– Похоже, теперь мы сами по себе, – спокойно заметил Крив.

Она была благодарна ему за то, что он не сказал что-то вроде: «А ведь Горецвет вам говорил!» Ружена считала, что у него на это есть полное право.

Впрочем, она не думала, что так уж сильно ошиблась, предложив идти в Навь сейчас. Продержись защитные знаки чуть дольше, не появись на мосту Светозар и всё обернулось бы по-другому. Им бы не пришлось бежать и они бы не потерялись. В конце концов, нельзя же полагаться только на видения.

Ружена потеряла счёт времени, которое они провели в сизом тумане. И Светозар, и их товарищи, должно быть, уже были где-то далеко. А может, наоборот, очень близко, но из-за этого жестокого тумана – непроглядного и словно поглощающего все звуки – они не могли их найти.

Боясь потерять ещё и друг друга, они шли так близко, как могли, постоянно сталкиваясь плечами и задевая пальцы чужих рук.

– Тебе не кажется странным, – вдруг сказал Крив, – что Светозар преследует нас в одиночку? Сначала, когда Горецвет говорил, что тот за ним присматривает, это ещё имело смысл. Но теперь? Если бы боги захотели, они раздавили бы нас как муравьёв. А вместо этого за нами бегает один из них.

– Ты думаешь, – спросила Ружена, – что на самом деле он действует не по приказу Грома?

Кузнец кивнул.

– Что, если именно он помогает Мраку скрывать от брата реальное положение дел?

– Да, – ответила она, бросая взгляд назад, словно могла увидеть что-нибудь кроме тумана, – это вполне возможно. И раз уж мы в Нави, то нужно постараться найти для Грома доказательства.

Туман начал редеть. Ружена с замиранием сердца ждала, куда же они выйдут. Вот она смогла разглядеть впереди деревья: мёртвые, сухие, не намёка на листья. Теперь они могли видеть почти как обычно – туман превратился в лёгкую дымку. Они с Кривом шли сквозь мёртвый лес, внимательно вглядываясь в надежде увидеть хоть что-нибудь, кроме сухих ветвей и гнилых стволов.

И, наконец, увидели.

– Смотри, – сказала Ружена, указывая рукой вдаль, – там дым.

И правда, над мёртвым лесом вился дымок, каким может тихонько пыхтеть печная труба. Значит, там дома. И в них кто-то живёт.

Пока они, со всеми предосторожностями, подбирались к домам, Крив сказал:

– Нам, наверное, лучше притвориться, что мы такие же души, как и они. Вряд ли они обрадуются живым в Нави. И им точно не нужно знать, кто мы на самом деле такие и зачем сюда пришли.

Ружена согласилась, хоть и не разделяла целиком точку зрения кузнеца. Но пока они не поймут, с кем имеют дело, лучше чтобы их считали такими же неприкаянными душами, какие тут живут.

Вот впереди замаячили домики, совсем маленькие, даже беднее её собственного в Большом Ручье. На улице она заметила фигуры: люди, но людьми они не выглядели. Стоило ей разглядеть их получше, и она тут же усомнилась в их с Кривом плане. Получится ли у них выдать себя за мертвецов? Те щеголяли настолько бледной, бескровной кожей, что невозможно было принять их за живых.

К счастью, и Ружена и Крив были светлокожими и черноволосыми, из-за чего кожа казалась бледнее. Может, у них и получится.

Души сами подсказали им, что нужно делать. Стоило им приблизиться и старуха с волосами, собранными под платок, воскликнула:

– Бедняжки! Какие молодые! Как же вы умерли?

– Ещё новенькие, – печально вздохнул разбойничьего вида мужчина, – наверняка опять гниль виновата.

– У тебя во всём гниль виновата, – фыркнула молодая девушка, – давай сначала их послушаем.

Все собравшиеся на улице смотрели на Ружену и Крива в ожидании.

Собравшись с мыслями, Ружена заговорила.

– Мы с братом торговали глиняной посудой разъезжая из деревни в деревню. В одной из них, после ужина, нам стало ужасно плохо. Сначала мы думали, что нас отравили, но семье, которая разрешила нам у них переночевать, тоже стало плохо... Не знаю, умерли ли они. Я помню, как лежала в постели и пыталась убедить себя, что к утру всё пройдёт. А если не к утру, так через несколько дней. Но, впав в забытье, очнулась я на берегу реки, в непроглядном тумане. Пахло так неприятно, что я сразу всё поняла. Проплакавшись пошла искать брата... Даже не знаю, на что надеялась, – Ружена виновато взглянула на Крива, надеясь, что он ей подыграет, – что он выжил или что он здесь, со мной. Но вот я его нашла. Мы пошли дальше и наткнулись на вас. Можете ли вы, добрые люди, объяснить, как нам быть? Что делать?

– Гниль! Точно гниль! – Закричал мужчина. – У нас половина деревни перемёрла, когда эта штука оказалась в земле!

Крив, весьма убедительно разыгрывая неведение, спросил:

– Что такое гниль?

– Она расходится отсюда, – почти выплюнула какая-то женщина без руки, – из Нави. И отравляет почву и воду. Заметить её сложно. На первый взгляд кажется, что растениям, скоту и людям она никак не вредит. Но стоит несколько раз выпить отравленной воды или съесть отравленной пищи – и всё…

В небольшой толпе забормотали и заохали. Ружена с Кривом переглянулись.

– Но почему? – Спросила Ружена с почти не наигранным отчаянием в голосе. – Ведь раньше её не было! Почему теперь появилась?

Девушка, недавно прикрикнувшая на мужчину, постоянно говорившем о гнили, вздохнула.

– Всё из-за той войны между богами двадцать лет назад. Огнебог и Морена были побеждены и Мрак покинул Навь. С этого-то всё и началось. Вроде он предпринял какие-то действия, чтобы контролировать Навь на расстоянии, но продержались они, как вы видите, совсем недолго. Да и тут теперь всё по-другому…

– На перерождение теперь не попасть, – женщина без руки сплюнула на землю, – если раньше за этим следили и выбирали действительно достойных, то теперь можно подкупить нечисть или отвоевать себе новую жизнь силой или хитростью.

– Да и души перепутались, – вздохнула старушка, которая первой их заметила. – Раньше тут, у границы, в Сером лесу, жили самые отпетые грешники, которым перерождение ещё сотню лет не светило. А теперь эти самые грешники сгоняют сюда тех, кто слабее…

В толпе снова зароптали.

– Так что же нам делать? – Повысив голос, спросила Ружена.

Девушка пожала плечами.

– Кто ж вам теперь скажет? Не в лучшие времена вы здесь появились. Можете остаться с нами, а можете пойти дальше, попытать удачи. Вдруг сможете отвоевать себе местечко поближе к Тисовому терему? Там живётся лучше, если умеешь поддерживать хорошие отношения с нечистью. Этому вас научат. Может и на перерождение попасть сможете.

Она вздохнула.

– Только толку от этого сейчас? Гнили в Яви будет всё больше и больше, мы едва успеем переродиться, как снова умрём. И, в конце концов, человечество просто вымрет… А если не человечество, то Дубравное уж точно.

– Ну так что, – перебила её старушка, – не хотите остаться с нами?

– Мне бы хотелось посмотреть Навь, – осторожно сказала Ружена, – мы ведь всё равно не можем умереть, раз уже мертвы. Так что с нами может случиться?

Старушка покачала головой.

– Воля ваша. Может и правда вам повезёт больше, чем нам.

Она указала рукой куда-то в лес, в сторону, противоположную той, откуда Ружена и Крив пришли.

– Идите туда и доберётесь до Большого соснового леса. Лучше вам остаться там, подыскать себе место. Дальше идти не советую. Да там вам всё расскажут.

Поблагодарив жителей этой маленькой деревушки, они отправились дальше.

Время в Нави как будто стояло на месте. Пока весь остальной мир, Явь и Правь, двигались вперёд, пока там менялись времена года и время суток, здесь всё замерло. Ружена и Крив не были мертвецами, но, так же как и они, не хотели ни пить, ни есть. И усталости не чувствовали. По крайней мере, так они могли идти, не останавливаясь.

Погода тоже не менялась. Было прохладно, стоял полный штиль, серое небо висело низко над их головами и, казалось, в любую минуту готово пролиться дождём. Но дождь так и не пошёл. И не пойдёт.

Но вот среди сухих деревьев стали появляться вполне себе живые сосны, а серая, словно выцветшая, ломкая трава сменилась пожухлой, но обычной. Мир перестал казаться сделанным из бумаги, и Ружена почувствовала, как её отпускает тревога. Конечно, она всё ещё волновалась: о том, что ждёт их впереди, о Горецвете, Милолике и Венцеславе. Но, по крайней мере, страх вечно бродить в сером, мёртвом, покрытом дымкой лесу испарился, как эта самая дымка, когда они вошли в Большой сосновый лес.