Святобор пустил коня ступью и горько отворачивался от озлобленных людских глаз, перед глазами стояла густая пелена. Он очнулся, почувствовав чье-то близкое присутствие, опустив взгляд, заметил сухонького старичка, идущего рядом, держась за его стремена.

– Ну здравствуй, воевода, – негромко поприветствовал он. – Отчего хмур, точно грозовая туча? Может, помочь чем?

– Да ты, видно, нездешний, старик? – удивился воин. – У нас здесь такое творится, что сами разобраться не можем что к чему.

– Может и нездешний, – согласился тот. – Да только о делах ваших осведомлен получше некоторых. Ты, воевода, не печалься, возьми вот это, – он протянул ему пузатый сосуд. – Как князя увидишь – открой, а там сам поймешь, что делать. А дальше и с пришлым как-нибудь справитесь, если нет – так я подсоблю, не по сердцу он мне… в который раз. – Отцепившись от стремени, старичок юркнул в проулок. Святобор задумчиво поглядел ему вслед, покрутил в руках склянку с темной жидкостью, сунул в карман и направился к княжескому дворцу.

Родомир, бледный и беспомощный, сидел на одном и том же месте, на вошедшего воеводу даже не взглянул. Извель примостилась рядышком, положила голову ему на колени.

– Князь, – робко позвал Святобор. Никакого отклика. Тогда воин порывисто шагнул вперед, откупоривая сосуд. Из узкого горлышка выплеснулась жидкость, облаком капель объяв фигуру сидящего князя. Извель испуганно вскрикнула, отшатнулась вместе с опешившим воеводой. Из облака с пронзительным визгом выметнулось размытое крылатое существо, черные глаза сверкали в падающих лучах солнца. Вслед ей из рассеивающегося облака вырвалось отточенное лезвие княжеского меча, на излете проткнувшее неизвестную тварь. Визг стал еще пронзительнее, нестерпимее. В ушах зазвенело, и они не сразу сообразили, что крик оборвался. Воевода торопливо нашел на полу исчезающее пятно и брезгливо растер сапогом. Князь стоял чуть покачиваясь, но из глаз ушла обреченность слабого человека. Святобор облегченно вздохнул – это был прежний Родомир, твердый духом и сильный телом, а не пустая оболочка, погрузившаяся в небытие.

– Князь? – повторил воевода, вложив в это слово всю свою щенячью радость.

– Да, – Родомир нетерпеливо тряхнул головой, наводя порядок в собственных мыслях. Прошедшее время встало в такой яркой мрачности, что он задохнулся от охватившего его гнева на свою слабость и бездействие, окрепший голос зло рявкнул: – Зови дружину, я иду убивать колдуна. Хватит с меня колдовских штучек. Наелся, – он пинком распахнул дверь, едва не задев ей благостно настроенного Визарда, направившего свои утомленные стопы в уютные покои. Широкая улыбка застыла на высокомерном лице, в глазах метнулось раздражение пополам с брезгливостью, словно надоедливая мошкара, которую чем только не травишь и не бьешь, вновь лезет кусаться…

– Освободился? – насмешливо спросил колдун. – Что ж так мне даже будет легче. Надоел ты мне, княже. Никак не отвяжешься. – Визард застыл изваянием, окаменевшее лицо отражало полнейшее безразличие. – Давай, убивай, – предложил он и хищно зацепил взглядом лезвие летящего меча, отметая его в сторону. От ладони по посоху, мигом преобразовавшемуся в голубоватый жезл, зазмеились жгучие прожилки, жидким водяным пламенем перекинулись на князя, прокусывая узорчатую ткань тонкими острыми клыками. Князь пошатнулся от ядовитого пламени, впивающегося в тело. Как-то отчаянно замедленно крикнула княгиня – горящий водяной ковер полз по полу, жадно лизал край ее одежды, заполняя все пространство. Святобор чувствовал, как его ноги плавятся в голубом океане. В глазах стремительно мутнело, неистовая боль поднималась от колен все выше. Он бросил в колдуна меч – последнее, что еще мог сделать воевода для князя, но тот легко отскочил в сторону. Позади что-то глухо упало, оборвался крик княгини, жар схватил Святобора за сердце, сжимая его в жарком кулаке. Он опрокинулся на спину.

Волна, словно поигрывая, чуть отступила от Родомира и накрыла собой распростертые тела, резко устремилась дальше. Ее ничто не сдерживало и уж тем более не тот жалкий человек, которому доверили подобную мощь. Стихия почуяла свободу и рвалась к ней, пока владелец жезла не понял, что она сорвалась с цепи. Встревоженная криками дружина рванулась во дворец и споткнулась в коридоре об ее потоки. Их она тоже с радостью привлекла в свои объятия, как и тех, первых.

Визард крепко сжимал свой жезл, наслаждаясь беспомощным барахтаньем воинов в огненном океане. Один за другим они падали, растворяясь в переливающейся голубизне. Самые сильные еще держались, но водяной огонь не щадило никого. Он влажной голубой змеей выполз на улицу, охватывая новые тела, раздались испуганные людские крики, призывающие его на помощь, но Визард стоял, светясь холодным торжеством.

Бирюзовые глаза следили из угла с непередаваемой мукой, постепенно зажигаясь бешеной яростью. Из стены шагнула высокая темная фигура воина, засвистел, разрывая воздух, черный узкий меч, целя в горло колдуну и резко остановился, пойманный полупрозрачной рукой. Две пары одинаковых глаз скрестились, высекая синие искры.

– Стой! – холодно приказал Тиэл, исчезая и вновь возникая перед Шерианом.

Воин раскрыл было рот, чтобы зло огрызнуться, но ярость свела челюсти, мертвой хваткой вцепилась в горло. Он, дрожащий от ненависти, стоял на рвущихся к нему волнах, как на цветастом ковре, в бессильной злобе сжимая и разжимая кулаки. Костяшки пальцев побелели от напряжения, бледное лицо окаменело, превратившись в маску смерти, а там, впереди умирали люди.

– Шериан… – простонал распластанный в огне воин, в почерневшем лице с трудом проступали черты Дария. Торжественный оскал мгновенно сполз с застывшего лица Визарда, он поспешно обернулся, сравнявшись белизной лица с молодым воином, но Тиэл кивнул ободряюще, и колдун вновь водворил высокомерную улыбку на подобающее место, несколько покоробленную, искривленную от неожиданного испуга.

Сосредоточено глядя сквозь тень, Шериан рывком бросился к колдуну и врезался в неожиданную преграду – очертания Тиэла резко сгустились, принимая человеческий облик. Грубо ухватив сына за плечи, он швырнул Шериана об стену. Его силуэт размылся, пройдя сквозь камни, наполовину застряв в них, и вырвался вперед, огибая фигуру отца, но тот, изогнувшись, вновь преградил ему дорогу.

По горящей лестнице неторопливо взбирался старик, тщательно обходя тела, на ходу с кончиков его пальцев сорвался тонкий луч, небрежно прорезав Визарда насквозь. Он медленно повернулся. Водяной огонь за его спиной вспучился, приготовясь к коварному броску. Старик не глядя приказал ему остановиться и тот, почувствовав настоящую силу, со злобным шипением исчез.

– Узнал? – покряхтывая, обратился к Визарду старик. – Или память совсем плоха? Вот и встретились… опять. Долго ж я за тобой бегал, а ведь, чай, не юнец.

– Ливо… – попытался сказать колдун, поперхнулся клокочущей в горле кровью и замолк, медленно клонясь к полу. На лице Визарда застыло непонятное жалкое выражение, сменяющееся другим, странным.

– Узнал, – удовлетворенно произнес старик, его губы беззвучно шевельнулись и увядшие волны всколыхнулись под ногами колдуна, поглощая вызвавшего. Обугливающаяся одежда падала вместе с кусками плоти, ненасытно пожираемые стихией. Почерневший провал рта неожиданно раскрылся, растягиваясь до широкой улыбки, рычащий смех вырвался наружу. Руки, объятые голубым пламенем развелись в стороны и поднялись над головой, сжимаясь в замок, и тело взорвалось, рассеивая курящийся пепел.

– Еще свидимся… – повисло в воздухе.

Старик ошеломленно застыл, вперив в образовавшуюся пустоту растерянный взгляд, сокрушенно покачал головой и склонился над князем, повернувшись, оглядел другие распростертые, стонущие тела.

– Да-а, – протянул он. – Работки мне… Светлогор! – гаркнул он. – Подь сюды! Не все ж мне надсажаться…

Седой врачеватель осторожно выглянул из-за угла, подошел сердито топорща белые брови. Дарий с трудом разлепил спекшиеся веки, разглядев сочувствующие старые глаза, прохрипел еле слышно: