Когда мне было восемь, Валла рассказала мне, что сделали люди. Она сказала, что это они виноваты, что у меня нет родителей. Нет семьи, нет родственников. Что я никогда не встречу другого хафани.

Лет до шести я была уверена, что я лэтанка, как и все, кто меня окружает. Что Лэ — моя настоящая мама, а Цан и Шаа — родные сестра и брат. Как-то раз я сказала об этом Иоланте, и она жутко напугала меня тем, что ответила:

— Если уж так посмотреть, малявка, то ты куда больше походишь на меня, чем на них. Может, ты ведьма?

Я пришла домой в слезах и тогда Лэ рассказала мне, кто я на самом деле такая. Хафани — последняя оставшаяся в живых из расы говорящих с драконами. Тогда я не особо заинтересовалась тем, куда делись остальные хафани. Меня больше взволновало слово «драконы». Я никогда их не видела и до того момента не знала, что они существуют.

Я завалила Лэ вопросами. Где же драконы? Как они выглядят? Когда я смогу с ними поговорить? Приёмная мать печально покачала головой.

— Их осталось очень мало, дорогая. И они живут на другом острове, куда тебе нельзя.

Я хотела расспросить её ещё, но Лэ поднялась и вышла из комнаты. Обычно она так не делала и я совсем растерялась.

Ответы на свои вопросы я получила два года спустя на берегу моря, стоя рядом с Валлой и смотря на волны. Вернее, на волны смотрела я, а Валла вглядывалась в даль — туда, где были другие острова.

— Ты знаешь, как называется весь архипелаг, все острова целиком? — Внезапно спросила она.

Ну конечно, я знала.

— Лэлина’Ара.

Это значило Королевство Водяных Лилий на лэтанском языке. С детства я говорила и на нём, и на общем языке, которому учила меня Иоланта. Лэтанского она не знала.

— Верно. Когда-то всё это принадлежало лэтанам, хафани, драконам, ведьмам и остальным расам, которых больше не существует. А теперь там живут только люди и называют своё королевство Сосновыми Островами.

В этом был смысл. На островах почти не росли лиственные деревья, только сосны. Я думала, что наш остров один такой, но потом Цан сказала мне, что так везде. Но Валле я об этом говорить не стала. Она бы разозлилась.

— А люди в Лэлина’Аре жили? — Вместо этого спросила я.

— Да. Они поселились там намного позже других рас. Приплыли на кораблях, умоляли позволить им остаться — место, где они жили, постиг катаклизм, и земля затонула. Многие погибли. Лэлина’Ара была первым пригодным для жизни местом, которое они встретили за несколько лет плавания. Первым, где к ним отнеслись без враждебности и не прогнали сразу же.

Валла вздохнула.

— Не стоило нам этого делать.

Я перевела взгляд с воды на неё.

— Почему?

— Ты же знаешь, что для лэтанов, тысяча лет — ничто? — Вопросом на вопрос ответила она.

Я кивнула. Лэтаны в переводе на общий значило люди воды. Они были бессмертны и могли выживать в экстремальных условиях, погружая себя в подобие сна, когда все процессы их организма замедлялись.

— Но для человека это очень много. За тысячу лет сменилось множество поколений, и люди расплодились так сильно, что это стало угрозой для королевства. Их жизнь была самой короткой, а вот детей они рожали помногу. Тогда Совет — высший орган власти, вместе с королём управляющий Лэлина’Арой — вынес указ о том, что одна семья может иметь только одного ребёнка и заводить его можно, когда умирает другой человек.

С точки зрения лэтанов и остальных рас это было разумно. Мы не относились к детям и семье так, как люди. Их этот закон привёл в ярость. Они не хотели слышать о его необходимости, о том, что это сделано ради них — их же семьи будут голодать, не смогут найти работу и дом из-за перенаселения. Они хотели рожать детей, считая, что потом всё как-нибудь само устроится.

— Но зачем?

Валла усмехнулась.

— Я не знаю, малышка. Так уж люди устроены.

— А потом что случилось? Они так разозлились, что прогнали лэтанов?

— Не сразу. Сначала появился человек, удачно воспользовавшийся общим настроением. Позже среди людей он стал известен как Святой, но сначала был просто Священником. Не помню, как его звали на самом деле, все обращались к нему только так. Он начал проповедовать, что люди — высшая раса, раса избранных, которая заслуживает большего, чем другие. Именно люди должны править Лэлина’Арой. А кому не понравится мысль о собственной избранности? Так что не прошло и двадцати лет, как Священник обзавёлся армией последователей.

Я задержала дыхание.

— И тогда они напали?

Лицо Валлы исказилось. Она присутствовала при тех событиях, ей было тяжело их вспоминать, но тогда, будучи ребёнком, я совсем об этом не думала. Мне просто хотелось узнать, что было дальше.

— Даже несмотря на явное недовольство людей, Совет и король не ждали нападения. Никто не ждал. Лэлина’Ара была мирным королевством. Мы не привыкли к насилию. Мы жили в согласии, а возникавшие конфликты удавалось уладить без кровопролития. Потому что лэтаны искренне заботились о своих подданных, неважно, к какой расе они принадлежали. К тому же лэтаны благородны и наша память не так коротка, как у людей. Если бы мы высадились на их земле и столкнулись с таким тёплым приёмом, который оказали им — никогда бы не пошли против своих благодетелей. К сожалению, свои достоинства мы приписали и людям. К тому же…

Она сжала руки в кулаки и замолчала. Тишина, нарушаемая лишь шумом волн и далёкими раскатами грома, длилась и длилась. Наконец, я не выдержала.

— Что случилось дальше?

Валла выдохнула. Должно быть, тогда перед ней проносились картины той давней битвы.

— Когда люди только приплыли сюда, после того как они немного обжились на островах, мы научили их магии. Такой же, какой я учу тебя. Магии воды. Помнишь, что я сказала тебе на первом уроке?

— Что это в первую очередь магия созидания, а главным её применением было целительство, несмотря на то, что её использовали и в бою. — Послушно повторила я.

— Верно. Но спустя тысячелетие, под предводительством Священника, люди обучились другому типу магии. Эта магия разрушала, она застала нас врасплох. У них было преимущество. И, несмотря на долгую битву и отчаянное сопротивление, люди победили.

Она произнесла эти слова так, будто они жгли ей язык.

— Они убили всю королевскую семью, советников и их семьи, всю лэтанскую знать и выдающихся представителей других рас. Какое-то время мы жили под человеческим игом — слуги и рабы в собственном королевстве. Но собиралось сопротивление, всё-таки всех они убить не смогли. И мы бы победили, отобрали Лэлина’Ару, если бы нас не предали.

— Предали?

Валла потрепала меня по макушке.

— Это история для другого раза. Одержав окончательную победу, люди приказали всем остальным расам уплывать или они будут убиты. В первую очередь это касалось лэтанов. Неизвестно как далеко плыть до ближайшей земли и как там встретят беглецов. Все это знали и понимали, что уплыть — почти наверняка обречь себя на смерть. Но многие уплыли. Особенно лэтаны. У нас, бессмертных, шансы доплыть до дружелюбной земли были выше, чем у остальных. Кто-то остался, продолжил бороться, как я и Лэ, или прятался и старался вести тихую, незаметную жизнь, если мог — слиться с людьми. Со временем многие расы вымерли и, в конце концов, не осталось почти никого.

— Это печально, — прошептала я. — Они и драконов убили?

— Да. Хотя насколько я знаю, несколько штук осталось.

— На другом острове, да? Лэ мне об этом говорила.

— На Лэлина’Ки. Люди называют его Королевским островом. Они считают драконов животными, потому что не умеют говорить с ними, и обращаются как с рабами.

Голос Валлы звенел от гнева, который передался и мне. Лэ много рассказывала мне о том, как народ хафани и драконы жили вместе, как тесно были связаны их судьбы. Я считала нескольких живых драконов, удерживаемых людьми, единственными родственниками, которые у меня остались. Глаза защипало от слёз. Я вытерла их, повернулась к Валле и уверенно сказала: