— Ну, так это было еще до того, как мы с ней… — Герт слегка покраснел. — А теперь у нее все равно нет выбора! — он приосанился. — Как будто я ее кому-то другому отдам.

— Это я могу понять… — пробормотал я.

В свое время я тоже решил жениться не потому, что воспылал великой страстью — хотя определенный интерес имелся. А именно потому, что не хотел упускать по всем статьям подходящую женщину. Чувства пришли позже.

Впрочем, я подозревал, что Герт говорит немного о другом.

— Так, — сказал я. — Прежде чем идти к Ону, надо поговорить с Тильдой. Она, помнится, хотела тебя женить на девушке из Кузнечиков?

— Я с ней уже говорил, — отмахнулся Герт. — Еще год назад. Сказал, чтобы она другие варианты не разрабатывала, потому что я Риду хочу.

Ого! А я об этом ни сном ни духом

— И что мама? — заинтересовался я.

— А что? Улыбнулась грустно, знаешь, как она всегда теперь улыбается. И сказала, мол, Рида тебя еще несчастным сделает, но, мол, раз хочешь, то партия подходящая.

— Может, и не сделает, — сказал я, припоминая Лелу Он и то, как она смотрела на Ориса. — Если любит. Ты уверен?

— Конечно, уверен! — воскликнул Герт.

— Ты уж извини, я все-таки обговорю вопрос с матерью. Если у нее нет никаких важных соображений против, завтра пойдем к Ону. Но я бы на твоем месте все-таки с Ридой поговорил сначала…

— Ни в коем случае, — фыркнул Герт. — Что я, не знаю ее, что ли? Она будет возмущаться, что я вообще с ним разговариваю, она же своего папашу ненавидит. Но ведь нужно, чтобы все было по правилам. Я Коннах или кто?

— Ладно, будь по-твоему, — согласился я, прикидывая, убьет его Рида насмерть или ограничится только тяжкими телесными.

Так-то у нее третий ранг, у него — второй, да и физически Герт сильнее и крепче. Но… не зря же они столько спарринговались! Наверняка она знает одно-два его уязвимых места. А он, скорее всего, в полную силу девушку бить не будет.

Тильда на идею брака Герта и Риды отреагировала спокойно. Я застал ее за шитьем: она поправляла Ульновы и Беровы рубашонки, как когда-то поправляла мои. Могла бы занять этим и служанок, но Тильда всегда говорила, что ей нравится работать руками: это, мол, успокаивает мысли.

— Дорогой сын, — сказала она, со вздохом отложив очередную рубашечку в сторону. — Ты уже столько всего поменял и добился так много за неполных три года, что я в растерянности. Раньше все было просто и понятно. Школа Дуба веками не менялась, нам нужно было просто следить, в какой из семей ближайших Школ растут хорошие дети при хороших родителях — и заключать брак, надеясь, что связи хватит на пару поколений. Айна, например, была огромной удачей твоей бабушки!

— Не говоря уже о тебе, мама, — улыбнулся я.

— Не говоря уже обо мне, — согласно кивнула Тильда. — Но сейчас обстановка меняется так быстро, мы затеваем столько нового, что трудно найти семью, которая не колебалась бы, решая, породниться с нами или нет!

— Так, — я насторожился. — Вот это что-то новенькое.

— А как иначе? — усмехнулась Тильда, снова склоняясь над шитьем. — Говорю же, Школа Дуба столетиями не менялась, те, кто отдавали сюда своих дочерей, знали, что их ждет. А теперь — не знают. Поэтому вот уже больше года как все мои осторожные расспросы насчет невест натыкаются на крайне уклончивые ответы!

— Об этом я не подумал… — пробормотал я.

— Ты был занят другим, ничего страшного, — великодушно сказала Тильда, отрывая нитку. — Я давно смирилась, что мужчины никогда не обращают внимания на такие вещи. Но отсутствие традиционных невест не значит, что у тебя не осталось вовсе никаких вариантов. Я уже смирилась, что ты сам выберешь себе жену… Надеюсь только, что это не будет мастер Боней. При всей явной недолговечности такого союза! Тебе все же лучше завести детей пораньше. Я бы предпочла одну из ее внучек. И еще очень тебя прошу: не женись ни на ком с императорского двора! Наплачемся.

— Принято, мамочка, — кивнул я.

— Что же касается Герта, — продолжила Тильда, — то с ним теперь и вовсе странно. Он перестал быть прямым наследником, но при этом остается родовитым юношей и многообещающим бойцом, явно на пути к мастеру и Великому мастеру. То есть вроде и завидная партия — но… Пока вы с Ульном живы, он может жениться на ком угодно. Учитывая твои проповеди, я даже не знаю, смогла бы поставить ему в вину крестьянку… — Тильда задумалась. — Нет, пожалуй, крестьянка — это все-таки слишком! Мастера не поняли бы. Даже если ты не хочешь участвовать в ближайшем Большом Турнире, боюсь, в дальнейшем вам с Гертом этого все равно не избежать — и как бы на него смотрели?

— А что, Герт увлекался какой-то крестьянкой? — осторожно спросил я. — Что-то я не замечал.

— И не должен замечать, — засмеялась Тильда. — Так, перемигивался с одной кареглазой. Рада, что до объяснений в любви у них все же не дошло!

А все-таки непорядок. «Реальному» Лису простительно не обращать внимания на шашни двоюродного брата, но я-то всегда старался замечать подобные изменения в личной жизни своих сотрудников и тем более членов боевого отряда. Мелочей в таких делах не бывает.

— Хорошо, — сказал я. — Значит, пойду завтра сватать Риду к мастеру Ону. Научи, как это лучше сделать. Я понятия не имею!

— Это очень легко! — сказала Тильда. — Вообще-то по традиции нужно идти тебе и мне, как старшей женщине в роду. Или, как вариант, тебе и Айне. Но если Герт хочет пойти сам, то можно и с ним — по современным обычаям это не возбраняется.

Я был уверен, что Эймин Он заранее знает, что мы явимся к нему и зачем — тот еще жук. Однако когда мы с Гертом утром следующего дня явились к нему домой, он выглядел удивленным.

Эймин Он проживал в небольшом поместье, которое выглядело примерно копией Коннаховского и располагалось уже за наружными стенами. Это было именно целое поместье, пусть и маленькое: большой дом, флигель, хозяйственные постройки. Во флигелях полагалось селить наложниц или старших, уже взрослых детей. У Она в нем раньше действительно обитала наложница, но с тех пор как Лела Он ушла в Женскую Обитель, та переселилась в дом.

Эта женщина даже встретила нас на правах хозяйки: богато одетая, с волосами, уложенными куда сложнее, чем Тильда обычно укладывала у себя дома, она вежливо разговаривала с нами, извинилась за то, что мастер Он еще не успел проснуться и встать, отвела в гостиную и предложила напитки. Держалась очень скромно, и по речи я определил в ней женщину без серьезного образования — простонародный акцент чувствовался. Все же, если она родственница деревенского жреца, вряд ли уж совсем из бедноты!

И еще мне показалось, что робкая скромность у дамы наигранна. Как-никак, она хозяйка дома во всем, кроме имени. Зато у нее двое сыновей, которые оба носят фамилию отца, а старший станет его наследником. Для наложницы это очень хорошая карьера! На деле если Оны разведутся, ее положение станет хуже: вряд ли такой жук, как Он, женится на простолюдинке — он себе вторую жену из людей получше подберет и как знать, не родит ли она тоже сыновей? Поэтому в интересах этой дамы всячески угождать Коннахам и продвигать их интересы. Лишь бы она сама это понимала.

Лично принеся нам чай и печенье, наложница удалилась.

— Как у них тут все… — пробормотал Герт, прикусывая печенье. — Как в большом поместье. У мамы дома гораздо проще! А ведь она из рода не хуже.

— Ну, Оны — древнее семейство, их родоначальник был учеником самого святого предка, — сказал я. — А Олеры известны всего лишь несколько поколений. Если бы не Великий мастер Олер, они были бы не ровня Коннахам, и наша бабушка не посватала бы твою маму за твоего папу.

— Понятно, — пробормотал Герт, хмуро глядя на печеньку. — Какие сложные эти вопросы крови и статуса! Мне, в общем, повезло…

— Что ты влюбился в кого-то подходящего? — уточнил я.

— Ага, именно.

Тут в гостиную наконец вошел Эймин Он.