— Ваше здравомыслие под вопросом, — холодно бросил он. — Раз вы решили, что ваши прихоти важнее безопасности и хода расследования.

— Мои «прихоти» держат меня в контакте с реальностью, следователь! — не выдержала я, и мой голос впервые зазвучал с искренней горячностью. — Пока вы строите теории в своем кабинете, я здесь вижу живых людей! И кто знает, может, именно здесь, среди этих «царапин», я замечу что-то, что упустила ваша магия!

Мы стояли друг напротив друга, как два дуэлянта. Воздух трещал от непроизвольно высвобождаемой магической энергии. Борг и пациенты застыли, боясь пошевелиться.

Кален изучал мое лицо, его взгляд выискивал следы паники или лжи. Но он видел лишь усталую решимость.

— Вы ставите под удар не только себя, но и моих людей, — наконец произнес он, и в его голосе послышалась усталая нота.

— Тогда дайте мне больше свободы действий, а не запирайте в золотой клетке! — выдохнула я. — Используйте меня как ресурс, а не как хрупкую безделушку, которую нужно убрать с полки, чтобы не разбилась.

Он отвернулся и несколько секунд смотрел в стену, словко разглядывая там какую-то невидимую схему.

— Хорошо, — неожиданно коротко бросил он. — Вы можете работать. Но, — он обернулся, и его глаза снова стали ледяными, — стражи будут сопровождать вас не только до дверей, но и находиться внутри. И при малейшем намеке на опасность, при малейшей тени, которая вам «покажется», вы немедленно возвращаетесь. И на этот раз — под замок. Ясно?

Это была не победа. Это была капитуляция с условиями.

— Ясно, — кивнула я.

Он развернулся и ушел, не оглядываясь. Гарс и Лорд выдохнули с таким облегчением, будто только что избежали казни.

Борг медленно подошел ко мне, почесывая затылок.

— Напористая ты, девка. Следователю из Ковена грубишь. Уважаю.

Я не ответила, глядя на захлопнувшуюся дверь. Я выиграла право дышать. Но цена оказалась высокой. Теперь он знал, что я могу быть непокорной. И я понимала — в следующий раз его терпение лопнет. А ощущение ледяного взгляда в спину никуда не делось. Оно лишь стало острее.

Неделя тянулась в напряженном, но привычном ритме: лечебница, дорога под бдительным оком стражников, тревожное ощущение незримого наблюдения, которое стало почти фоном. Я уже почти убедила себя, что мне всё мерещится.

Мы с Лордом возвращались с рынка, неся сумки с свежими травами и кореньями. Я заказала новые поставки для лечебницы — Борг, скрипя сердце, одобрил мой список. Я шла, размышляя о пропорциях успокоительного отвара, как вдруг резкий, как удар хлыста, женский голос прорезал уличный гул:

— Мариэлла? Боги! Не может быть!

Я замерла, почувствовав, как кровь отливает от лица. Этот голос. Низкий, властный, с привычными нотами вечного недовольства. Он будил в памяти образы высоких залов, духоты бальных платьев и ледяного презрения.

Я медленно обернулась. Из роскошной закрытой кареты, остановившейся рядом, высунулась женщина в элегантном возрасте. Её лицо, когда-то красивое, теперь было испещрено морщинами высокомерия. Платье из тяжелого шелка, идеальная прическа, холодные, изучающие глаза. Тетя Алиана. Сестра моей — вернее, Мариэллиной — матери.

Лорд насторожился, его рука легла на эфес шпаги.

— Гражданка, вы знакомы? — тихо спросил он.

— К сожалению, — прошептала я в ответ.

Алиана уже вышла из кареты, не сводя с меня пристального, шокированного взгляда. Она окинула меня уничижительным взглядом — с ног до головы, от простого платья до корзинки с грязными кореньями в руках.

— Так вот где ты пропадаешь! — её голос звенел от возмущения. — Мы думали, ты в какой-нибудь хижине сгинула с тем бродягой! А ты... — она с отвращением скривила губы, — ...в городе. И в таком виде! Ты позоришь имя аль Морсов!

Внутри меня всё закипело. Гнев, который копился годами в памяти Мариэллы, смешался с моим собственным, докторским, неприятием такой наглости.

— Имя аль Морсов меня больше не касается, — ответила я холодно, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Я сама зарабатываю на жизнь. Честным трудом.

— Трудом? — она фыркнула, будто услышала нечто неприличное. — Ты пахнешь... травами и грязью. Ты что, в услужении у какого-то лекаря? Нашла себе занятие по статусу!

— Я — лекарь, — поправила я её, выпрямив спину. — И у меня нет ни времени, ни желания это обсуждать.

Я сделала шаг, чтобы уйти, но она резко схватила меня за запястье. Её пальцы, в перчатках из тончайшей кожи, впились в мою кожу.

— Ты не смеешь так со мной разговаривать, девочка! Ты вернешься в семью. Сейчас же. Мы устроим тебя в какое-нибудь приличное место, под надзор. Эта... вольница закончена.

Лорд шагнул вперед, его лицо стало каменным.

— Гражданка, уберите руку. Вы причиняете беспокойство.

Алиана впервые properly посмотрела на него, и её глаза расширились от изумления.

— Стража? Боги, Мариэлла, что ты натворила?

В этот момент из-за спины Алианы раздался новый, знакомый и абсолютно неуместный здесь голос.

— Всё в порядке, гражданка Труннодини?

Кален ван Моррет. Он стоял в двух шагах, появившись словно из воздуха. Его взгляд скользнул по моему бледному лицу, по руке Алианы на моём запястье, и его собственное выражение стало опасно-нейтральным.

Алиана, увидев его, отшатнулась, наконец разжав пальцы. Она узнала в нём мага из Ковена — по манере, по одежде, по той ауре власти, что его окружала.

— Сэр... — начала она, сбивчиво.

— Следователь ван Моррет, — представился он, не удостоив её взглядом. Его глаза были прикованы ко мне. — Вы нуждаетесь в помощи?

— Нет, — быстро ответила я, чувствуя, как по щекам разливается краска от унижения и злости. — Просто... недоразумение. Мы задерживаемся, Лорд.

Я кивнула стражнику и, не глядя больше ни на тётку, ни на Калена, пошла прочь, сжимая корзину так, что пальцы побелели.

— Мариэлла! — позвала сзади Алиана, но её голос уже потерял прежнюю уверенность.

Я не обернулась. Я шла, чувствуя на спине два пристальных взгляда: один — полный шока, злобы и смутного страха. Другой — тяжёлый, аналитический, видящий слишком много.

Теперь он знал. Знает, что я — не просто трактирщица. Я — сбежавшая дочь знатного рода. И это знание делало меня в его глазах ещё более подозрительной. И, возможно, ещё более интересной.

Тихая жизнь для Мариэллы Труннодини окончательно канула в лету. Прошлое настигло её. И привело с собой нового, куда более опасного охотника.

Вечер застал меня в лечебнице за инвентаризацией. Я пересчитывала склянки с экстрактом серебрянки, пытаясь заглушить внутреннюю дрожь, оставшуюся после утренней встречи с теткой. Знание, что Кален теперь в курсе моего происхождения, жгло изнутри. Каждая клеточка ожидала нового допроса, нового витка подозрений.

Дверь скрипнула. Я вздрогнула и обернулась, ожидая увидеть Борга или одного из стражников.

В проеме стоял Кален ван Моррет.

Сердце упало куда-то в пятки. Он вошел беззвучно, его плащ был расстегнут, а лицо в полумраке хранило невозмутимое выражение. Он окинул взглядом полки, заваленные травами и инструментами, и на мгновение его взгляд задержался на моих руках, сжимавших глиняную банку.

— Труннодини, — произнес он, и его голос прозвучал в тишине гулко. — Мне нужен ваш отчет. По последнему делу. Подробности, которые вы могли упустить ранее.

— Сейчас? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Уже поздно гражданин следователь.

— Для убийцы время не имеет значения. И для меня — тоже, — он сделал шаг внутрь, и пространство крошечной аптечной сразу сузилось. Воздух снова затрепетал от его магии, но на этот раз это было не давление, а скорее… напряженное ожидание.

Я кивнула и, отложив банку, потянулась к стопке бумаг на верхней полке. Внутри всё клокотало — от унижения, от злости, от необходимости снова оправдываться. Я встала на цыпочки, но папка лежала слишком далеко. Сделав резкое, неловкое движение, я зацепилась подолом платья за ножку стула и потеряла равновесие.