Ружена гадала, что такого важного обнаружил княжич в этом месте, когда её носа коснулся запах, от которого она вся похолодела. Знакомый, сладкий, гнилой. Она взглянула на Крива и Горецвета. Те изменились в лицах – тоже почувствовали.

Венцеслав гордо продемонстрировал им довольно глубокую яму на краю поля.

– И вот этим ты занимался, пока мы места себе не находили от беспокойства? – Отплёвываясь от дождевой воды, спросил Горецвет.

– Именно. И не зря! Смотрите.

Наклоняясь над ямой, Ружена уже знала, что увидит.

Стены ямы сочились уже знакомой им гнилью. Ружена смотрела, чувствуя, как страх поднимается откуда-то из глубин её сердца. Разве не говорил княжич, что гниль, она на юге? Но вот же она, тут, в Лисьих Холмах, совсем недалеко от столицы, от Рассветного. И уже во второй раз. Сначала та деревня, теперь эта.

Затем её посетила другая, ещё более страшная мысль: что могло вырасти на этой земле, отравленной гнилью? Безопасна ли будет еда, приготовленная из этих растений? Ружена в этом сомневалась. Но как объяснить это жителям Лисьих Холмов? Никак, она это знала. Слушать их не будут. Скорее всего, просто прогонят прочь, а может, и в столицу доложат. В Дубравном очень серьёзно относились к проявлениям безумства, считая их заразными. А как иначе истолкуют их слова? Слова безумцев.

– Если вы думаете, везде ли так, – нарушил затянувшееся безмолвие, сопровождаемое шумом дождя и ударами грома, Венцеслав, – то да, везде.

– Ты и у других полей ям накопал? – Почти с восхищением хмыкнул Крив.

Княжич кивнул.

– Нужно же было убедиться.

Горецвет взглянул на них со смятением в глазах.

– Получается, все посадки, все культуры здесь… отравлены?

Ружена проглотила комок в горле и кивнула.

– Да. И главный вопрос: что нам с этим делать?

– Местные слушать нас не станут, – покачал головой Крив. – Кому хочется лишиться такого количества урожая из-за причины, которая наверняка покажется им надуманной?

Верно, их вряд ли заинтересует, что там в земле, если урожай на ней растёт и всегда рос прекрасно. Может и найдётся парочка человек, в которых их слова посеют сомнения, но вряд ли этого будет достаточно.

– Не станут, – согласился Венцеслав, сверкая явно неуместной в такой ситуации улыбкой, – но я кое-что придумал.

Он указал на Крива.

– Дождь не помеха твоему пламени, верно? Значит, мы просто должны сжечь эти поля.

Ружена задохнулась от удивления. Сжечь поля? Это же… они оставят Лисьи Холмы без еды! Конечно, у них есть запасы, но когда они кончатся, людям придётся потратить слишком много денег, чтобы купить всё необходимое. И хотя это казалось единственным выходом, у Ружены болело сердце, когда она думала об этом.

Крив, похоже, был с ней согласен. Он замер, услышав предложение Венцеслава, который продолжал довольно ухмыляться ему в лицо. А вот Горецвет удивил Ружену тем, что сразу же согласился с планом княжича.

– Другого выхода у нас всё равно нет. Лучше уж так, чем подвергать жителей опасности. Что если с ними произойдёт то же, что и с Власом, если они съедят то, что здесь выросло?

– Кто такой Влас? – Заинтересованно подал голос Венцеслав, но гусляр его проигнорировал.

Княжич перевёл взгляд на Ружену, требуя объяснений, но она отмахнулась от него.

– Потом расскажу.

Похоже, напоминание о Власе предало Криву уверенности.

– Хорошо, я сделаю это. Но мне нужно место, с которого видны все поля. Всё, что мне нужно сжечь.

Венцеслав усмехнулся, оглядываясь по сторонам.

– Это же Лисьи Холмы! Сейчас найдём тебе подходящую возвышенность...

Высоких мест тут действительно было предостаточно. Осмотревшись, они выбрали холм, с которого должен был открыться прекрасный вид на поля. Вернее, открылся бы, будь погода лучше, а их задача не такой печальной. Похоже единственным, на чьё сердце не легла тяжесть того, что необходимо было сделать, оставался княжич. Но от него Ружена другого и не ожидала.

Забраться на холм оказалось сложнее, чем она думала. Мокрая трава скользила под ногами, и они только и делали, что хватались друг за друга в отчаянных попытках не упасть. Венцеслав был единственным, кто смеялся. Ружена невольно вернулась к мыслям о его безумии.

С холма действительно открывался превосходный обзор. На всё, что им предстояло сжечь. Крив мрачно оглядывал лежащие внизу поля.

– Ну! – Поторопил его княжич, которому, похоже, хотелось увидеть огненное шоу.

Подавив желание столкнуть Венцеслава с холма, Ружена сделала шаг вперёд и положила руку на плечо Криву. Тот повернул к ней голову и слегка улыбнулся.

– Всё в порядке.

Он вытянул руки вперёд, держа их ладонями друг к другу. Между ними мелькнула искорка, быстро разгоревшаяся в яркий шар пламени. Венцеслав шагнул ближе, с весёлым интересом смотря, как ласкают руки Крива языки пламени, не причиняя вреда. Словно в руках кузнеца светило маленькое солнце. Ружена невольно сравнила его с мотыльком, летящим на огонь.

Несколько таких шаров, запущенные в разные стороны, сделали своё дело. Поля загорелись и, как и говорил Крив, дождь не мог погасить их. Пламя пылало, игнорируя законы природы и сплошную ливневую стену.

Всё ярче и ярче.

Они стояли и смотрели, пока всё не сгорело дотла. Люди не решились выйти из своих домов, не попытались потушить поля. Должно быть, подумали, что это какая-то странная магия, что-то неправильное и сверхъестественное: огонь, который не берёт вода. А с такими вещами в Дубравном предпочитали не связываться.

И, несмотря на то, что они поступили правильно, сердце Ружены сжималось от боли и вины при виде того, как исчезают в огне все старания и будущее жителей Лисьих Холмов.

Они уехали из деревни сразу же, как догорели поля. Возвращаться было нельзя: пусть люди и не знали наверняка, что именно они в этом виноваты, но наверняка сочли бы их достаточно подозрительными, чтобы послать гонца куда следует. А им не нужны были неприятности.

Так что они потихоньку забрали лошадей, и под проливным дождём, сопровождаемые громом, молниями и ледяным ветром, поскакали дальше.

Непогода как будто накрыла всё княжество целиком. Не важно, сколько они ехали и где останавливались, всюду было одно и то же – дождь, ветер, гроза. Ружена начала волноваться, что боги таким образом решили наказать людей: вечная гроза, бушующая над Дубравным.

Они уже подъезжали к Болотищу, когда буря, наконец, утихла. Поначалу Ружена даже подумала, что ей показалось. Но нет, ветер стих, гроза прекратилась, струи дождя стали куда слабее. Её спутники тоже это заметили.

– Неужели, наконец, закончилось? – Пробормотал Горецвет, поднимая голову к небу.

Венцеслав пожал плечами.

– Должно же оно было когда-нибудь закончиться. Даже боги не могут злиться вечно. Побушуют и успокоятся.

Крив бросил на него мрачный взгляд.

– Не стоит недооценивать богов. Уверен, многим такое отношение аукнулось.

Княжич пожал плечами.

– Многие меня не интересуют.

Ружена усмехнулась.

– Тебя никто не интересует, кроме себя самого.

– Разве это так уж неправильно? Я – самый главный человек в своей жизни.

Чем ближе они подъезжали к Болотищу, тем мрачнее становилась местность. Дубы и другие лиственные деревья сменил сначала смешанный лес, в котором преобладали осины и тополи, а потом густой, тёмный ельник. Влажную землю укрыл толстый ковёр мха. Болот как таковых тут пока ещё не было, но лошадям эта местность не нравилась и идти по ней им становилось трудновато. Будь это какие-нибудь простые крестьянские лошадки, давно бы уже заупрямились, но первоклассных коней из княжеских конюшен было не так-то легко смутить.

В последнем городке, куда они заехали около полудня, хозяин конюшен сказал, что до Болотища они должны добраться ещё до захода солнце. Но вот солнце уже наполовину село, а города впереди видно не было. Ружена начала волноваться, но вот Крив показал рукой куда-то вперёд и вверх.