— Учитывая, что я уже два с половиной месяца им не занимался? — Наверное, можно дать ему свободу, объяснить, что мне давно плевать, с кем он спит, но каждый раз когда он приходит сюда, я понимаю, что он не ищет секс на стороне, а ждет. И от этого на душе становится тепло. А в мозгу рождается надежда, что, может быть, и с криминалом получится завязать так же просто? — То только про него я и должен был бы думать, если бы не эта нелепая война… Подобраться бы к Быку или Чернышевскому, грохнуть бы их.

— Давай ты это не со мной будешь обсуждать? Садись на кухне, обработаю рану.

— А что можно с тобой обсуждать? Молчишь, как рыба, жаль, память, как у слона.

— Это тонкий намек на мой лишний вес? – достаю аптечку, которая всегда под рукой. Данил теперь играет в футбол и постоянно возвращается с тренировок с ссадинами.

— Нет у тебя никакого лишнего веса. Ты как всегда охуенная.

Его слова ласкают слух, потому что цифры на весах стремительно меняются в большую сторону, пугая не только меня, но и врача.

— А может, в тебе говорит смермотоксикоз?

— Ой, дрочить-то мне кто мешает… — усмехается он, смотря, как я сажусь на стул и смачиваю его рану перекисью. — Ты была вчера на УЗИ?

— Была.

— Кто?

— Что, кто?

— Мальчик или девочка? Читал, что уже можно узнать.

— Можно, но я не узнавала.

— Почему?

— Мне важно, чтобы ребенок родился здоровым и рос в безопасности. Пол принципиального значения не имеет.

— Было бы здорово, если бы пацан…

— Ну, конечно. Один уже мечтает о том, как ты будешь учить его стрелять, хочешь, чтобы еще один такой же бандит рос? Давид, вокруг тебя сплошное зло. Если бы мне было куда и на что уехать, я бы сбежала… Потому что мне страшно, что эти двое не смогут меня защитить.

— Я тебя, все равно, найду, а этот кошмар скоро закончится.

— Накажешь?

— В смысле?

— Ну, за побег. В прошлый раз наказал, — прижигаю рану, и Давид тут же шипит от боли…

— За последние месяцы я тебя хоть пальцем тронул? — рявкает он, а я усмехаюсь.

— Нет.

— Думаешь, твоя беременность меня бы остановила?

— Нет, поэтому даже не знаю, что и думать. Не влюбился ли ты часом, Кулагин?

— Давай, давай, дожимай меня, а то недостаточно того, что я при тебе, как верный пес.

— Закончи с криминалом.

-

21:38

Может, ты мне подскажешь, как? Есть идеи?

— Нет. Но мы могли бы уехать.

— И всю жизнь ходить и оборачиваться, что тебе выстрелят в спину?!

— Так найди решение.

— Мне нужна эта земля. Если я стану нефтяным магнатом, ни один хуй не посмеет пойти на меня.

— Ты хочешь ее просто отобрать, а что мешает потом ее отобрать у тебя? Почему нельзя найти мирное решение?

— Потому что его нет! Ты закончила?

— Да.

— Тогда я спать.

— Куда ты?!

— В спальню! Я заебался спать на этом диване.

— Давид! Это моя кровать!

— Так ложись рядом. Приставать не буду.

Он уходит в душ, в это время приходит Данил. Он всегда рад поболтать с Давидом, а на меня до сих пор обижен за переезд из шикарной квартиры в эту «халупу», как он говорит. Так что мы с ним тоже почти не разговариваем, обиженные друг на друга.

Иду мыться в душе после Давида, зло закрывая унитаз… Он всегда такой… Привыкший, что все убирается по щелчку пальцев. Но если хочет жить здесь…

— Давид, можно тебя?

Он появляется так быстро, что даже пугает. И этот его оскал.

— Я знал, что долго ты не выдержишь… — он уже шагает в ванную, но я толкаю его в обнаженную грудь, что буквально обжигает ладонь… И почему мне кажется, что он стал тверже в области этой самой груди? – Что?

— Стульчак. Раз уж мы сегодня разговариваем, я выскажу недовольство, что нужно поднимать его, когда ты ходишь в туалет и опускать, когда уходишь. И полотенце. Ты опять взял мое. Посмотри, я твое даже подписала….

— Твое мне нравится больше, оно тобой пахнет, а насчет стульчака — ладно. Трахаться будем?

— Нет! – пихаю его в плечо и закрываю перед носом дверь.

— А я сегодня чуть не умер…

— Вот когда умрешь, тогда и приходи за целительным сексом.

Он сначала молчит, а потом хохочет, топая ногами в сторону кухни.

Я вздыхаю, моюсь, потом иду ложиться спать. Через минут десять в спальню открывается дверь, и входит Давид. Шумно дышит, укладываясь рядом. Пихаю его задницей, но он, все равно, дергает меня к себе и обнимает, укладывая руку на живот. Сначала резко одергивает, потому что именно в этот момент малыш решил толкнуться.

— Ого, словно фильм «Чужой» И часто он так?

— Может быть, она?

Он усмехается, опускает руку обратно, уже спокойнее реагируя на толчки.

— Трахнемся? — шепчет он на ухо, устраивая между булок член, а я только усмехаюсь, закрывая глаза. За эти несколько месяцев он всего несколько раз ночевал не у меня, и я каждый раз не могла сомкнуть глаз, думая о том, с кем он и что делает. Пожалуй, можно признать, что когда он дома, мне гораздо спокойнее. Даже если при этом мы просто молчим.

— Спи. Но можешь пофантазировать.

— О, спасибо, Госпожа… — усмехается он где-то над затылком и, поцеловав его, затихает.

Утром просыпаюсь, как всегда, одна, Давид уже увез Данила в школу, а мне можно спокойно собраться на работу, где я провожу большую часть времени. И вот когда я уже собралась и надела обувь, на мой телефон поступает звонок с неизвестного номера…

Меньше всего я ждала звонка от жены Чернышева, который меня похитил. Перед глазами возникает девушка на руках, бледная и красивая. Ее голос под стать внешности, такой же нежный. Я сразу же вспоминаю обрывки разговоров о том, что именно на ней собирался жениться Давид, когда – то… Наверное она ему бы подошла, судя по голосу весьма кроткая, хотя ее звонок говорит о твердом стержне. Она звонит жене врага, совершенно не зная, какой у меня характер и что я могу ей сделать.

Оказывается, мой номер телефона дала ей Маша. Они вместе посещают какие – то курсы рисования. Одной у меня курсы как управлять бизнесом, потому что я хочу, чтобы он процветал без вмешательства высших Давидовых сил. Чтобы потом он снова не говорил, что он вытащил меня из грязи и все сделал для меня.

И не то, чтобы он это повторял, давно уже нет, но я помню и не хочу быть ему обязанной.

— Извините, вы наверное заняты, я позвоню попозже, — кажется я совсем увлеклась своими мыслями, забыла о собеседнице на другом конце провода.

— Стойте, стойте, вы же и слова не дали вставить, Олеся, — смеюсь я, надеясь, что она не обидчивая и не сбросит вызов. Возможно у нее что – то на уме и послушать стоит. — Знаете, Дава постоянно говорит, что я тараторю, и теперь я понимаю, что он имеет ввиду.

Да, учитывая, что прослушала почти все, это было низко. Но не говорить же, что я задумалась о муже…

— Спасибо… В общем… — Олеся не знает с чего начать, но я понимаю, что она тоже устала от бойни, что ведут две группировки с того самого момента, когда Олеся чуть не умерла из-за Влада.

— Да, я знаю, что происходит. Переубедить его не удается, но может нам с вами удастся вывести их на диалог\?

— После смерти одного из людей, Влад отказывается делать Давиду предложение.

Предложение? А он собирался?

— Хорошее?

— Отличное! А самое главное, исключающее криминал.

Мне сначала кажется, что я ослышалась. Что она сказала что – то на другом языке. Мысль, что Давид может завязать с криминалом приходит мне в голову слишком часто. Наверное, потому что это единственный способ мне принять его. Остаться с ним, стать полноценно женой и удовлетворить собственные низменные потребности.

— Ну, на мой взгляд это фантастика, но я бы послушала, — говорю осторожно, словно от ее слов зависит мое будущее. Впрочем, так и было.

— В общем, вы наверное знаете, что я была невестой Давида. Не потому что нравилась ему, не думайте.. – как будто меня это волнует, но и торопить я ее не могу. – А все из-за земли. Там есть нефть, но чтобы ее бурить нужно оборудование.