Марлен поднёс ему бокал. Нейт приоткрыл губы, и край стекла коснулся их. Вино скользнуло в рот, прохладное, терпкое. Горло обожгло лёгким жаром. Но настоящим испытанием было не вино.

Настоящее — это позволить другому мужчине быть проводником её воли.

Принимать, не сопротивляясь, не поморщившись, не отвернувшись.

Вчера он бы не выдержал. Сегодня — выдержал. И в этом была его победа, даже если лицо горело от стыда.

Марлен смотрел спокойно, с лёгкой усмешкой осознанного старшинства, но без угрозы. Он чуть дольше задержал бокал возле губ Нейта, будто растягивая миг — так, как делают, когда знают своё место и выполняют волю хозяйки.

Нейт поднял глаза — на неё.

Айвена смотрела на них обоих, будто управляла каждым движением.

— Даже смущение твоё — для меня, — сказала госпожа тихо.

Нейт вспыхнул. Сделал ещё глоток. Марлен не моргнул, не нарушил ритма.

Айвена протянула руку, провела кончиком пальца по его губам. Нейт откликнулся мгновенно: губы приоткрылись сами, дыхание стало глубже.

— Вот так, — сказала она. — Но рано.

Она убрала руку — и пустота жгла сильнее прикосновения.

— Теперь вы оба готовы.

Айвена отошла. Мягкая ткань пеньюара скользнула по телу, свет подчеркнул изгибы.

На столике ждала игрушка — чёрный страпон с тонкими ремнями.

Она взяла его и вернулась.

Марлен шагнул за спину Нейта уверенно, без колебаний, будто давно знал этот ритм.

Ровный. Собранный. Вписанный в тройку.

По её жесту Нейт опустился перед ней на колени. Рука Марлена легла ему на затылок — крепко, точно. Пальцы Айвены игриво скользнули по щеке Нейта.

— Один горит, — сказала она. — Другой держит. И оба мои.

Кончик страпона коснулся рта Нейта, она медленно провела игрушкой по нижней губе.

Марлен держал голову — в функции, без провокаций.

Айвена видела: структура выдерживает.

Марлен держит. Нейт открывается. И она ведёт.

— Прими.

Рот Нейта приоткрылся, дыхание сорвалось.

Госпожа улыбнулась краем губ. В её взгляде была только спокойная власть.

— Вот так.

И ввела.

Игрушка вошла в рот — прохладная, гладкая. Неспешное движение госпожи задало ритм. Марлен фиксировал голову Нейта, не оставляя выбора, но и не ломая — только задавая нужную точку.

Нейт не сопротивлялся. Его отклик был честным: смятение, желание, послушание.

Он смотрел на неё снизу вверх, видел грудь сквозь тонкую ткань, чувствовал женский запах.

— Глубже, — велела Айвена мягко, но неумолимо.

Нейт раскрылся шире. Дыхание сорвалось, глаза заслезились, слюна блестела на губах. Айвена держала его взгляд, не позволяя спрятаться.

Он не знал, как выглядит в этот момент — и боялся узнать. Но смущение ушло так же быстро, как и пришло, потому что в её взгляде не было оценки. Там была власть хозяйки, которой он хотел принадлежать.

Марлен позади удерживал его голову. И в этом чувствоваласьопора, а не угроза. Два касания сходились в Нейте: её страпон спереди, его рука сзади. А Нейт стал проводником их ритма.

Айвена вела спокойно, почти лениво.

— Красиво, — сказала она. Пеньюар словно бы невзначай соскользнул с её плечах, открыв изгиб шеи. — Ты горишь для меня.

Нейт смотрел ей в глаза. Слёзы застилали взгляд, но он не пытался закрыться. Он отдавал себя ей. Полностью. Окончательно и бесповоротно.

Марлен уверенно направил его вперёд и задержал. Страпон вошёл глубже, упёрся в горло.

Нейт захрипел, сглотнул судорожно. Жар ударил в пах.

— Вот так, — сказала Айвена. — Я держу тебя.

Нейт раскрывался глубже, чем сам ожидал. Мышцы горла сопротивлялись, но постепенно начинали отпускать. Сопротивление превращалось в проводимость.

Она усилила нажим. Игрушка вошла почти полностью.

И в этот момент всё в нём оборвалось и вспыхнуло. Оргазм накрыл Нейта внезапно, без прикосновений — только от того, что он полностью отдался ей.

Это не его тело выбрало момент. Это она позволила. Его оргазм принадлежал ей так же, как дыхание, как дрожь в коленях, как влага на подбородке.

Тело выгнулось, колени дрожали, он кончил, задыхаясь, но без попытки отстраниться. Это было особым видом счастья — приподнести себя в дар.

Марлен держал голову Нейта, не давая уйти. Кислорода не хватало, но он держал форму до конца.

Айвена положила ладонь ему на волосы. Лёгкое, властное касание. Этого оказалось достаточно, чтобы он рухнул в её руки — обессиленный, но счастливый.

Пальцы госпожи задержались чуть дольше, чем нужно — и он почувствовал: ей хорошо. Не от его тела, а от того, что он подчинился ей полностью.

Айвена смотрела на него как на завершённую работу — не просто довольная, а сытая властью.

Воздух между ними стал горячее. Она не выдохнула — почти простонала, едва слышно, как если бы позволила себе мгновение удовольствия за его послушание.

Когда его отпустили, грудь вздымалась судорожно, горло саднило, тело дрожало — не от холода, а от напряжения, которое он держал до конца.

Айвена устроилась на краю широкой кровати. Шёлк пеньюара зашуршал о простыни. Лёгким жестом она позвала обоих.

Марлен лёг рядом, положив голову ей на бедро. Её ладонь опустилась ему на грудь, отметив: «сделал хорошо».

Другой рукой она гладила Нейта. Он остался у её ног на полу, уткнулся ей в колени. Дышал глубоко, пытаясь поймать равновесие. Её пальцы скользнули по его волосам, задержались на затылке. Движение простое — но для него оно значило больше, чем всё, что былодо.

Когда Нейт остался у её ног, Айвена почувствовала, что дом дышит ровно. Три линии держат вес сцены. Никто не выходит за грань. Всё под контролем — под её рукой.

И поэтому она позволила себе расслабить плечи на долю секунды — роскошь, которую хозяйка может позволить только в идеально собранном доме.

— Ты сдался правильно, — сказала она. Голос низкий, с мягкой силой.

Нейт тихо всхлипнул. Слов не нашлось. Он только прижался к ней сильнее, вбирая тепло её кожи. Дрожь и усталость превращались внутри него в тихое счастье.

Нейт дышал у её коленей и чувствовал:принадлежит. И эта принадлежность была наградой.

Грудь всё ещё рвалась сбивчивым дыханием. Мышцы ныли, челюсть сводило, пальцы дрожали.

Айвена не торопясь пила вино уверенная, что он останется у её ног столько, сколько нужно.

Нейт закрыл глаза. От её касания внутри стало теплее. Он знал: она видела, как он горел, как держался — и как сдался.

Он вдохнул глубже и благодарно прижался к её бедру. Тёплый шёлк, вино, кожа — всё смешалось.

Нейт впервые за всю жизнь почувствовал, что принадлежность — это состояние, в котором дышится легче. Не потеря себя — а заново открытая форма, в которую он раньше не пытался войти, пока она не показала путь.

Рядом лежал Марлен. Её ладонь покоилась у него на груди. Нейт видел это боковым зрением, но не чувствовал ревности.

Она держала обоих. И от этого её власть становилась глубже.

Постепенно дыхание выровнялось. Дрожь ушла. Осталась мягкая пустота после вспышки — и чувство:он на своём месте.

У её коленей.

Под её рукой.

В её доме.

В её власти.

Ради этого он здесь. Ради этого — дышит.

Нейт шёл за Айвеной по коридору второго этажа — тому, в котором обычно не бывал. Здесь не было служебных комнат; это была жилая часть дома.

Он ловил ритм её шагов — ровный, тихий — и боялся отстать хоть на полшага. Будто именно этот ритм держал его в форме.

Тут было тише. Свет мягче. Ковёр глушил шаги. И Нейту казалось, что стены здесь смотрят иначе — не просто фиксируют, а оценивают. Будто сам дом решал, достоин ли он идти дальше.