– Ты звал меня, Егор Иванович? – спросил Игнат, входя в мой кабинет.

Я не стал подниматься со стула, а здесь даже был и такой предмет мебели. Сразу показал Игнату своё недовольство.

– Что случилось? Али Аннушка чем обидела, а ты решил злость на меня слить? – спрашивал Игнат.

Я понял, что он знает про наше сближение с Анной. И это мне крайне не понравилось. Тут или сама девушка рассказала своему дядьке, или же он за мной присматривает. Всё‑таки второй вариант был предпочтительнее.

– Ходить вокруг да около я не стану. Всё для меня ясно и понятно. Ты – собака лживая, пёс при хозяине своём, Матвееве, – жёстко сказал я.

Увидел, как рука Игната дернулась к поясу.

– Стоять! Медленно нож достал и положил на стол, – повышая тон и добавляя в голос металл, говорил я.

Нехотя, но Игнат подчинился.

– Что? Не нравится тебе, когда я псом матвеевским называю? А как иначе? Девку под меня подложил, сам мне товарищем стал. И предал. Так кто ж ты, коли не вор? – отчитывал я старика.

Ко мне в кабинет вошёл моложавый мужчина в возрасте. Но тут он превратился в поистине старика, немощного, уставшего от жизни. Осунулся.

– Всё, что я делаю, то для Анны, для дочери моей, – пробормотал Игнат.

– И для тебя всё то. Неужто Матвеев серебром не платит? Али не посулил тебе волю вольную? – теперь уже усмехнулся я.

Некоторое время мы молчали. Не выгоняя Игната, я даже продолжил заниматься тем, что делал до прибытия этого предателя. Читал списки и черкал в них, распределяя кого куда направлю и кто, к сожалению, погиб во врмя бунта. Было время подумать у Игната. Я давал ему шанс.

Нельзя разбрасываться такими людьми. Тут же и голова на плечах, и явные способности к разведке и шпионскому делу. Он же интриган по своему и характеру и воспитанию.

Между прочим, как я уже знал, Игнат в том числе и отличный боец. Он феноменально ловко метает ножи. Даже в его шутейках есть элементы акробатики. Так что шутки‑шутками, а он смог бы метнуть мне прямо в лоб свой нож. Не особо вериться, что пробил бы череп, да и я не успел бы увернуться. Но проверять, почем‑то не хотелось.

– Ты хочешь, кабы я был за тебя? Так я уже за тебя. Боярин Матвеев не ведает, что Хованский жив. Не ведает он и о том, что Софья Алексеевна приняла волю твою… – чуть распрямившись, видимо, набравшись сил, говорил Игнат.

– А ты, стало быть, ведаешь, что я предложил царевне? – спросил я.

– Не все, – ответил Игнат.

Ну и как мне лишаться такого человека? Притворство и придворные интриги за столько лет явно изменили характер Игната. И этот человек, если будет в руках того же Матвеева или каких других бояр, станет в том числе и для меня проблемой.

Тут или убивать Игната, чего категорически не хочется, в том числе и потому, что это разгладит полностью наши отношения с Анной. Или же прощать и принимать в свою команду. Этого хочется. Вот только нужен строгий контроль.

В конце концов, как я говорил Анне, так могу и сказать Игнату…

– Что было до моего явления в твоей жизни, то всё прощается. Что будет нынче и в грядущем – будет без прощения. Буду считать, что не предал ты меня, а нынче решил быть со мной, – после долгой паузы сказал я.

– А теперь выкладывай всё, что ведаешь о Матвееве, что может мне сгодиться! – потребовал я.

– Боярин присылал Анну к тебе. А я за неё в ответе. Так что пошёл за дочкой своей. И не можно мне не говорить Матвееву о тебе. Я тебя поважаю, но Матвеев боярин. Пожелает, то и тебя и меня прижмет, – сказал Игнат.

– Ну это еще посмотреть… А про тебя… Что и как будешь рассказывать боярину, будем с тобой совет держать. Будет то, что говорить никак нельзя. Но если ты не будешь доносить Матвееву, то он найдёт того, кто станет это делать, – соглашался я с Игнатом.

Конечно же, Матвеев меня не оставит в покое. Ведь я не собираюсь вновь опускаться на сколь‑либо ступенек в социальной лестнице вниз. Поднялся высоко – нужно понять что к чему. И пока я хотел бы на этой вершине обжиться. Я буду интересен не только Матвееву, но и всем остальным. Заблуждаться нельзя.

Подозрительно тихо пока со стороны Патриарха. Ещё некоторые бояре вернулись в Кремль в Боярскую думу. Там другие процессы. Одоевские начинают играть свою партию. Так что и меня не забудут. Начнут наживать. А отбиваться‑то мне нечем. Но это только если не применять грубую силу и идти на преступление. Так что Игнат нужен.

– Осторожный он, боярин Матвеев, – начал рассказывать Игнат всё, что знает об Артамоне Сергеевиче.

На самом деле, ничего такого крамольного или компрометирующего Матвеева я не узнал. Игнат догадался, кто именно стоит над театральной постановкой, когда было покушение на Петра. Об этом и я знал. Но прямых доказательств в отношении Матвеева нет.

Заинтересовала только девка, которую он совратил. Это дочка одного из стряпчих в Кремле. Может быть, и подумаю, как эту информацию использовать.

А в целом, Матвеев взялся за свои дела вполне грамотно и со знанием. Насколько я знаю, сейчас проходит что‑то вроде аудиторской проверки казначейства. Конечно же, и этот деятель будет красть. Но тут уже вопросы в масштабах и о том, что и кроме воровства нужно ещё что‑то делать.

– Скажи Матвееву, что у меня есть допросные листы и показания казнокрадства Милославских, – выслушав Игната, сказал я. – Одну бумагу я могу тебе даже дать, покажешь, скажешь, что выкрал.

Игнат кивал головой. Он прекрасно понял свою роль и принял ситуацию.

А тут всё достаточно хитро получается. Если Матвеев начнёт сильно давить на Милославских, то они хоть как‑то, но должны отвечать. Вряд ли уже получится поднять стрельцов или совершить какое‑то вооружённое действие.

Я задумался…

– Вот ещё, что можешь ему передать. Останешься на встрече моей со стрельцами. Послушаешь меня. А после решим, что из этого следует знать Матвееву, – сказал я и улыбнулся.

А ведь приятно, когда из сложного положения получается поставить всё в достаточно выгодную позицию. Теперь у меня уже были мысли: а ведь это отличная находка, что Игнат будет докладывать и Матвееву.

Таким образом могу наталкивать этого деятельного боярина на какие‑то действия. Вот пусть послушает о том, как я вижу формирование своего полка.

А потом ещё подкину каких‑нибудь идей по улучшению состояния казны. Например – ввести листы с гербовой печатью. Правда, прежде всего мне нужно об этом рассказать государю, чтобы он знал, от кого именно пошла идея, и уважение большее испытывал.

Не так уж и обязательно, чтобы все новшества исходили от меня. Напротив, это даже и опасно. Вот если Матвеев предложит то, на что я его мысли направлю – вот она филигранная работа прогрессора.

От автора:

История попаданца в наполеоновскую эпоху, от самодельной лупы до первого в России оптического прицела. От беглого подмастерья до поставщика Двора ЕИВ. https://author.today/reader/486964/4575163

Москва

21 мая 1682 года

Скоро стали приходить офицеры. Ну, привычнее мне так называть десятников и сотников. Ещё был промежуточный чин полусотника, но почему‑то в первом стрелецком полку он применялся мало. Только в сотне Митрофана Меньшова был ещё и полусотник.

Во двор входили недовольные мужики, но их лица сразу же разглаживались, как только они замечали стоящие под навесом бочки с вином и пивом. Стрельцы гладили свои бороды и чаще всего загадочно улыбались в предвкушении. Уже и забывалась утренняя тревожность и суета, связанная с объявлением общего сбора.

Люди этого времени, если не брать в расчет продуманных и хитрых бояр, чаще, словно дети. Эмоциональные, верят слову, не ждут подвоха. Далеко не все понимают, когда льется настоящая ложь. Но сегодня я лгать не собирался. А вот убеждать, да.

– Славное дело мы сделали с вами – отстояли жизнь царя истинного, Петра Алексеевича, – начинал я свою речь, когда во дворе Третьего стрелецкого полка собрались озадаченные стрельцы.