– Пройдёт время, я смирюсь со своей участью. Может так статься, что забуду обо всём в делах, кои в свои руки беру, – взгляд Софьи Алексеевны стал ещё более концентрированным. – Нет… не примечаю схожести твоей со своим отцом. Но коли нет у тебя крови царственной, но токмо поступаешь, словно бы боярин… Кто отец твой?

Я усмехнулся. Признаться, уже начинают надоедать слухи, которые ходят вокруг меня. Почему людям нельзя принять тот факт, что кто‑то и без дворянского роду‑племени может быть деятельным?

Я не говорю, что принцип Владимира Ильича Ленина о том, что государством может управлять прачка или кухарка, – верный. Сперва кухарке нужно выучиться, получить какой‑то опыт администрирования, а уже потом – вперёд, в политику. Но ведь в таком случае она уже перестанет быть кухаркой. И все же. Ну мог же стрелец получить образование? Или нет?

– Мы здесь, чтобы обсудить то, с чего ты начнёшь, Софья Алексеевна. Ну как в народе говорят: насильно мил не будешь. По нраву и душе ли тебе то, что я предлагаю? – говорил я, держась при этом с царевной почти как с равной.

Если Софье Алексеевне так легче, то пускай меня считает да хоть и сыном австрийского императора. И пусть тогда уже до кучи австрийского императора и османской валиде‑султанши. Союз такой, конечно, может быть только в воспалённом воображении извращенца. Но, если кому‑то хочется… если кому‑то важно, чтобы оправдать для себя мою дерзость, так пожалуйста.

– Всё по душе мне. Окромя токмо того, что ты бумаги не порвал и не сжёг. Те бумаги, кои ты давал мне читать, – сказала Софья Алексеевна.

Я лишь пожал плечами. Если те бумаги, в которых подробно и аргументированно, с приведением фактов доказывается, что именно Софья Алексеевна и стала зачинщицей стрелецкого бунта, настолько беспокоят царевну, то пускай будут поводком, коротким или длинным. Небольшая перестраховка нужна с каждым.

Хотя я был уверен, что, как только Софья Алексеевна полностью окунётся в кипучую деятельность на ниве русского просвещения, то многие тревоги уйдут. И она станет растворяться в том, что делает. Ведь явно же, что такое ей по нутру. Тут и при деле, можно проявить себя, словно муж государственный, ну и жизнь не праздна.

– Всё же в толк не возьму, Егор Иванович, как тебе удалось бояр уговорить на всё? – Василий Васильевич Голицын задал, наконец, и свой вопрос.

Я не стал вдаваться в подробности. Уж слишком много было различных подводных камней, разговоров, поисков подходов, взятки… Ведь на самом деле убытие Петра Алексеевича в Преображенское сыграло важнейшую роль, но если бы не всё остальное, то ничего бы у меня не получилось.

– Токмо… уж больно много серебра мне отдать придётся, – посетовал Голицын.

Тут я тоже ничего не ответил. Много, но я бы хотел, чтобы ещё больше раскошелился Василий Васильевич.

– Доволен ли ты, князь, что послом отправляешься в Китай? – спросил я.

– То, что послом, в том доволен. То, что в Китай… – улыбнулся Голицын, а Софья так и залилась в смехе.

Так чаще всего так и бывает, что любимому человеку достаточно палец показать, чтобы он или она весело и задорно смеялся и чувствовал, что юмор возлюбленного на высоте.

– Да и год ещё ждать до моего отбытия. А мало ли что сложится, – отсмеявшись, сказал Голицын.

Я взял себе на заметку, что Софья и её возлюбленный на что‑то еще надеются. Почему‑то кажется, что вряд ли на повторение стрелецкого бунта. Может, речь идёт только лишь о божественном провидении. Мало ли как Господь повернёт политическую ситуацию в России.

– Василий Васильевич, ты только Амур‑реку китайцам ни в жизнь не отдавай. Сия река русская должна быть. И кабы по её берегам китайцы не селились, – в какой‑то момент, уже забывшись о сословности, я поучал Голицына.

Меня никто не одёргивал, потому как считал, что‑то было вполне нормально. Слушали, причём, внимательно и потому, в чем был я уверен, что о делах китайских, или даже вернее маньчжурских, в Москве знают мало.

– Сами китайцы недовольны засильем маньчжурским. Коли получится поднять в приграничных местах китайский народ на бунт, то сие сильно облегчит дело. Ну и Албазин отстоять надо. Без этого никуда. И когда всё случится, ты, Василий Васильевич, ужимками‑то, хитростями, лестью да притворством, дарами, тем же мехом – всем этим добьёшься вечного мира с китайцами. Условия я тебе сказал, – заканчивал я, по сути, свои консультации посла России в Китае.

– И всё же я в толк не возьму – кто ты? – достаточно спокойно, выслушав наш разговор с Голицыным, сказала Софья.

– Царевна, я тот, кто величия желает России. Озарило меня давеча. Может, и крест, вросший вплоть мою, помогает мне, – сказал я, приводя наиболее удобоваримую концепцию своего возвышения.

Если люди будут думать, что здесь не обошлось без божественного промысла и что меня направляет покровительница России Святая Богородица, может быть, меньше нападок будет. Да и патриарху сложнее придётся в отношении меня. Пусть опровергнет, что крест чудодейственным может быть.

– Дозволишь, царевна, то давай поговорим о том, что по первости потребно в твоих делах, – сказал я, доставая из папки жёлтый лист не самой качественной бумаги.

На нём я старательно выводил концепцию создания просветительского центра в Новодевичьем монастыре. Школа, ремесленное училище, типография с перспективой даже выпускать первую печатную русскую газету. Да и много чего иного ещё предстоит сделать Софье Алексеевне.

С её ресурсами, а я не сомневаюсь, что они обнаружатся, мне уже в ближайшее время придётся придумывать очередные занятия для царевны. Ибо с тем она справится. Есть у неё и свои люди в Коломне много таких скопилось: деятельные управляющие, приказчики, дьяки. Все те, кто сейчас не угоден из‑за опалы Софьи Алексеевны. Но эти же люди не растеряли своё образование, свои навыки и умения.

Мне бы такой кадровый ресурс. А может, что‑нибудь я отщипну ещё. Присмотрюсь к людям. Не осилю я сам реализовать свои планы, грандиозные они.

От автора:

СКИДКИ ДО 50% на всю серию книг о службе советских пограничников в Афганистане.

Бывалый офицер в отставке гибнет и попадает в СССР 80х. Чтобы спасти брата, а потом и свою заставу, он должен стать пограничником на Афганской границе.

Читать здесь: https://author.today/work/393429

Москва

4 июня 1682 года

Из Гостевого терема я возвращался в терем Посольский. Возвращался с улыбкой на устах, так как договориться по многим пунктам удалось. Получилось очень даже продуктивно поработать.

Так, скоро был вызван дьяк, который не успевал записывать заметки царевны. Она уже знала, что кому поручить, где купить, с кем договориться о поставках той же бумаги. Может быть, всё‑таки Россия потеряла очень деятельную царицу?

Нужно постараться сделать так, чтобы Пётр Алексеевич ничем не уступал такой образованной и энергичной сестре. Впрочем, не уступит. Дай только Бог мне не ошибиться в главном.

А дома меня встречала Анна. Я уже привыкаю к ее присутствию. Не нужна мне никакая девица больше. Вот так… Вторая девушка, которую я встретил в этом времени, и прямо в цель. Для меня теперь главное – взять в жены Анну, но так, чтобы не потерять при этом тот статус, что приобрел недавно. Брак со служанкой дворянину не одобрят.

Вряд ли, конечно, церковь запретит. Но даже и осуждения в обществе мне не нужно. А еще не нужно подавать дурной пример государю. Если я для него оказываюсь авторитетом, то весьма вероятно и то, что Петр Алексеевич будет повторять мои действия.

День сменялся другим днем. События уже не неслись со скоростью гоночного болида, вот только как посмотреть. Если и выходило так, что я почти не общался с сильными мира сего, если только с Голицыным и Софьей Алексеевной, то не значит, что было много времени на полежать и для отдыха.