Бог заметил ей первой.

– Надо же, – протянул он, разглядывая её, – как ты изменилась, Морена. Это человеческое тело тебе не к лицу.

– Я не Морена, – твёрдо ответила она, хотя внутри всё сжималось от страха, – моё имя Ружена. Я, может, и унаследовала силы богини зимы, но я – не она.

– В самом деле? – Насмешливо спросил бог, переключая всё внимание на неё. – А держишь себя ну совсем как она.

Он покосился на Горецвета, который пытался отойти поближе к Ружене, пока на него не обращали внимания, и внезапно жестоко улыбнулся.

– Ну-ка посмотрим, что ты можешь.

Прежде, чем Ружена смогла осознать его слова, вспыхнул свет. Жаркий и невыносимо яркий. Слепящий. «Значит, действительно Светозар», – подумала она, закрывая глаза рукой.

А когда смогла открыть их, увидела, что прямо ей в лицо направлен меч. Ещё немного и остриё меча пронзило бы её глаз. Что-то крикнул Горецвет, но слов Ружена не разобрала. Весь мир будто замедлился. Секунда, которая, как она вдруг осознала, осталась до её смерти, растянулась, превратилась в минуту.

И этого времени ей хватило.

Нестерпимо закололо ладони, потом пальцы, потом подушечки. Появилась странная ноющая боль в запястьях. И холод. Он начался в руках, внезапно замёрзших, и поднимался по предплечьям, плечам. Потом растёкся по шее и ниже: к груди, к сердцу.

Ружена подняла руки, забыв о Светозаре и мече, который всё ещё был направлен ей в лицо, и отчаянно желая только одного – чтобы этот холод исчез. И он, словно послушавшись её, устремился прочь. Прочь из её сердца, прочь из её тела – наружу.

В ту же секунду время возобновило свой бег. Поднялся ледяной ветер, вырвал меч из рук Светозара и тот, описав в воздухе дугу, воткнулся в землю. Бог посмотрел на него с каким-то мрачным удовлетворением и кивнул самому себе.

Ружена тяжело дышала, вдруг осознав, что была на волосок от гибели. Запоздалый страх только теперь пробрался в её сердце, заставляя ноги дрожать.

– Пока что на этом я вас оставлю, – Светозар вытащил меч из земли и убрал в щедро расшитые драгоценными камнями ножны. – Не стоит гневить Грома. Он просил меня только припугнуть вас слегка. Но если ты, Ружена, присоединишься к этому дураку, считающему что он вправе перечить богам, то в следующий раз снисхождения не ждите.

Подмигнув им, бог рассыпался стаей светлячков, тут же устремившихся в небо.

Ружена повернулась к Горецвету, почему-то мокрому с головы до ног, и, убедившись, что с ним всё в порядке, спросила:

– Что это было?

Тот только плечами пожал, похоже, ничуть не удивлённый всем произошедшим. Она слышала его испуганный голос, когда Светозар направил на неё меч, но теперь тот был абсолютно спокоен.

– Светозар. Гром отправил его наблюдать за мной почти год назад. Это не первая наша встреча. И, к сожалению, даже не десятая. Понятия о наблюдении у него довольно странные.

– Зачем ты вообще вышел из деревни… – Вздохнула Ружена и тут же сама себя одёрнула. – Впрочем, поговорить мы можем и дома. Идём скорее обратно.

– Не думаю, что сегодня здесь ещё кто-нибудь объявится, – легкомысленно сказал Горецвет, но послушно пошёл следом за ней.

Обратный путь показался Ружене куда короче. Может, потому что мысли её были заняты тем, что произошло, когда Светозар попытался ударить её мечом. Странный холод, ледяной ветер – без сомнения магия Морены. Что ж, вот и второе доказательство того, что Горецвет не врал.

Стоило им оказаться дома, как Ружена объявила о своём решение. Ей было не по себе: боги всё слышат, а она делает то, что её предупреждали не делать. Но даже боги не всегда правы, не зря же они создали людей по своему образу и подобию – они тоже могут ошибаться, им тоже присущи недостатки. Да и Ружена считала, что поступает правильно. Благосклонность богов никогда не была для неё на первом месте.

– Я пойду с тобой, – сказала она Горецвету, – но пока не могу обещать ничего другого. Мне нужно увидеть своими глазами те доказательства, о которых ты говорил. Если зиму действительно нужно вернуть, то…

Ружена вздохнула, собираясь с силами.

– То мы заставим богов это понять.

Они долго спорили о том, как покинуть деревню. Горецвет хотел уйти тайком, но Ружене такой подход претил. Она хотела хотя бы поговорить со старостой, предупредить его. Но понимала, что сказать ей нечего.

Как объяснить то, что она узнала? Ружена уж точно ни с кем делиться этим не собиралась. И всё-таки уходить из Большого Ручья по-тихому казалось неправильным. Она ведь прожила здесь всю жизнь! А стоило только представить какие разговоры после этого пойдут…

Да и вполне возможно, что когда она вернётся, маленький домик больше не будет принадлежать ей. Казалось бы, кому он нужен? Но людская жадность не знала границ.

Так что Ружена настояла на своём и отправилась поговорить со старостой. Ничего, кроме того, что планирует уехать на неопределённый срок, она сказать ему не смогла. Но намекнула, что это может быть связано с её настоящей семьёй. Это была не совсем ложь: путешествие ведь связано с её прошлым. Вернее, прошлым Морены, чьи силы после смерти богини выбрали её, Ружену.

Горецвет, услышав, что она волнуется за дом, покачал головой.

– Ты ведь понимаешь, что можешь вообще не вернуться? Или так измениться к концу пути, что больше не захочешь быть Руженой, бортником из Большого Ручья.

Она понимала, что он прав, но старалась об этом не думать.

Вышли из деревни они с первыми лучами солнца. Ружене совсем не хотелось, чтобы кто-то видел, как они уходят. Пусть староста сообщит всем потом.

Медовый лес ясным утром представлял собой восхитительное зрелище. Заливались певчие птицы, жужжали пчёлы, листья отбрасывали кружевные тени, тут и там можно было заметить присутствие лесных зверей. Ружена любила это место и за всю жизнь покидала его только два раза. Но оба – ненадолго и зная, что точно вернётся. А теперь при одной мысли о том, что она, возможно, видит всё это в последний раз, сердце сжималось.

Невольно она замедляла шаг, не желая покидать лес слишком быстро. Даже несмотря на то, что знала: до границы леса они дойдут не раньше следующего утра. Горецвет ничего не говорил о том, что они тащатся как улитки и Ружена была ему за это благодарна.

Подставляя лицо солнцу, она думала о бортях. Староста уверил её, что сделает всё возможное, чтобы они не оказались заброшены. Но Ружену волновало не это. О нет, заброшенными они точно не останутся. Она боялась совсем другого: что, вернувшись, найдёт все свои знаки срезанными, а вместо них – голова грифона. Или что-нибудь другое. Может, бортники пяти деревень поделят её угодья между собой. И что она сможет сказать против этого? Сможет ли отвоевать свои борти обратно?

Впрочем, думать об этом было рано. Ружена перевела взгляд на Горецвета, идущего рядом. Вчера на вопрос, куда они отправятся, он ответил уклончиво.

– Куда приведут мои видения. Но для этого нужно время.

– Сколько?

Гусляр взъерошил волосы.

– Мне бы и самому хотелось знать, Ружена, честно. Они могут прийти сегодня ночью или через неделю. Или ещё позже. Но они придут. И укажут нам на следующего человека, которого нужно найти. Или на место, куда следует отправиться.

Ружена покачала головой.

– Не самый удобный способ.

Горецвет фыркнул.

– Какой уж есть. А пока выйдем из Медового леса и остановимся в Терновом Холме. На это должно уйти почти трое суток. Может, видение и придёт. А если нет, то дождёмся его в городе.

Так что подобие плана у них было.

Первой ночью им пришлось заночевать в лесу, под открытым небом. Горецвет от этого был не в восторге, а Ружена только головой качала.

– Как ты вообще добрался до Большого Ручья? Тебе ведь пришлось идти в одиночку?

Гусляр взглянул на неё так, словно подозревал, что она спятила.

– Я бы не сунулся сюда в одиночку, иначе, подозреваю, блуждал бы здесь так долго и дошёл до такого состояния, что Светозар сжалился бы надо мной и сам вывел из леса.