– Сурово? В Европе бьют куда как сильнее, – сказал я Ромодановскому.

На самом же деле, ситуация не была безнадежной. Мы уже освоили шагистику настолько, что вот‑вот и доберемся до уровня стрельцов. Не тех стрельцов, сто так же батальоном обучаются тут же. А тех, кто сюда не попал, но считает себя главной опорой обороны страны и престола.

Да, этот уровень так себе, маловат, для действительно значимых задач. Но важно же показать, что крестьяне могут быть солдатами. С ними, как с детьми нужно, но в итоге дети вырастают. Ведь правда? И мне не придется даже уже через год‑другой заниматься тем же, чем и сейчас? По линейке выстраивать солдат. Хотелось бы в это верить.

– Того и гляди, Егор Иванович, а Федор Юрьевич тебя обскочит, – усмехался государь.

Петр Алексеевич сидел за столом, под навесом, наблюдал за обучением. Уроки только что закончились. Никита Зотов смог объяснить государю обыкновенные дроби. Правда до того, мы с ним вместе вспоминали эту тему. Но… Никита – лучший из моих учеников, как оказалось. Особенно, как только он перестал артачиться и, чтобы успевать за государем и не потерять свое место наставника, начал учиться у меня.

Так что порой бывает, что я сперва даю урок Зотову. А уже после он объясняет царю. Ну и переучиваю Никиту Моисеевича на новый лад. И новая грамматика и система измерений.

Интересно, а Ньютон изобрел свой закон Всемирного тяготения? У нас по плану через четыре занятия именно это открытие будет изучаться. Кстати, царю нравится химия и физика. Вот только лишь раз в неделю эти предметы будут изучаться. Побороть неусидчивость Петра оказалось невозможным. Так что и увеличивать время занятий не получается. Три часа утром и два часа после обеда – вот предел, который Петр Алексеевич может высидеть за партой.

– Так что, Егор Иванович? Проиграл ты спор? – повторил свой вопрос царь, пока я отвлекся на то, как крестьян натужно и с криками пробуют выстроить в каре.

– Срок еще не вышел, ваше величество, – сказал я и посмотрел на ухмыляющегося Федора Юрьевича.

Да, у нас с Ромодановским спор, ну или дворянско‑боярское соревнование. Он набрал роту из мещан и мелкопоместных дворян, а я из дремучих крестьян. Ну, и кто из нас получит лучшие результаты за три месяца, тот и выиграл. А проигравший обеспечивает за свой счет оружием и амуницией еще одну роту новобранцев из дворян и мещан.

Конечно же, у Федора Юрьевича была лучшая стартовая позиция. У него большая часть новобранцев умела читать и писать. Как минимум, знала где «лево», а где «право». Да и в целом попонятливее люди были. А мои… Ничего, еще научу. Да уже что‑то получается.

– Прошу простить меня, ваше величество! – сказал я.

Оставив государя и Ромодановского, я подошел к своим в будущем чудо‑богатырям.

– В шеренгу по три, становись! Равняйсь! – командовал я своим бойцам.

Встали, грудь выпучили, подбородки кверху, чуть направо повернуты. Красавцы! Или пока не очень, но непременно таковыми будут.

– Государь, надлежаще ли команду выполнили сии солдаты? – спросил я у Петра Алескеевича.

Еще одна любимая забава царя – проверять насколько построение и внешний вид солдат соответствует нашему «потешному уставу».

Потешному? Да этот устав уже лучше и подробнее, чем те правила, что бытуют в русской армии. Может он и не выстрадан кровью, но определенную логичность имеет.

– Отчего фузея не чищена? – начал отчитывать моих бойцов царь.

Это надолго. А потом Зотов должен забрать государя на занятия по выезду верхом. Так что я воспользовался моментом и спросил Ромодановского:

– Как мысль моя про бумагу с гербовой печатью? Пришлась ли по нраву боярам?

Федор Юрьевич скривился, показывая мне, что тема для него неприемлема. Ну нет. Этот вопрос важен, причем и для нашего сотрудничества с Ромодановским.

– Что? Не пришлась по нраву сия задумка? – удивился я.

На самом деле, даже не могу представить себе более хитрый и одновременно прибыльный способ заработка для различных ведомств. Хочешь челобитную написать? Пожалуйста. Но сперва купи бумагу особую. Только на таких и можно писать, иные рассматриваются только от иностранцев и не в России писанные.

Это своего рода Государственная пошлина, зависящая от того, насколько высоко и статусное то учреждение, куда нужно обратиться. В высокую инстанцию пишешь? Покупай бумагу с большим тесненным двуглавым орлом. До рубля может стоить лист. И такой способ заработка был известен и ранее. Но в России‑то об этом не знают. Так что это именно моя инициатива, я догадался.

Это не самый справедливый налог. Ведь все равно нужно же крестить детей. Свидетельство же о крещении выдается на гербовой. Или венчаться… Так что бременем ложиться на кошели людей. Вот я и прописал, что крестьяне платят медяк, мещане полушку, а вот дворяне… найдут уже ефимку, чтобы заплатить за семейное торжество.

– Так что, боярин, неужто не приняла Дума такую задумку? – Ромодановский молчал, но я настаивал на ответе.

На самом деле, уже знаю, что именно произошло и почему вопрос о принятии «закона о гербовой печати» не решен. Но хочу услышать это от Федора Юрьевича.

Я проверяю уже в который раз его честность и лояльность по отношению ко мне. Нужно определить, насколько существенным является такой источник информации, как князь Федор Юрьевич Ромодановский. Можно ли ему доверять большое, если будет врать в малом.

– Да чуть было не подрались бояре… Не уговорились, кому за то отвечать. Твоя задумка по нраву всем пришлась. Но зело много серебра на том заработать можно. Вот и делят, – сказал мой куратор, одновременно отворачивая голову.

Стыдно за коллег? Бывает. Значит, что сам – душа не пропащая. Но, что для меня важно – не стал юлить, что‑то выдумывать. Мог и вовсе ответить, что не мое то дело, да и все. И я отстал бы и… отношения накалились бы. А мне очень много чего придется поведать боярину. В том числе и в вопросах экономики и промышленности. Менять в России нужно невероятно сколько всего.

На самом деле, при принятии закона «о гербовой печати» банально встал вопрос денег. Я предлагал те деньги, что будут собираться с такого сбора направить на своевременное обеспечение чиновников, прежде всего, дьяков. И моя идея была поддержана. Вот тут и обозначился вопрос, каким дьякам. Чье ведомство более нуждается в дополнительном финансировании.

Ха… дополнительном. На самом деле, дьяки получали в лучшем случае выход хлебом. Оплата их труда уже не проводилась по некоторым ведомствам несколько лет. Например, в приказе иностранных дел. Или сами бояре, которые занимали те или иные посты, «кормили» своих подчиненных, или те кормились ото всюду, где только придется.

И мы, ну, пусть я, хотим снизить коррупцию не в разы, но хотя бы немного. Да, берут все, если только занимают те должности, кому взятки дают. Таксы даже есть. Дашь столько‑то, так в течение месяца получишь ответ. Ну, а больше, так и раньше. И это не считается чем‑то плохим. Это норма. Ну и власть думает, что раз чиновники находят с кого содрать, то почему бы не содрать с чиновников.

Скоро государь отправился на тренировку. И это надолго. Сперва полчаса или больше верховой езды, потом полтора часа фехтования. По моему наущению, Ромодановский нашел для Петра Алексеевича хоть какого учителя фехтования. Испанский идальго Педро де ла Касс, по крайней мере, он так представился, принялся учить русского царя искусству владения шпагой. Кстати, сабелькой Петр тоже машет.

Ну и я с испанцем периодически становлюсь в пару. Он так себе мастер. Но где‑то по верхам нахватался дестрезы. Для начального уровня подойдет.

У государя очень дрянной иммунитет, как я узнал. При мне он болел только раз, и не значительно. Но в целом болеет часто, да все простудными. Так что своей задачей я поставил еще и подправить здоровье Петра Алексеевича. Теперь в рационе царя стабильно присуствуют витамины в виде фруктов, даже экзотические апельсины из Персии употребляет. Ну и много занятий проходит на свежем воздухе, как правило, в форме подвижных игр или тренировок.