Его лицо, как всегда, прекрасно. Бородка, которая особенно выделяется на его лице, вызывает у меня раздражение. Его полные губы и глаза заставляют меня хотеть их поцеловать. Хотя в этом нет ничего провокационного, в нём всё ещё так много обещаний. Боже мой, что со мной происходит? Размышлять рядом с Артуром и без того было нелегко, но сейчас это похоже на шоу ужасов.

Моя кожа покрывается мурашками, сердце бешено колотится, во рту пересохло, а в промежности пульсирует. Что за чертовщина! Я снова отворачиваюсь к окну, не видя другого выхода, если хочу привести в порядок свои мысли. В тысячный раз я повторяю про себя, что Артур не делал ничего, кроме своего долга.

Никаких случайных встреч в коридорах, никаких привычных документов, которые генеральный директор вручает лично в руки, никаких шуток или глупых улыбок. Я должна была бы почувствовать облегчение от этого, но, когда я впервые встречаю его после нескольких дней отсутствия, я не могу не чувствовать себя подавленной. Тишина, которую я ощущала, когда его не было рядом, стала оглушительной после постоянного шума его присутствия.

— Прошу прощения за столь внезапное изменение планов. Я бы избежал этого, если бы мог, — говорит он, и я заставляю себя снова посмотреть ему в глаза.

Темно-зелёные радужки смотрят на меня с терпением и преданностью. Что он делает? Я не спрашиваю. Я просто смотрю на него на минуту дольше, чем нужно.

— Это была не твоя вина, это они изменили место встречи, — отвечаю я.

— Это были они. Но если бы я не спешил так сильно, ты бы не застряла со мной в машине, — отвечает он.

— Ты извиняешься за то, что нам пришлось ехать в одной машине? — Спрашиваю я. Он пожимает плечами, словно это не имеет значения. — Что ты делаешь? — Ловлю себя на том, что задаю этот вопрос, не в силах сдержать сомнения, которые теснятся в моей голове.

Он смотрит на меня, прямо в глаза, склоняет голову и слегка прикусывает губы. Артур глубоко вздыхает, как это было во время нашей короткой и мучительной поездки на лифте несколько дней назад. Этот вздох служит мне единственным намёком на то, что он не так равнодушен, как кажется.

Его тело слегка наклоняется вперёд, и он делает глубокий вдох. Я закрываю глаза и на мгновение позволяю себе насладиться моментом, который заканчивается слишком быстро, когда его тепло исчезает. Я открываю глаза. Его лицо находится слишком близко ко мне и одновременно слишком далеко от того места, где я хочу его видеть… от моих губ.

— Работаю. — Говорит он, слегка отступая назад, и это хороший ответ. Именно этого я и требовала. — У тебя есть документы, которые нам нужно было распечатать? — Интересуется он, заглядывая в моё досье.

— Да, – отвечаю я, и, когда я не двигаюсь с места, Артур протягивает мне свои пальцы, ожидая.

Я открываю папку и достаю то, о чём он просил. Наши пальцы соприкасаются, и я задерживаю дыхание, пытаясь поймать его взгляд. Артур осознает этот момент, но не продлевает его, разрывая контакт.

— Спасибо, — говорит он, закидывая ногу на ногу, и остаток пути посвящает своим документам, которые сейчас держит в руках.

Когда машина останавливается, я почти выпрыгиваю из неё и делаю глубокий вдох.

Наверное, именно это и называется сойти с ума.

[3] Авенида Фариа Лима - важный проспект в городе Сан-Паулу, он охватывает самые престижные районы, где находятся самые крупные бизнес-центры и ТЦ.

АРТУР

— Ты маленькая мошенница, Милена! — Говорю я, и брюнетка с голубыми глазами закатывает их, улыбаясь, будто не сделала ничего плохого.

— А ты плохо умеешь проигрывать! — Я возмущённо открываю рот, а мои друзья-идиоты, за исключением Бруно, восклицают «О-о-о», словно дети, наблюдающие за словесной перепалкой.

— Это ты виноват! — Кричит Бруно, расслабленно откидываясь на спинку стула за обеденным столом в моей квартире, и я понимаю, что праздновал победу слишком рано. — Ты создал монстра, теперь управляй им! — Он скрещивает руки на груди, полностью снимая с себя ответственность перед своей девушкой. Бруно всегда становится маленьким воришкой, когда дело доходит до наших ежемесячных игровых вечеров, и я не знаю, почему эта динамика заставляет меня думать о Джулии, хотя в последнее время мне даже не нужен был повод, чтобы вспомнить о ней.

Женщина приходит без предупреждения и остаётся, иногда на минуты, иногда на часы. С тех пор как мы познакомились, я никогда не видел её так редко, как в последние дни. Но меня не удивляет, что расстояние действует на меня совершенно иначе, чем раньше.

Раньше, когда я уходил от женщины после близости, моё желание и интерес постепенно угасали, иногда быстро, иногда медленно. Однако отсутствие Джулии лишь усиливает моё ожидание новой встречи.

Встряхнув головой, чтобы прогнать эти мысли, я возвращаюсь к реальности. Мой взгляд останавливается на подносе с едой на столе, затем на моих друзьях и, наконец, на моём неверном партнёре.

Бруно, Педро, Гектор, Конрад и я всегда любили играть и делать ставки. С годами мы просто изменили пропорции, в которых мы это делаем. Раньше мы больше играли и меньше ставили, а теперь, всё наоборот. В суете взрослой жизни мы уже не так часто собираемся вместе, чтобы поиграть во что-нибудь. Но хотя бы раз в месяц мы находим время для наших любимых игр.

Когда речь заходит о ставках, мы не тратим много времени. Мы всегда находим повод сделать ставку, будь то результат футбольного матча или предположение о жизни других людей. Последнее крупное пари, которое мы заключили, касалось Маркоса Валенте – врага Бруно и любимца секретарш. Мы все были уверены, что он продержится в браке более полугода, а Бруно – нет. Он проиграл, и это привело к тому, что сейчас мы смотрим на маленькую воровку с вызовом. На её нежном личике появилось высокомерное выражение, которое я с удовольствием сотру.

Вот же маленькая предательница! Я сам научил её этому приёму, а она теперь с наглым видом использует его против меня. Мы двое – последние участники этого вечера. Игра называется «Скрабл», и она увеличила количество слов на доске только для того, чтобы занять квадраты, которые удваивают её очки.

Это противоречит правилам, но мои друзья, а может, и не совсем друзья, продолжают говорить мне, что я не имею права жаловаться, потому что сам всегда поступал так же. Вот ведь сукины дети!

Я смотрю на доску, обдумывая возможные ходы. Это моё последнее слово. Если после меня Милена не сможет занять эти квадраты, я выиграю. Если же ей удастся это сделать, то она одержит победу.

Я терпеливо анализирую возможности, не обращая внимания на ворчание вокруг, пока оно не превращается в громкие и отчётливые жалобы.

— Ради бога, Артур! Давай же, чёрт возьми! — говорит Гектор.

— Если ты не сыграешь в течение тридцати секунд, мы объявим Милену победительницей игрового вечера, — угрожает Педро.

— Опять! — Бруно разочарованно ворчит. Не потому, что он поддерживает меня, а потому, что с тех пор, как он впервые привёл свою девушку на наши игровые вечера, он ни разу не выиграл.

Возможно, мне не следовало учить её таким сложным трюкам, но я и представить себе не мог, что у этой девушки хватит наглости использовать их против меня. Похоже, она действительно одна из нас.

Я не позволяю жалобам моих друзей отвлекать меня от главного приза. Я поднимаю взгляд на Милену, которая теперь выглядит скучающей, и снисходительный смешок вырывается из моего горла. Всё в порядке. Пришло время научить маленькую предательницу тому, что ученик никогда не перерастает своего учителя.

Я провожу рукой по небольшой подставке, на которой разложены мои работы, и намеренно роняю её на пол.

— Чёрт! — Жалуюсь я, уже наклоняясь, чтобы поднять их, несмотря на новые жалобы моих друзей о том, что я затягиваю с этим, потому что знаю, что проиграю.

Но никто из них не заметил, как я заменил одну из плиток, которые у меня были, на другую, которую я достал из кармана. Я вернулся к столу с тщательно подобранными словами, которые не позволят Милене составить другое слово. По крайней мере, не с теми плитками, которые у неё есть.