– Это мне ещё пригодится. А вас всех, – он посмотрел на Ружену, – включая твоих друзей, мы доставим в Правь для дальнейших разбирательств.

Неудивительно, что Мрак так хотел жить в Прави, подумала Ружена, впервые там оказавшись. Солнце грело именно так, как надо: ни горячо и ни холодно, не слепя глаза. Оно ласкало кожу нежными лучами, которым так и хотелось подставить лицо. А лучше лечь в необычайно мягкую благоухающую траву, полную цветов, и впитывать в себя солнечный свет часами.

Тут и там были разбросаны дубовые рощи. Они, как и поля, полнились жизнью: звери, птицы и насекомые тут жили в мире и согласии и людей – богов – совсем не боялись. Летали тут и пчёлы – Ружена наслаждалась их знакомым, мирным гудением. Пахло мёдом.

Их маленькая процессия продвигалась вперёд: Гром, крепко державший под руку брата, следом Милолика и Беляна, о чём-то переговаривающиеся, потом Крив, Венцеслав и Аспид в своей змеиной форме. Следом за ними шла Ружена, втиснувшаяся на узкой тропе между Ярой и Горецветом. Замыкала шествие Янтарина, то и дело пытающаяся оттеснить назад гусляра или ведьму и занять место рядом с Руженой.

Они вышли из третьей рощи и их взгляду открылись богатые белокаменные хоромы, такие огромные, что их можно было принять за маленький город. Внутри было настолько роскошно, что Ружене стало не по себе. Ни чета аскетично обставленному и пустынному Тисовому терему. Везде сновали слуги. Должно быть, та самая нечисть, которая удостоилась чести называться волшебными существами и выбралась из Нави.

В большой комнате с длинным столом собрались все боги: мрачный Светозар и те, кого они раньше не видели – Златоцвета и Лесьяр. Все расселись и выслушали краткий рассказ Грома о произошедшем.

Стоило отдать Мраку должное, он не смотрел на Светозара и вполне убедительно объяснял, как провернул всё, начиная с того, что оболгал Морену, в одиночку, с помощью только нечисти. Ружена слушала и удивлялась. Он ведь должен был понимать, что здесь присутствует шестеро человек, знающих, что Светозар был с ним заодно. Но никто, включая её саму, не спешил заявлять об этом. Если бы Ружену спросили почему, она не смогла бы ответить. По какой-то причине ей совсем не хотелось этого делать.

Но, конечно, хотелось Венцеславу. Покрутив головой и убедившись, что никто больше не собирается выдвигать обвинений, он занялся этим сам. К всеобщему удивлению, Гром кивнул.

– Я знаю. К этому, – его мрачный взгляд зацепил вздрогнувшего Светозара, – мы ещё вернёмся. А пока...

Он обвёл взглядом всех сидящих за столом.

– Я думаю, что всем ясно, что должно быть сделано? Зима вернётся, в Нави мы наведём порядок. Я сам этим займусь и возьму с собой Светозара. Так ты исправишь то, что натворил, а я смогу приглядывать за тобой. В Прави за главного останется Лесьяр. Мрак...

Взгляды братьев встретились, и на это раз Мрак не стал скрывать свой страх. Гром покачал головой.

– Бога убить нельзя, ты и сам это знаешь. А заточить тебя где-нибудь кажется мне несправедливым, не говоря уже о том, что ты только больше озлобишься.

Он выдержал паузу. Похоже, следующие слова никак не хотели ему даваться.

– Я заберу твои силы, и ты отправишься в Явь. Будешь жить, как обычный человек. Твои воспоминания останутся при тебе, и каждое перерождение ты будешь полностью осознавать происходящее и помнить, за что тебя наказали.

Мрак фыркнул.

– Думаешь, так я не озлоблюсь?

Гром кивнул.

– Сначала – да, конечно. Но потом... спустя несколько перерождений, я надеюсь, ты поймешь, почему я выбрал для тебя именно такое наказание.

Мрак посмотрел на него с подозрением.

– Вечно у тебя всё с каким-то тайным умыслом.

Гром печально улыбнулся брату.

– Я буду присматривать за тобой.

Гром настоял на том, что они должны остаться в Прави хотя бы на несколько дней, пока «всё не будет улажено». Ружена не видела причин ему не доверять, верховный бог ей нравился. Большинство считало так же, кроме Венцеслава и Янтарины, подозрительно относившейся ко всем, кроме Ружены и Аспида. Хотя и тут бывали исключения.

Однажды Гром нашёл Ружену на одной из крытых галерей. Позже она узнала, что подобный разговор он вёл и со всеми остальными.

– Теперь, – сказал он, – когда невиновность Морены доказана, зима возвращается, а Нави снова требуется правитель, когда всё там будет улажено, ты можешь вернуться в круг богов. Тебе передались силы Морены, так что ты имеешь полное право стать новой богиней зимы и смерти. Более того, я прошу тебя об этом. Однако... – Что-то промелькнуло в его глазах, печальное и виноватое выражение. – Ты имеешь и полное право отказаться. Я пойму – Навь не самое приятное место.

– Но важное, – тихо заметила Ружена, – и она не показалась мне такой уж неприятной. Когда не будет гнили и нечисть успокоится, там будет не так уж плохо.

Гром внимательно посмотрел ей в лицо.

– Так ты согласна?

– Да, – кивнула она, – вот только... Могу я попросить об отсрочке? Я бы хотела... Сначала я бы хотела прожить причитающуюся мне человеческую жизнь.

Гром улыбнулся.

– Странно, но я надеялся, что ты скажешь что-то подобное. Я чувствую, что мне и самому стоит побыть в Нави подольше – думаю, это я брату задолжал. Кое в чём он был прав: часть меня была рада, что Мрак не подходит на место верховного бога, потому что это значило, что мне не нужно отправляться в Навь. Я видел, что он недоволен своим положением... нужно было ещё тогда что-нибудь сделать, а не дожидаться, когда он всё возьмёт в свои руки. Но я не думал... – Его голос дрогнул. – Не думал, что он пойдёт на такое.

Ружена кивнула. Гром любил своего брата – это мог сказать каждый. А любовь иногда бывает не то чтобы совсем слепа, но подслеповата.

Она вернулась в комнату, которую ей выделили, села на кровать и погладила рыжую шёрстку Янтарины. Та всё больше времени проводила в лисьем обличье, утверждая, что тренируется для предстоящей жизни в Яви, с Руженой. А потом они вместе вернутся в Навь.

Единственным, кто отказался занимать причитавшееся ему по праву место, был Горецвет.

– Хватит с меня видений и предсказаний, – сказал он, – и вечная жизнь мне не нужна. Встретимся в Нави, когда я умру. Только не отправляй меня сразу на перерождение, не хочется так быстро забывать всю эту историю. Она достойна того, чтобы о ней слагали песни, и я этим займусь, как только вернёмся.

– Может, ты перерождения и не заслужишь, – буркнул Венцеслав.

Почему-то из них всех именно он болезненнее всего воспринял отказ Горецвета от вечной жизни.

Все остальные последовали примеру Ружены: сначала прожить человеческую жизнь, а уж потом взвалить на себя ярмо жизни божественной.

Она легла в постель, закрыла глаза и вернулась мыслями к проблеме, которая снова стала самой важной: что делать с бортями? Может, у неё уже ни одной не осталось. Но ничего, когда она вернётся, заставит всех этих надутых от собственной важности наглецов с ней считаться. И клеймо в виде медвежьей головы, которое она могла вырезать не глядя, снова появится на своих законных местах.

Ей не хотелось называться Мореной, но и Руженой в своей божественной ипостаси она остаться не могла. Так что она стала Марой, и теперь Тисовый терем принадлежал ей. Рядом на троне восседал Пламень – когда-то известный как Крив – теперь он снова сделался хранителем границ Нави. В своей человеческой жизни он стал известным кузнецом при дворе Венцеслава.

Где-то у самой границы тумана стояла башня, сверху донизу забитая сокровищами. И, пользуясь разрешением, полученным, хоть и не без боя, у Мары, Венцеслав иногда наведывался в Явь за новыми, оставляя живущего с ним Аспида на страже. Ему, как и Яре, имя менять не пришлось, они ведь не были богами, а всего лишь, как иногда выражалась острая на язык и тщеславная Златоцвета, «зарвавшейся нечисть».