М-да, все время забываю, в каком мире оказался. Хотя, казалось бы, уже два с лишним года тут!

— Значит, так и сделаем, — подвел я итог.

Для разговора я собрал всю группу в кабинете Ориса… то есть теперь уже в моем кабинете. Он разительно изменился с тех пор, как его занимал отец: я добавил больше шкафов с учетными книгами и даже умудрился втиснуть небольшой конференц-стол, чтобы не всякий посетитель садился на скамейку напротив моего большого стола — уж больно это напоминало визит детишек к директору.

Так что группа из семи второранговых учеников разместилась именно за этим конференц-столиком. Парни все высокие, плечистые: нам всем едва хватило места.

— Вы, наверное, гадаете, зачем я вас всех вместе вызвал, — сказал я. — А дело вот в чем…

И постарался пересказать им цепочку своих рассуждений как можно тактичнее. Первое нападение Воронов — на группу, которая занималась в новом танцевальном зале. Результат: убийство Кая. Вороны точно знали, что в этом зале будут младшие ученики, получили от кого-то весточку. А патрулировала территорию именно та группа, что сейчас передо мной.

(Уже на этом месте ребята сильно напряглись.)

Второе нападение: в деревне семь недорослей набросились на меня лично, единственный выживший, который знал, кто именно их подбил на этот дурацкий поступок, тоже убит — причем именно вы, ребята, сопровождали меня в той поездке…

Тут Ланс уже вскочил из-за стола, с шумом отодвинув тяжелый стул:

— Ты хочешь сказать, что мы тебя предали, Лис⁈

— Погоди, — Дир дернул его за рукав. — Ланс, дай Главе договорить.

Парень опомнился, склонил голову.

— Извините, Глава.

— Ничего, — сказал я. — Ты возмущен, и я понимаю, почему. Но это еще не все…

Я рассказал о попытке перехвата меня и Цапель, когда мы ехали на помощь Орису — именно тогда погибли Преис и Пиль.

— М-мразь… — пробормотал Ланс, сжимая и разжимая кулаки.

— После этого с Воронами было покончено, и я думал, что предатель тоже на этом успокоится, — сказал я. — Мне не нравилось, что возможный изменник в наших рядах, но я думал — если Вороны его заставляли или шантажировали, то теперь он имеет возможность забыть о прошлом. Я заранее решил, что никто из вашей группы не останется в Школе подмастерьем…

На этом месте один из учеников засопел, кто-то еще охнул — я не стал заострять на этом внимание.

— … Также я не собирался поручать вам серьезных заданий. Но я думал, что, с высокой вероятностью, предатель теперь затаится. Однако кто-то сравнительно недавно выдал разбойникам, каким маршрутом поедет отряд нашей Школы. Значит, предатель все еще действует. Причем тут снова прослеживается очень простая цепочка: именно вы этой весной тренировались с личными учениками мастера Она, которых он взял с собой.

— С ними все тренировались! — тут же возразил кто-то.

— Не обязательно кто-то из нас, другой мог выдать! — поддержал его еще один ученик.

— Или бандиты могли получить намек от людей графа Флитлина! — добавил Дир.

— Очень может быть, — кивнул я. — Но я был бы дураком, если бы не подозревал худшего, — я обвел их взглядом. — А худшее для меня — это вина одного из вас, моих близких соратников. Ребята, я держу в голове, что вы можете быть и невиновны. Но слишком уж много совпадений. Не хочу никого допрашивать, пытать… Я пытался придумать способ, чтобы проверить, кто именно из вас предатель, но, учитывая, что этот человек очень хитер, а все ученики Дуба свободно общаются между собой, стопроцентно надежного способа так и не нашел. Выгонять я вас тоже не хочу: мастер-наставник Рен доходчиво объяснил мне, что это означает загубить ваше будущее. Поскольку шестеро могут быть ни в чем не виноваты, мне не хотелось бы это делать. Так что я прошу вас. Тех из вас, кто не предатель, — я внимательно обвел их взглядом. — Не пишите никому писем — или отправляйте их через мастера-наставника. Отныне вас не будут отпускать за пределы поместья, даже в деревню. На наймы тоже брать не будут. Кому не по нраву такая жизнь — он может покинуть Школу прямо сейчас, не дожидаясь получения первого ранга. Я обещаю такой же денежный подарок, что и при выпуске. Ну и отдельное слово предателю… — я сделал паузу, затем еще раз обвел их взглядом, но теперь уже мрачным и тяжелым. — Этот человек может прийти ко мне лично и объясниться. Обещаю сохранить ему жизнь. Больше ничего обещать не могу. Возможно, этот человек по каким-то неведомым мне причинам ненавидит Коннахов или Школу Дуба. Однако пусть по крайней мере пожалеет шестерых своих соратников, с которыми вместе учился много лет! И себя пожалеет. Ведь в конце концов я все равно его поймаю. И тогда уже пощады не дождется.

— Преиса он не пожалел… — пробормотал Дир в полной тишине.

— Ну, вдруг совесть проснется, — я еще раз обвел их взглядом. — Или нервы сдадут. Мне очень жаль, ребята. Но вот так.

Никто ничего не сказал.

Разумеется, предатель не явился ко мне облегчить душу — я и не ожидал. Семеро второранговых беспрекословно подчинились моим дисциплинарным мерам и, хотя мы с Фиеном всячески старались скрыть причины, слухи обежали Школу моментально — и все семеро оказались париями среди остальных учеников.

Что и требовалось.

Жестоко — но теперь шансы на том, что предателю удастся как-то связаться с внешним миром или иначе подгадить, резко снижались.

Зима 12/13 года правления Энгеларта Седьмого, 10 549/10 550 г. от Сотворения мира

Ехать обследовать заброшенный рудник в предгорьях в начале зимы — на первый взгляд, не самая мудрая затея. Но снег в том году долго не ложился: в конце ноября мы еще не видели ни одной снежинки, в начале декабря землю слегка припорошило белизной, от которой к обеду уже ничего не осталось. И такая теплая погода царила по всей провинции. Так что я решил — наоборот, так получится даже безопаснее. А если буду ждать весны, как знать, не наткнусь ли там, в руднике, еще на кого-то? Если беглый Ворон разболтал нам о том, что его коллеги охраняли каких-то добытчиков, очень может быть, что его товарищи тоже не удержали язык за зубами. Серебро же — дело заманчивое. Запросто кто-то может отправиться долбить мерзлую породу в надежде на удачу.

Так что я решил, что смогу отлучиться из Школы на пару недель и съездить в эту экспедицию. Тем более, поездка в горы давно стояла у меня в планах на будущее — по другому поводу. Имелась у меня одна дурацкая надежда. Совсем-совсем дурацкая и маловероятная, но если бы я ее не проверил, а в итоге все оказалось бы именно так, я бы чувствовал себя невероятным идиотом!

— Я правда буду только рудник смотреть, — сказал я Герту. — Никаких драк ни с кем не ожидается. Можешь смело оставаться дома и не мерзнуть со мной, ночуя под открытым небом!

Брат только фыркнул.

— Обещал не оставлять меня позади? Вот и не оставляй! Потом знаю я тебя. Ты вечно не собираешься драться, драки сами тебя находят!

Но в этот раз я для разнообразия оказался прав: мы съездили мирно и даже скучно. Почему-то, когда спишь на голой земле и весь прокуриваешься дымом от костра, а также сбиваешь задницу в седле, начинаешь скучать особенно быстро. Мы, конечно, ставили палатки с жаровнями и расстилали одеяла, но с привычными мне туристическими печками все это было не сравнить!

Кстати, печка — а ведь хорошая бизнес-идея! Не такая уж сложная штука в производстве.

Зато в руднике я получил неожиданный улов.

Я не могу назвать себя ни геологом, ни горным инженером. Но как человек, изучавший «нетехническое воздействие на горные породы», или, будем называть вещи своими именами, «магию земли», кое-какое представление о рудах имею. И, когда я зашел в холодную, негостеприимную штольню с потеками воды на стенах, мне сразу стало очевидно две вещи.

Во-первых, очень может быть, что жила здесь действительно не истощилась: в таких местах, как это, пласты серебра порой перемежаются пластами пустой породы. Часто слишком толстыми, так что без качественного рентгеновского или магического исследования лично я бы повторное открытие шахты не визировал бы: а то пока породу продолбишь, больше денег в землю зароешь, чем потом из нее извлечешь! Видно, инженеры графа Флитлина и сам граф в свое время именно так и подумали. Однако если кому-то показалось, что он увидел верный знак близкого залегания серебра, он мог рискнуть… и очень может быть, что выиграл.