Сперва я подумал о том, что это удивительно откровенное признание. За такое можно получить немалое количество врагов в нынешней России. Против патриарха большинство не пойдут, если только не верится в том, что он порочен и предатель.

С другой же стороны, что помешает Матвееву отказаться от своих слов и сослаться на мою фантазию?

– Я не поздравил тебя с венчанием. От чего, венчался, будто бы тать такой? И вот мой дар тебе! Примешь на государево обустройство ещё двадцать тысяч, – уже вконец ошарашил меня Матвеев.

Он сделал паузу, пристально на меня посмотрел, словно бы решался что‑то сказать ещё. И решился…

– Пять тысяч из того мне сразу передашь, – потребовал боярин.

Так вот оно в чём дело! Откат хочет получить боярин. И явно же дело не только в деньгах. Не верю, что Матвеев бедствует. Тут иное. По всему выйдет, если начнётся расследование о хищениях, то виновным буду я. А ещё таким образом Матвеев хочет посадить меня на короткий поводок. Там могут иные деньги пойти. Ну и я, влияющий на государя, пригожусь.

– Есть иное предложение, боярин…

– А иных мне не потребно, – решительно сказал Матвеев.

– Милостиво прошу выслушать меня, – проявляя покорность, сказал я.

И подобный подход Матвееву понравился. Так что он замолчал, делая вид, что весь во внимании.

– Я предлагаю из этих двадцати тысяч, десять вложить в строительство кирпичного завода и оружейной мастерской в Преображенском. Не долго и доход получать и на пользу державную пойдет. А после государь захочет построить себе большой дворец в Москве. А ещё… – я сделал паузу.

– Продолжай! – потребовал Матвеев.

– А еще нужно принять указ государя о запрете до третьего этажа строить деревянные здания в Москве, – сказал я. – По всем городам более за пятьдесят тысяч людей проживающих.

– И тогда выходит так, что спрос на кирпич будет превеликий. Можно и цену поднять… – Матвеев усмехнулся. – А я уже было дело подумал, что ты один из немногих честных. А тут воно как! Лукавством свое возьмешь. И угодишь, и не прогадаешь.

Останешься тут с такими волками честным! Однако в таком указе, чтобы строились только лишь кирпичные или каменные здания, есть немало пользы. И пожаров не будет, и лес сбережём. Да и эстетически красивее будет, надёжнее. Тут бы еще и обязательное утверждение проектов ввести, чтобы прекратить хаотичные застройки, а выходить на функциональность, безопасности, симметрию городов.

А что касается того, что на этом можно ещё заработать, так почему бы и нет. Я ведь не собираюсь деньги тратить на какие‑то увеселительные программы для себя, или в сундуки складывать золото с серебром. Ну если только самую малость. Жену одеть, да свой дом построить. Так, судя по всему, у меня и без подобных махинаций будет хватать серебра, чтобы сделать задуманное для семьи.

Только довольствие за наставничество составляет до пятисот рублей. Еще и полковничьи, поместье. А так и бизнес будет приносить прибыль.

– А уговорить государя на такое ты можешь, – констатировал факт Матвеев.

Могу. И думаю, что для этого не надо долго государя упрашивать. Достаточно подготовить грамотный «урок», где в цифрах привести ужасные последствия от городских пожаров. Рассказать о «правильных» городах, как они могут выглядеть. Может быть и закажу рисунки по теме.

Кстати, почему бы это не нарисовать Ивану Алексеевичу и его наставнику, что был недавно нанят для обучения «второго» царя? Талант старшего брата государя я открыл, пусть тренируется. Кстати, пора бы явить миру некоторые его картины. Или пусть нарисует на небольшую выставку?

А еще, на этом фоне упорядочения городских застроек собираюсь учредить что‑то вроде добровольческих пожарных команд. Вот и стрельцам некоторым будет чем заняться. И молниеотвод нужно внедрять. Один серьёзный пожар в Москве может обойтись казне и людям в стоимость содержания как бы не двух дивизий войск по новейшему образцу. А такие пожары чуть ли не каждый год случаются.

– Я подумаю о твоем предложении. Может, и прав ты. Идти по тоненькой дорожке казнокрадства – не лучшее ни для меня, ни для тебя. А если уж доход будет серьёзный… Я пришлю к тебе одного из своих управляющих. Если ладить заводы, то под моим присмотром, – сказал Матвеев, подумал и добавил заговорщическим тоном: – Более к патриарху не лезь. Нынче слово должно прозвучать не от тебя или даже меня. Сказать должны иерархии церковные. А на Боярской думе и без того обсудят всё это. Вовремя же ты бумаги эти разослал. Словно бы подарок послам иноземным. Нынче имперцы уговаривают нас воевать с Османами. А если узнают они о таких бумагах и что патриарх наш якшался с султаном, то рассоримся. Тут и ляхи на уговор не пойдут.

Я посмотрел в сторону, где всё ещё оставались князья Ромодановские и Языков. Таким своим вниманием давал понять Матвееву, что пора бы заканчивать разговор. Указывать же мне на то, что нам уже хватит лясы точить, не следует. Всё‑таки мне нужно знать своё место. Знать и думать о том, как это место было повыше.

– Ну и сколь еще ждать нам? – спросил Григорий Григорьевич Ромодановский, как только я подошел к честной компании.

– А нынче и начнем, – ответил я.

Я собирался показать небольшие военные учения, театрализованное представление для иноземных послов, что прибыли в Москву. И да, некоторые секреты буду им раскрывать. Так нужно. И сейчас, можно сказать, что будет генеральная репетиция.

Польский посол Ян Казимир Сапега уперся, как тот баран. Хочет говорить о судьбе Киева, но только после того, как решится вопрос со Смоленском. Для нас такого вопроса не стоит вовсе. Так что переговоры пока зашли в тупик. Он говорит «Смоленск», мы отвечаем «Киев».

С другой стороны, австрийский посол торопит нас принимать решение, так как, по всей видимости, собирается еще до холодов отправиться в Вену с донесением. Не зря все же австрийцы нервничают. Война, если ничего существенного не изменится в связи с моей деятельностью, начнется уже в следующем году.

И австриец не может повлиять на поляка. А тому плевать откровенно на имперца‑австрийца. Правда, любезничает и открыто об этом не говорит. У меня даже была идея, чтобы привлечь Василия Васильевича Голицына к переговорам. Понимал, что это вряд ли удастся, так как он все равно стал изгоем. Но все же… Ведь в иной реальности ему получилось хоть и купить Киев, но добиться дипломатического успеха.

А ещё, если пригласить послов на такое мероприятие, то по‑любому придут ещё и остальные бояре. Мне же очень важно, чтобы они всё больше проникались моими идеями и новаторством в военной сфере и не только.

Пусть увидят: умный да поймёт, дураку же, сколько ни показывай, толку не будет. Рассчитываю, что среди бояр недостаточно умных людей. Тот же Матвеев всё‑таки по каким‑то причинам передал мне немалую сумму денег, которая позволяет сейчас разворачивать полноценное производство в Москве штыков и даже фузей. Передал, и еще грозится осыпать серебром. Правда, на условиях.

Представление начиналось. А для меня, так будничная проверка. Такая, как уже случалась ни раз.

Мы стояли на смотровой площадке, да еще расположенной на возвышенности. Тут же стол, на котором еды, что на голодный десяток солдат. Лежали четыре подзорных трубы. Это если кто захочет в подробностях рассмотреть происходящее.

– За удачную спектаклю! – отшутился Языков, поднимая бокал.

Тем временем на учебной площадке, в метрах шестисот появился десяток конных. Они веером рассыпались по сторонам, удаляясь на сто‑двести метров, словно бы обследуют обстановку возле места предполагаемого бивуака.

– И постреляют их по одному, коль не будет кто рядом, – выказал свой скепсис Григорий Григорьевич Ромодановский.

– В одного стрелять будут или в десяток, но полк в засаду не попадёт: точно будет знать, что впереди опасность. А ещё воинов нужно взращивать, дабы могли по шороху листвы понять, кто в кустах – зверь, олень, али человек, – парировал я.

Вот дозорные конные проверили обстановку, приняли решение, что место для отдыха полка выбрано вполне удачное. На расстоянии примерно в полверсты следом шла обозная служба, опережая авангард полка ещё на две‑три версты.