд скользнул на сломанную дверь, потом обратно на моё лицо. Брови поползли вверх. Удивление сменилось раздражением, потом усталым принятием.
Откинулся на спинку стула, потёр переносицу пальцами.
— Большов, — произнёс Чешуя ровно, — объясни, зачем ты сломал мою дверь.
Голос без эмоций. Профессиональная маска на месте, но усталость прорывалась сквозь неё.
— Вы арестовали Грибкова? — спросил я сразу, без прелюдий.
Чешуя помолчал, посмотрел на меня долгим взглядом. Потом выдохнул, махнул рукой.
— Нет, — ответил он. — Его отпустили через два часа после задержания.
Мышцы напряглись сами собой. Отпустили? Майора, который пришёл забрать ядра силой, отпустили просто так?
— За него попросили, — продолжил Чешуя, видя мой взгляд. — Высокие чины. Очень высокие, из военного командования. Генерал Краснов лично позвонил нашему командованию, потребовал освободить майора Грибкова немедленно.
