Афира повернулась к ведьмаку.

— Настоящее творение?

— Технически это такие же куклы, как и те, которых вы встречали до этого, только сделанные намного лучше. Их тела куда прочнее и больше похожи на человеческие. Они могут говорить. У них есть имена, свой характер, воля, желания, они могут действовать самостоятельно, но всё равно крепко связаны магическими узами с некромантом и не могут пойти против него. Проще говоря, это вершина магического искусства, к которому некроманты стремятся — воскрешённый человек, который сохраняет все присущие ему черты, а не становится бездумной куклой, которая может только выполнять прямые приказы.

— А магия? — Спросила Афира, вытягивая рубашку из-за пояса брюк и закатывая её, чтобы оценить ущерб. — Он использовал некромантскую магию.

Алоиз прекратил вытирать волосы и вздохнул. Руки комкали мокрое полотенце.

— Обычно некроманты используют свою магию для воскрешения. Они вкладывают её в того, кого собираются вернуть к жизни. Особо одарённые могут даже сделать так, чтобы он ею пользовался, но…

— Но? — Поторопил его Ксавье, потому что ведьмак замолчал.

Селки предостерегающе сжал зубами его пальцы.

— Это была только теория. Я никогда не слышал о том, что кому-то это действительно удалось.

— Значит, мы имеем дело с невероятно сильным некромантом, отлично. — Подвёл итог Ксавье.

Афира разглядывала тёмное пятно на боку. Выглядело оно безобидно — на пару тонов темнее кожи, не более четырёх сантиметров в длину, с чётким краем.

— Позволишь?

Алоиз протянул тонкие бледные пальцы с чёрными у основания ногтями к её боку. Поколебавшись секунду, Афира кивнула. Его кожа была ледяной, но через секунду ей стало абсолютно наплевать на это: с пальцев ведьмака соскочили тёмно-фиолетовые искры, и бок пронзила такая внезапная жестокая боль, что она не удержалась от вскрика. Алоиз убрал руку и, приходя в себя, Афира почувствовала, как Ксавье сжимает её плечо. Он переместился с кресла напротив на диван рядом с ней, с потрясающей для человека скоростью. Селки, с всё ещё влажной шерстью, выглядел недовольным. Алоиз встал, пересел в кресло, взял полотенце, оставленное Ксавье, и продолжил вытирать лису шерсть.

— Что ты сделал? — Требовательно спросил Ксавье.

— Это была твоя магия? — Одновременно с ним спросила Афира.

— Да, — ответил ей ведьмак.

Потом перевёл взгляд на сидящего рядом с ней юношу.

— Проверил, могу ли я вылечить эту рану простым способом. Обычно, если ведьму ранит другая ведьма, у нас нет проблем с тем, чтобы исцелиться. А так как некроманты — суть те же ведьмы только ещё меньше обременённые моралью, я подумал, что попробовать будет нелишним.

— Но не получилось?

Ксавье задавал вопрос Алоизу, но смотрел на Афиру. Она прислушалась к своим ощущениям. После резкой вспышки боль утихла. Она всё ещё пульсировала где-то в глубине, но теперь терпеть её было куда легче.

— Болит гораздо меньше. Спасибо.

Алоиз кивнул, явно довольный собой. Селки радостно тявкнул, и ведьмак потрепал фамильяра за ухо.

На этот раз Ксавье не разделял всеобщего оптимистичного настроя.

— Но как вылечить это полностью?

— Магия воды должна помочь, если Афира в этом достаточно искусна, — пожал плечами Алоиз. — Попробуй.

Но она уже и без его подсказки подтянула к себе влажную куртку и достала из кармана пузырёк. Вода покрыла тёмное пятно, и Афира увидела. Ощущение было такое, что она врачует глубокую рану, только эта рана ещё и сопротивлялась ей, отказываясь затягиваться. Она видела чёрные всполохи магии некроманта внутри тканей также отчётливо как могла бы видеть застрявший в теле наконечник стрелы. Однако её знаний хватало, чтобы исцелить рану. Афира почувствовала облегчение.

— На это уйдёт несколько дней, но я смогу это вылечить.

Ксавье тоже испытал видимое облегчение.

— Хорошо. А что насчёт личности нашего некроманта? Не появилось новых идей?

Алоиз скривился.

— По-твоему, это так просто? Если кто и остался в живых — а эти ребята умеют выходить сухими из воды — то скрывается куда тщательнее, чем я или любая другая ведьма на этих островах. Некроманты представляют для королевской семьи угрозу куда более существенную, чем кучка ведьм, которые просто пытаются потихоньку жить свою жизнь.

— Почему? — Спросила Афира.

Алоиз улыбнулся широкой, но мрачной улыбкой, демонстрируя свои заострённые зубы.

— Поверь мне, я достаточно знаю некромантов и готов поставить всю свою магию на то, что жить по-тихому они не собираются.

Афире показалось, что в его словах она уловила гордые нотки.

— Ладно, — прервал их Ксавье. — Давайте сосредоточимся на хорошем: все живы, Афира может вылечить эту магическую рану и, самое главное, она прошла испытания и станет всадницей. Всё идёт по плану, верно?

Селки издал радостный звук, словно поддерживая его. Алоиз вздохнул и столкнул лиса с колен. Тот обиженно забрался на колени к Ксавье. Афира повернула голову, чтобы посмотреть в окно. На улице было темно несмотря на довольно раннее время. Дождь всё ещё хлестал город, она слышала, как он барабанит по крыше.

Наверное, Эрика была права и ей нужно больше времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что она победила и теперь станет всадницей. Сейчас Афира не могла радоваться даже скорой встрече с драконами. Всё, чего ей хотелось, это лечь и проспать несколько дней.

Мне было одиннадцать, когда я слышал, как убивали моего отца. Он тогда вернулся из рабочей поездки поздно ночью, и мы с Виктоир решили сделать ему сюрприз. Но в последний момент она струсила — испугалась темноты, и мне пришлось пойти одному. Честно говоря, я хорошо понимал сестру, мне и самому хотелось бы остаться, но я был слишком горд, чтобы признать, что мне тоже страшно.

В таком месте, как Локк было бы страшно любому ребёнку. Я с детства терпеть не мог наше загородное имение, а теперь оно напоминает только о смерти отца и опасности, которая нависла надо мной. Локк — это старинный замок, построенный нашими предками больше тысячи лет назад. В то время Сосновые Острова ещё не были такими безопасными как сейчас, и тех Локонте мало волновали внешний вид и убранство замка. Куда больше их заботили такие вещи, как защищённость, неприступность и толщина стен. Я нигде не видел таких толстых стен как в Локке. Из-за них внутри холодно даже в разгар лета.

Представьте, что вы крадётесь по тёмным и холодным каменным коридорам, снаружи завывает ветер, хлещет дождь, гремит гром и сверкают молнии. Ночь была самая подходящая для того, чтобы разыгралась трагедия.

Наш план был прост, и я не видел смысла что-то в нём менять, потому что сестра со мной не пошла. Мы с Виктоир подслушали разговор матери с прислугой и знали, во сколько отец должен приехать. За час до назначенного времени мы поднялись, оделись и тайком выскользнули из своих спален.

Виктоир продержалась несколько коридоров и три удара грома. После она расплакалась, сказала, что больше не может, и бросилась обратно к нашим комнатам. Я остался стоять, смотря ей вслед. Но оставаться на месте было ещё страшнее, так что я решился продолжить путь.

Мы направлялись в кабинет отца, который находился в другой части огромного замка. Мы знали, что отец первым делом идёт в свой кабинет, когда возвращается домой из поездок и неважно, что он приехал поздно ночью — всё равно пойдёт туда.

В кабинете стоял большой шкаф. Он был новым, его привезли, когда отец отсутствовал, а никто не имел права входить в кабинет, когда его не было. Даже горничные туда не заходили, отец всегда убирался сам. Поэтому шкаф пока что стоял пустой, и мама очень нервничала: не разозлится ли отец, потому что она позволила работникам, заносившим шкаф, войти на минутку, чтобы поставить его? Не стоило ли попросить оставить его в коридоре? Ах, ну почему она не подумала об этом?

Пока Виктоир слушала причитания матери, у неё возник план, которым после завтрака она поделилась со мной. Мы собирались спрятаться в этом шкафу и удивить отца своим неожиданным появлением. Мы знали, что он не будет злиться. Даже сейчас, сколько ни роюсь в памяти, не могу вспомнить ни одного раза, когда отец был зол на нас, груб с нами, или чем-то недоволен. Родителем, на плечи которого легла забота о нашем воспитании, была мать.