Он тоже пьет, а после спрашивает:

— А какую ты понимаешь?

— Уже никакую.

— А… — усмехается сардонически. — То есть твои бывшие они прямо как надо тебя любили, да? Так и где же они⁈ — вопит и снова к горлышку прикладывается.

— Да что ты орешь-то⁈ — за голову хватаюсь уже.

— Да потому что ты… — хрипит Потапов, гася эмоции быстрыми вдохами, — трудная, как не знаю что. Вот как с тобой можно…

— Я же сказала, что ты меня не вывезешь, а только сутки прошли. Меня никто не вывозит.

— Мань… — испустив тяжкий стон, Макс за бок меня к себе поворачивает, берет за подбородок и неожиданно целует в кончик носа. — Послушай, я тебя вывожу. Это не проблема. Я тебя такой и принимаю — неудобной и колючей, непредсказуемой и языкастой. Тебя, какую знаю, такую и люблю, Машка. Веришь?

— Я не… Ну… Да… — бормочу в новом потрясении. — Наверное. Раз ты так говоришь… Верю…

— Ясно. Что ничего не ясно, — приглушенно ворчит Макс.

После чего поднимается и скрывается в темной части помещения. Я слышу скрип шкафчика, еще не понимая, что так остро Потапову могло понадобиться в буфете. Но все становится очевидно, когда он возвращается и начинает неспешно скидывать с себя шмотки, а слева от меня приземляется упаковка с презервативами.

— Ты прям резко перепихнуться захотел? — со смехом комментирую его действия.

Сохраняя интригу и молчание, Максим носки снимает и трусы. Одурманенная алкоголем и желанием, наблюдаю, как из боксеров, покачиваясь, выскакивает торчащий колом член.

— Эй, алё, ты язык проглотил? Будем трахаться, да, что ли? — я немного в шоке от столь быстрого перехода. — Больше ничего мне не скажешь?

Загораживая свет, Макс воздвигается надо мной и вонзается коленом между моих разведенных бедер. Я машинально обвиваю руками его шею, он же толкает меня на спинку дивана, берется за веревки на боках и вынуждает приподнять попу.

— Да. Что ли, — медленно скатывает по бедрам мои стринги. — Любовью заниматься будем. Язык на месте. Ножки шире раздвинь.

Покусывая губу, делаю, что велит. И Макс, опустившись коленями на пол, впивается в меня жарким влажным ртом, попутно пальцами для большего доступа сверху раскрывая.

Нежная щекотка — мое первое ощущение от контакта с его языком.

Смежив веки, я пытаюсь нарисовать в фантазии нечто, что подстегнет мое желание. Но горячее того, что развертывается в режиме реального времени между моих бедер, вообразить сложно.

Смотрю достаточно долго, пока в мозгу не отбивает: «Макс мне лижет».

Макс. Мне. Лижет.

Мой Макс.

Сотрясаюсь в мелкой дрожи лишь от осознания этого сумасшедшего факта.

— Да-а… — тяну, блаженствуя.

Клитор бешено пульсирует.

Слышу удовлетворительный мужской стон. После которого язык Потапова вновь обводит бьющуюся в экстазе сердцевину.

— Какая у тебя малышка вкусная, Мань, — сообщает Макс с бесстыдной откровенностью и очаровательной непосредственностью.

Я собираюсь заржать и поднять его на смех за то, как он мою вагину обозвал, но вместо этого бездумно протягиваю его имя:

— Макси-им…

Кайфую и содрогаюсь, когда он вбирает в рот мой молящий о наслаждении кусочек плоти.

— Мне перестать? — издевается.

— Нет, пожалуйста…

— Пожалуйста — что? — продолжая изводить, большим пальцем клитор дразнит.

— Оближи меня… — втягиваю воздух сквозь зубы. — Лижи и заткнись. Не разговаривай со мной! Не останавливайся! Клянусь, если ты меня обломаешь, я вырву тебе все волосы. Везде.

Хрипло засмеявшись, Макс мой топ с лифчиком до ушей задирает, чтобы до грудей добраться.

— Не остановлюсь, пока не кончишь, садистка, — обещает, опаляя меня горячим дыханием.

Языком проводит снизу, расталкивает мне бедра ощутимыми движениями головы, собирает мою обильную влагу и явно со знанием дела принимается кружить по клитору. Я моментально настраиваюсь и начинаю двигать бедрами.

Макс все интенсивнее лижет мне, сосет клитор, толкая его языком, параллельно то нежно играя с сосками, то терзая их. От дополнительных ласк груди тело все больше оживает и откликается на умелые манипуляции. Чувствую влажность, покалывание, в животе так тепло становится. Я теку, как, мать ее, река.

Голова кружится, на ногах поджимаются пальцы, всё, кроме клитора, замирает в предвкушении, и момент оргазма я встречаю зажмурившись, бездыханно, беззвучно.

Ва-а-а-а-у.

Вся энергия уходит на разрядку, взрываясь в самой сокровенной точке и, кажется, что во мне ни одной упругой мышцы не осталось. Я словно пробежала марафон, а потом вагоны грузила. В голове творится восхитительная сумятица. При этом мне невероятно хорошо.

Если мужчина подкован в кунилингусе — это всегда хорошо. Если он ужасен, то, черт возьми, лучше не стоит и начинать. Ненавижу, когда язык парня напоминает мокрую тряпку, и он не знает, что с ним делать.

Максим точно знает. Он… Он, я не преувеличиваю, он крышесносно-идеален в оральных ласках.

Фух.

С трудом возвращаю себе способность нормально дышать.

Кто я?

Облизываю губы, наслаждаясь томлением в каждой клетке.

Как меня зовут?

Где я?

Какой сегодня день?

Кое-как поднимаю тяжелые веки. Еще и амнезия подъехала — настолько я без памяти от оргазма.

— Это лучший куни в моей жизни, Ма-акс… — довольно мурлычу, немного придя в себя. — О-о, как это хорошо… Бли-и-ин… С ума сойти-и… А-фи-ге-еть… Потапов, ты реально какое-то чудо… — смеюсь и блаженно улыбаюсь во весь рот, водя ладонями по охваченному истомой телу.

— Ага. Круто, — забираясь на диван, Максим меня в бедро ладонью толкает и нетерпеливо командует: — А теперь повернись и дай мне свою задницу, пока не высохла.

Когда Максим в довольно категоричной форме указывает, как мне следует встать, у меня не находится возражений.

Все, что я чувствую — переизбыток сексуальной энергии, липкий жар, сочащиеся между ног отголоски наслаждения и желание подарить Максу, как минимум, не меньше удовольствия, что сама только что испытала. К тому же вся работа снова на нем. Мне даже делать ничего не придется.

Встаю на еще слабые колени. Прогиб в пояснице совершаю одновременно с тем, как Потапов член у моего входа пристраивает, распределяя свою и мою влагу.

Быстрый вдох. И он уже внутри, давлением ладони просит больше выгнуться для него. Толкаю задницу так высоко, как только получается.

Несколько плавных толчков, и Макс начинает играть в хоккей с моей шейкой.

Влажный от наших выдохов воздух сотрясают звуки шлепков кожи о кожу. Вдобавок рукой по ягодице прилетает — не больно, нет, как надо — звучно, сочно, кайфово.

И ещё…

Я вскрикиваю.

— Не больно? — беспокоится Максим.

— Не-ет… — мотаю головой.

Мой ответ словно отпускает поводья того Макса, которого я еще так мало знаю.

Зад снова обжигает огнем, и Максим начинает трахать меня быстрее и жестче.

Макс дерет меня в «догги».

В этой позе секс — это просто секс. Никакого визуального контакта, никаких дополнительных эмоций.

И, пожалуй, именно этот психологический аспект запускает новый виток моего возбуждения. Он. И то, что яйца Потапова бьются о клитор. И то, как глубоко заходит его член. Как активно трется о переднюю стенку влагалища.

Я снова хочу кончить.

— Ничего… не забыл? — о защите все же вспоминаю.

— Не забыл, — его руки покидают мои бедра.

В тайм-аут опускаюсь щекой на футболку, брошенную Потаповым.

Слушаю, как Макс вскрывает упаковку, рвет ее зубами, плюется и быстро зачехляется. Глухо стону, когда он вновь оказывается внутри, рукой стискивая талию. И мне требуется совсем немного времени, чтобы вернуть прежний настрой.

— Ляг на живот, — просит Максим в какой-то момент.

Я слушаюсь и опускаюсь, позволяя максимально широко раздвинуть мне ноги и отвести одно колено так, чтобы под ним могла пройти его рука. Встречаю его пальцы довольным мурчанием. Макс ложится сверху всем телом, повторяя мое положение. Трахает очень плавно и ласкает пальцами клитор. И то, что я посчитала за небольшую передышку, по итогу дарит мне всю полноту ощущений и приносит просто дичайшее удовольствие.