Мало, конечно, такого количества учеников, но я ещё рассчитывал на то, что в Новодевичьем монастыре также будут готовить будущих чиновников к службе, и я смогу приложить свою руку к их обучению.

Вместе с тем – лучше хоть сколько, чем никого.

Вот так и проходили мои дни. Мы готовились к будущему. Скоро, ну пусть и через пять лет, но царь вернется в Москву и держитесь все бояре. Правда реформы некоторые нужны уже сейчас и мне придется договариваться с боярами. Но есть что предложить и даже им.

От автора:

Двое деревенских парней становятся московскими студентами. Жизнь в общаге 2000‑х, приколы, первый взрослый опыт и встреча с артефактом, открывающим портал в иной мир: https://author.today/reader/484977

Преображенское

7 июля 1682 года

– Говори, Игнат! – первому слово на совете моих приближённых дал я Игнату Ивановичу.

Бывший шут уже работал управляющим на моих землях. И пока я был им весьма доволен. Единственное, что только лишь быть управляющим на земле – это для Игната мало. Мне просто было необходимо знать, как там поживают пауки в Боярской думе.

У шута были связи среди стряпчих при дворе, иных служащих, которые ему вроде как по‑дружески немало чего сообщали. Не самые лучшие и надежные источники информации, так как заседания Боярской думы чаще проходили при закрытых дверях. Вместе с тем, если сопоставить официальные данные и немного слухов, и те эксклюзивные сведения, что удавалось собрать Игнату, то выстраивалась общая картина.

– Боярин Одоевский преставился, – сообщил скорбную новость Игнат.

С одной стороны, не скажу, что я по этому боярину сильно горюю. Хотя душа христианская и зла вроде бы как не натворил. С другой стороны, это говорило о том, что целая партия, которую возглавлял старый болезненный человек, Одоевский, сейчас рассыплется.

А ведь там были те бояре, которые решили сильно не светиться. Своего рода «центристы» ни нашим ни вашим. И вот гадай, к какой партии большинство из них примкнет. Не приведи Господь, к Нарышкиным.

– Кто окончательно верх возьмёт? – спросил я Игната.

– Ромодановские шибко усилились. Но ходят слухи, что Матвеев возжелал направить одного из Ромодановских сюда для присмотра за тобой и всем тем, что происходит, – сообщил Игнат.

– Фёдора Юрьевича Ромодановского? – догадался я, о ком идёт речь.

– Зело прозорлив ты, Егор Иванович, – отвечал мне управляющий.

Из своего знания истории я помню, какую большую роль играл Фёдор Юрьевич Ромодановский в реформах Петра Великого в деле созидания Русского государства, пока неуёмный государь мотался то по Европам, то по необъятной России.

У меня сложились вроде бы как неплохие отношения с Григорием Григорьевичем Ромодановским. И в целом я видел этот род, скорее, своими союзниками. Так что никакого волнения по поводу того, что кто‑то придёт и нарушит выстраиваемую мной систему, не было. А вот от деятельного помощника, или даже помощников, я бы не отказался.

– Что по крестьянам? Купил кого? – подымал я очередную тему.

Крайне мало у меня крестьянских душ. Половозрезых мужиков только чуть больше трех десятков. На такие площади земли, в полторы тысячи десятин столько мужиков было бы нормально, но не в этом времени. Ну еще и три трактора, минимум, чтобы было. А так…

– На три семьи и сговорилси. Твое участие повинно быть при сговоре, – сказал Игнат.

– Что умеют? – спросил я.

– Яко ты и просил, кузнеца одного сговорил. Дорог он с семьей своей. Почитай за семью сто ефимок просят. И то могли и более. Дельный то кузнец. У его сын четырнадцати годков и двенадцати годков, помогают батьке, а в учет оплаты не идут, – то ли хвалил кузнеца, то ли себе цену набивал Игнат, но описывал семью кузнеца, словно бы завод целый купил.

– Более не ищи никого. Мне десять семей дадут, – сказал я.

У нас с полковником Глебовым была тяжба. Нет, не судебная, а на честность. Дело в том, что стремянные нагнали грабителей усадьбы Хованского и разбили их. Разумеется, что взяли добро себе.

Но… Я покупал же усадьбу Хованского, ну или не покупал, а оформил на себя, со всем добром, что там находилось. И если бы я испросил разбирательства, то часть, даже большую, я бы забрал у Глебова. Но нам же нужно выносить сор из избы.

С другой стороны, полковник имел поместье. И ему, как оказалось, крестьян девать некуда. Поместье небольшое, крестьян много. Удивительная, на самом деле ситуация. Ну так десять семей – так мы договорились. Причем три семьи должны быть ремесленные, такое условие. Ну и я тогда ничего не имею и не претендую на добро из усадьбы Хованского.

Чую своей пятой точкой, что Глебов очень хорошую добычу взял. Быстро он согласился с моим предложением. И может и врет, что крестьян много, земли мало.

Ну да ладно. Важнее тут другое. Я уговорил Глебова вложиться в нашу стрелецкую корпорацию. И теперь у нас есть тысяча рублей от полковника. Немало, даже очень хорошо. Как только пойму, куда нам двигаться. А еще когда найду исполнителя, управляющего, так сразу и небольшой заводик ставим. К сожалению, мой брат‑умница, но только как мастер, а не управляющий. Нужен кто‑то другой.

– Никанор, нашёл ли ты его? – задал я вопрос участнику совещания.

– Кого из двоих, Егор Иванович? – спросил дядька.

Я вспомнил, что да – двоих ищу.

– Никита Демидов. Про него говори. Прибыл вестовой из Тулы? – сказал я.

– Такого нет. Никита Демидов сын – есть. Дельный малый. Его гонят, а он железом торгует.

– Это он! – перебил я Никонора. – Приглашай сюда. Нет, так силой пусть привезут. Бумагу от государя я справлю.

– Добре, – удивился моей реакцией дядька.

Ну а как не найти Никиту Демидова? Ну путь он не Демидов. Вот, правда, только сейчас вспомнил, что эту фамилию деятельный торговец и мастер получил от Петра Великого.

Звезда Демидовых стала восходить, наверное, лет так через пятнадцать. И зачем нам терять эти года? Нам нужно уже сейчас железа, пушки, ружья. Уверен, если объединить усилия моей семьи, Демидовых, еще кого… Можно смело ставить завод и ладить добрые фузеи. А потом еще механизм для нарезки стволов… Перспективы, закачаешься.

– А что по второму? – спросил я.

– Нет, Егор Иванович. В Кукуйской слободе такого нет, – отвечал мне Никанор.

Жаль, на самом деле. Александра Даниловича Меншикова я хотел бы найти. Ему сейчас примерно столько же лет, сколько и Петру Алексеевичу, а значит, могу начать и его обучение.

Безусловно, я понимал, что Меншиков в иной реальности – это имя даже нарицательное, если назвать кого‑то вором. Но при этом в России крайне мало настолько деятельных людей, которые могли бы заниматься многими вещами, которые брались бы за что‑то и добивались значительных результатов.

Да взять даже то, что Александр Данилович был отличным офицером‑кавалеристом. Не стратегом, но как командир дивизии – отличный вариант. В Битве при Лесной в иной реальности Меньшиков проявил себя с лучшей стороны и во время Полтавского сражения не сплоховал.

Понятно, что я словно ищу себе проблему, как будто бы пожелал геморроя от того, что долго сижу на золотом унитазе. За Меншиковым нужен будет глаз да глаз, шалости его пресекать, чтобы царя в авантюры не втравливал, да девок ему не подкладывал срамных.

Но скажу словами, которые приписывают самому Петру Алексеевичу: «Я бы тебя, Алексашка, уже бы и на кол посадил за воровство твоё, да заменить тебя некем».

Так что я искал этого деятеля. Но пока безуспешно. Не было его в немецкой Кукуйской Немецкой слободе. Сам я там пока и не был, недосуг. Но обязательно наведаюсь. Нужно посмотреть хотя бы, какие там производства. Мне конкуренция не нужна, ну и, может, с кем‑нибудь открыть дело какое. Всё же немцы предприимчивые ребята. Уже то, что они сорвались и поехали искать счастья в Россию говорит о их готовности рисковать и предпринимать.