— Ясно, — кивнула Боней. — Что ж, тогда, конечно, мы добыли все эти чертежи. Точнее, купили их. Яса, пожалуйста, принеси господам бумаги… и счет.

— Как же приятно иметь с вами дело, Сорафия! — я прижал руки к сердцу. — Ничего, если я буду звать вас по имени?

— Зовите уж сразу Сорой, — усмехнулась дама.

— Вы дарите мне надежду на взаимность.

Смех смехом, но если бы не надежда все же отыскать Алёну, я бы действительно сейчас додавил ее на политический брак! Может быть, еще и додавлю. В местных условиях — практически идеальная партнерша. Одна загвоздка: что-то мне подсказывает, что Алёна скорее простит мне организованную матушкой свадьбу с какой-нибудь молоденькой дурочкой, чем добровольный союз с женщиной, в которую я действительно при других обстоятельствах вполне мог бы и влюбиться… А впрочем, тут уж по-любому я останусь кругом виноватым, к гадалке не ходи.

В любом случае, время терпит: в местном обществе практикуются предварительные помолвки между детьми, но браки обычно заключаются лет хотя бы с четырнадцати для девочек и лет с шестнадцати для мальчиков. Если, конечно, не было залета. А что с нами всеми случится через шесть лет — только Бог знает. Но с нами своим знанием не делится.

Блей Гарт и Герт слушали наш с Боней флирт со слегка остекленевшими взглядами. Но, когда Яса принесла документы и счет, Герт отмер:

— Ну и ну! Откуда столько… — тут он сообразил, что влез поперек меня, и замолчал.

— Такого рода информация не может стоить дешево, — безмятежно проговорила Боней. — Лис, уверена, это отлично понимает.

Она выделила мое имя голосом.

— Разумеется, Сора, — тут же согласился я. — Но, я так полагаю, что сумма заодно включает и вашу помощь?

— Какого рода помощь?

— Мне нужно несколько крепких низкоранговых парней, чтобы не слишком ярко светились для внутреннего зрения. Или вообще доверенных слуг, если у вас такие есть. Потому что все наши низкоранговые ребята — это дети моего возраста и младше. А слуг Школа Дуба традиционно в такие дела не посвящает. Дежурный третьего ранга, оставшийся в особняке, точно владеет внутренним зрением — лучше быть максимально незаметными.

— Чтобы носить тяжелые бумаги? — вздохнула Сорафия. — И другие ценности, если попадутся?

— Именно.

— Что ж… Давайте добавим еще десять серебряных — и трое помощников на всю ночь ваши.

— Хорошо, но тогда вы еще предоставляете нам помещение для сортировки документов и подготовки. Наш собственный дом на другом конце города, неудобно будет туда все таскать.

Боней поколебалась.

— Договорились.

И вот так ограбление Школы Ворона было спланировано на самом высоком уровне.

Нам очень повезло, что в Тверне имелась канализация. Учитывая парадоксальные неровности местного уровня развития, которые не совпадали со многими реалиями, известными мне по истории родного мира, ее могло бы и не быть. Но канализационные тоннели имелись, по крайней мере, в старой части города. Причем полноценные, подземные, оставшиеся со времен Эремской империи, которая раньше властвовала над этими землями как над своими колониями. Кроме канализации когда-то существовал и водопровод, но он был полуразрушен и толком не функционировал. А вот канализационные тоннели прочищались и даже использовались. Их обслуживала Гильдия Мусорщиков — она-то за бесценок и продала Сорафии необходимые планы.

Канализация — это один из моих «любимых» способов проникновения в неприступные крепости. Терпеть не могу запахи и виды, плюс однажды я чуть было не оказался заточен в коллекторе после неудачной попытки эвакуации — и это оставило небольшой, но глубокий след на психике! Зато, как правило, такие подходы на удивление плохо охраняются. Мало кто ждет нападения из сортира.

Так что эта часть плана прошла без сучка без задоринки. Нам действительно удалось пробраться в почти пустующий особняк Воронов — обставленный еще более роскошно, чем поместье Ифри! Найти там рабочий кабинет того, кто выполнял основные управленческие обязанности (сильно сомневаюсь, что это действительно был Рейлис Ифри, нынешний Глава Школы, но все может быть!), тоже труда не составило. А потом — просто половина ночи перетаскивания за плечами тяжелых мешков с документацией и письмами через вонь и плесень.

Скучно.

Все эти мешки мы притащили в одну из комнат особняка Цапель и разложили в стопки по датам на полу и столах (я попросил принести их в комнату несколько и расставить вдоль стен).

— И что вы собираетесь с этим всем делать? — спросила Яса Керн, скептически оглядывая объемы макулатуры, по большей части выглядящей весьма непрезентабельно: местная бумага — рыхлая и неплотная, что не улучшало качество текста. Многие документы к тому же были заляпаны пятнами чего-то, видимо, съедобного. Другие были в кляксах или написаны таким почерком, словно их автор окончил медицинский вуз у меня на родине во времена моего детства — до того, как врачи наконец избавились от необходимости заполнять кучу бланков от руки.

— Буду лепить из этого неопровержимые доказательства злонамеренности Воронов и вредоносности дальнейшего их пребывания в Тверне, — усмехнулся я. — Делается на раз-два, сама увидишь.

Честно говоря, тут я слегка пушил хвост перед красивой девушкой: анализ этого добра занял у меня почти неделю. Все это время я ходил в особняк Цапель как на работу — жил-то все же в городском доме Школы Дуба. Ну и познакомился с Тверном получше, на что у меня не хватило времени в прошлый мой визит.

Город впечатлял. Такое очень живое место, куда больше похожее на современный мне город моей родной страны, чем я думал. Тут имелись, например, точки фаст-фуда и муниципальные службы (дворники, мусорщики и стража, хотя все три представляли собой отдельные Гильдии, которые лишь слегка спонсировались муниципалитетом). Отдельный интерес вызвала у меня огромная, возвышающаяся над городом Арена — что-то вроде Колизея. На ней по выходным проходили «товарищеские» схватки двух или трех Школ. Иногда, как мне рассказали, во время таких стычек разрешались реальные конфликты, но чаще их устраивали чисто для того, чтобы срубить деньжат. Большинство поединков потому были либо прямо договорные, либо договорные в том смысле, что Школы соглашались не допускать смертоубийства и серьезных травм — и если кто-то нарушал эту договоренность, то мог столкнуться с очень серьезными проблемами.

Я уточнил, не на этой ли Арене проводятся Большие турниры раз в десять лет, и получил отрицательный ответ.

— Большие турниры — это дела сельских школ, — с некоторым апломбом сказала Яса, выполнявшая функции моего куратора и гида. — Они нас туда не зовут, а город редко приглашает их на наши мероприятия. Но, действительно, когда раз в тридцать лет в Тверн переезжает императорский двор, тут могут проводиться Императорские турниры. На них Император сам приглашает участников, и это могут быть как сельские, как городские школы. Причем не обязательно из нашей провинции, из прочих девяти провинций тоже! И вот на таких турнирах смерти нередки…

«Интересный способ наказать неугодный род финансово и в людях, — подумал я. — Для какой-нибудь отдаленной Школы даже просто приехать в другую провинцию и жить в чужом городе несколько недель может быть проблемой. Цены в городе кусаются. Не говоря уже о том, что турниры нередко заканчиваются разнообразными катастрофами для отдельных семей… как я уже имел возможность убедиться».

— Отлично, — усмехнулся я. — А что будет, если вызванная Императором Школа откажется участвовать?

Яса задумалась.

— Честно говоря, я не очень хорошо себе это представляю, — наконец сказала она. — Ее могут наказать… Император может послать свои собственные войска — в конце концов, он же лидер всех Имперских Школ, плюс еще держит отряды наемников. Он также может создать коалицию из других Школ и городских Гильдий, чтобы наказать отступников. Или запретить им торговать в городах. Даже объявить вне закона! Последний раз, кажется, такое происходило лет пятьдесят назад, и тогда Школа числилась мятежной чуть ли не десяток лет, а потом Император переехал в другую провинцию, но перед этим была большая битва и всю ту Школу выбили. Кажется, это была Школа Белого Тумана…