Вообще-то я поймал себя на том, что судьба этих двух женщин — мастера и ученицы — тревожит меня куда больше, чем следовало бы. И все бы ничего, Сорафия — действительно ценный союзник. А вот Ясу надо бы выбросить из головы. Девочка симпатичная и неглупая, но при этом слишком самоуверенная и мнит о себе больше, чем реально стоит. Не стоит брать ее в свою сферу ответственности, она у меня и так слишком большая.

(Но что-то мне говорило: поздно. Обе Цапли и так уже туда попали тихой сапой. Если с ними случится что-то серьезное, боюсь, мне придется мстить — и жить с этим потом.)

Вторая половина зимы выдалась суровая, морозная, вьюжная. Вернувшись после поездки в Тверн обратно в поместье на Солнцеворот, я оказался заперт там практически на месяц. Прошлой зимой лед на реке держался непрочный, мы разбивали его и хотя бы немного запускали колесо. Или использовали ворот и ослика. Этой зимой и для ослика, и для реки было слишком холодно, станки встали, так что я волей-неволей отдавал больше времени опытам с электричеством и рисованию продолжения книжки про лисенка. С последним вообще не хотел связываться, но подросшие Ульн и Бер — одному два с половиной, другому почти три — ходили за мной как хвостики и требовали «еще рисунков»!

Не противно требовали, а очень умильно. Няньки их гоняли, Герна отчитывала — но пацаны все равно умудрялись выпалить просьбу-другую хотя бы во время вечерних посиделок!

Не знаю, кто как, а я не могу игнорировать умоляющее выражение на сразу двух пухлых розовощеких мордашках! Тем более, что никаких мультиков и тому подобного не было, ходить в крыло, где жили ученики, детям запрещали, в крыло, где жили слуги, тоже, и в результате холодной зимой они оказывались заперты на относительно небольшой территории — явно меньше, чем хотелось бы двум здоровым и подвижным карапузам, которые летом были полновластными господами едва ли не всей наружной территории поместья!

Пришлось рисовать.

А вот с электричеством работы не ладились.

Инвертор тока я в итоге собрал. Вместо полупроводниковой сборки использовал банальное колесо с контактными площадками, подключенное через зубчатый редуктор к валу водяного колеса, чтобы получить импульсы нужной частоты и длительности. Благо, какие-то запредельные для механики параметры не требовались. Дальше все относительно просто: собирается так называемый индуктивно-емкостной фильтр. Поскольку разработка генератора проколов шла на моих глазах, а память у меня хорошая, — я просто повторил, как запомнил, размер-в-размер. Правда, отдельно намучался с повторением воздушного (где роль диэлектрика играет просто воздушный зазор) конденсатора переменной ёмкости. А дальше…

Дальше на меня снизошло понимание, которое должно было придти ко мне давным давно. Я понятия не имел, как узнать параметры тока и напряжения, выдаваемые аккумулятором. В смысле, не как сделать простейший стрелочный прибор — там-то принцип элементарный, все та же катушка, стальной сердечник, и соединенная с ним легкая стрелка. Как его градуировать?

Напрягая память, мне удалось восстановить, что понятие «напряжение» как-то связано с накоплением статического заряда. Даже про янтарь, который надо тереть, вспомнил! А дальше — оглушительная пустота в голове! С учетом того, что я как минимум дважды, помимо собственного детства, читал соответствующий раздел учебника: когда помогал разобраться с этой темой старшему сыну и младшей дочке! (Средний сын у нас, на нашу, как выясняется, беду, уродился с особыми способностями к физике-математике, так что это электричество проходил отнюдь не в пятом классе — а как бы не в дошкольном возрасте.)

Да чтоб тебя!

Я мог перечислить всех великих полководцев своего мира в хронологическом или алфавитном порядке, отлично знал, к какой эпохе по каким признакам можно отнести найденную в древнем тайнике рукопись, и мог без труда составить каталог любого книжного собрания. В конце концов, помнил навигационные уравнения для ориентирования в межмировых перелетах и формулы свертывания пространства! Но основы физики моя память не удерживала — хоть плачь!

Обычно я проклинаю свое гуманитарное образование скорее игриво, рисуясь перед настоящими профессионалами. Но не в этот раз: освоенная профессия, отформатировав память, подложила мне невероятных размеров свинью!

К концу зимы я все-таки доделал свой кустарный генератор прокола. Весной, решил я, когда оттает речка и можно будет запустить водяное колесо, чтобы добиться импульсного тока нужной частоты, попробую запитать. Но с аховыми надеждами на удачу: нужные параметры силы тока и напряжения можно было подобрать только случайно. Если очень, очень повезет.

А мне на везение уповать совершенно не приходилось.

Честно говоря, эта неудача сильно давила на мозги — хотелось то ли рвать и метать, то ли сидеть и тупо смотреть в стенку: тяжелое чувство — когда сделал все, что мог, и успех, кажется, уже за поворотом — но не хватает критической мелочи, и ты не знаешь, как ее возместить! А тут еще необходимость сидеть в четырех стенах.

Этот последний фактор давил не только на меня. Может быть, он и стал в итоге причиной кризиса у другого члена семьи Коннах. Даже не может быть, а скорее всего.

Из-за вьюг и метелей мы даже по снегу толком побегать не могли. Тренировались в залах и немного во дворе, но для второго-третьего ранга это откровенно мало: мощные мышцы и высокий уровень внутренней энергии требовали дополнительной работы. Ребята стали чаще устраивать спарринги, иногда довольно жесткие — до серьезных синяков и шишек. Я ужесточил наказание за подобные несанкционированные драки: хотите тренироваться таким образом — только по записи и под надзором наставника! Однако инциденты все равно происходили.

Поэтому я не особенно удивился, что как-то после утренней разминки, когда все побежали к проруби и обратно, Герт вдруг оттащил меня в сторону за локоть.

— Слушай, давай по лесу пробежимся!

— В такой дубак? — с сомнением сказал я. На улице было примерно минус тридцать, мы даже бегали не босиком, а в сапогах, потому что иначе нога примерзала к льду, а на лица надевали балаклавы (фасон, который я подсказал нашим портнихам еще давным-давно, быстро набрал популярность).

— Мы же дубы, нам дубак не страшен!

Я фыркнул.

— Только недалеко. А то замерзнем — и пиши пропало.

Как человек, родившийся и проживший первые несколько лет жизни на крайнем севере, я относился к морозу куда уважительнее, чем местные, у которых суровые зимы случались не так уж часто.

— Ну, вокруг поместья хотя бы?

Я видел, что Герт хочет о чем-то поговорить, что он напряжен, не знает, как подойти к деликатной теме. Поэтому согласился.

Мы намотали вокруг поместья два круга, пока носы у нас окончательно не заледенели, а брови и волосы не покрылись инеем. Тогда я потащил Герта в сауну, благо, она по моему распоряжению была готова каждый день после тренировки на случай, если кто замерзнет. Герт хотел было залезть на самую высокую полку, но я не дал.

— С мороза и в самый жар? Ты охренел? Что с тобой творится такое?

Герт вздохнул, придвинулся на полке ближе и сказал, блестя глазами:

— Лис! Пошли со мной к мастеру Ону, Риду сватать!

— Сватать⁈ — довольно резко сказал я. — Вам же четырнадцать!

— Ну… — замялся мой брат.

Короче, следующий отрывок мы выпустим из цензурных соображений, ибо не-матерных слов у меня на этих двух юных идиотов не хватает. Но если коротко, они последнее время придумали тренироваться вместе после обеда. Раньше мы с Гертом в это время бегали навестить братьев, но теперь расписание Ульна и Бера поменялось (они стали после обеда спать), а с ними и наше. Я сидел в библиотеке или занимался делами, а Герт вон, оказывается, тоже дело себе нашел.

В общем, они занимались, занимались, и Герт пришел к необходимости жениться.

Отлично вообще.

— А Риду ты спросил? — поинтересовался я. — Она же столько раз говорила, что замуж ни за что и ни за кого!