Спасибо, что хоть безумную идею с медом Асир не стал воплощать. Хотя Лин подозревала, что эта идея еще всплывет. Асир, судя по всему, любил разнообразный секс и не пренебрегал постельными играми и экспериментами. С другой стороны, до сих пор он не делал ничего, что вызвало бы отвращение или отторжение. Лин не сомневалась: если что-то не понравится, достаточно будет сказать об этом, чтобы прекратить. А раз так, почему бы не попробовать.
А еще — кажется, эта мысль зародилась почти в самом начале ночи, но осознала ее Лин только сейчас — сегодня Асир был другим. Непривычным. Не то чтобы новым, на самом деле Лин уже видела такого владыку, но тогда… тогда Асир вел себя так не с ней. С Лалией.
Наверное, это должно что-то значить, но после такой ночи Лин не была готова к логическому анализу. Хорошо, что вообще не утратила способность думать. Да и ну его в бездну, этот анализ. Такой Асир ей нравился, это главное. Не то чтобы не нравился другой, привычный, но эта ночь как будто убрала невидимую, но ощутимую преграду между ними. Дистанцию, которую, если уж честно, держала прежде всего сама Лин с ее вбитым на подкорку уважением к иерархии. «Владыка и его анха». Этой ночью такого не было. Были — анха и ее кродах, кродах и его анха, два человека, которые получают удовольствие от общения и секса. Совершенно новое ощущение.
Лин вылезла из воды, небрежно вытерлась, накинула халат и, едва выйдя из купальни, столкнулась с Ладушем.
Тот окинул внимательным взглядом, принюхался и вдруг усмехнулся.
— Вернулась? Хорошо, что запах смыла: еще один день всеобщей истерики я бы не пережил. Как погуляли?
— Отлично, — Лин зевнула.
— Осмотр нужен?
Лин пожала плечами:
— Мне кажется, все нормально.
— Я поверю. На этот раз. Но дам тебе мазь, думаю, ты знаешь, что с ней делать. Не пренебрегай предосторожностями, особенно если надеешься на скорое продолжение. О предки, что я говорю, — Ладуш вздохнул. — Звучит так, будто одобряю ночные прогулки неизвестно где. Все, ступай. Мазь тебе занесут.
— Спасибо, — Лин снова зевнула. — Простите. Пойду посплю. Скажите там кому-нибудь, пусть меня разбудят, когда пора будет к мастеру Джанаху.
— Общение с владыкой не всегда идет на пользу, — прищурился Ладуш, оглядывая Лин словно незнакомку. — Я скажу, но исключительно потому, что иначе ты заснешь на полпути к комнате клиб. И кстати, к Джанаху сегодня идешь одна. У Хессы началась течка. Спокойной ночи, Лин. От нее осталось меньше часа. — Он махнул рукой и ушел.
Проснулась Лин от аромата кофе и голоса клибы:
— Пора вставать, госпожа Линтариена.
— Да, слышу, — пробормотала он. — Сейчас.
— Завтрак я взял на себя смелость подать сюда. Господин Ладуш сказал, что у вас будет мало времени.
Вот теперь Лин проснулась окончательно. Села в кровати, переспросила:
— Мало времени? А сколько сейчас?
— Половина десятого.
— Так. Хорошо. Спасибо, что разбудили. И за завтрак.
Клиба, поклонившись, вышел. Взгляд упал на баночку с мазью — поднос с завтраком клиба поставил к ней вплотную, не мог не увидеть. Значит, понял, отчего анха так заспалась, трудно не понять с такой подсказкой. От смущения захотелось то ли ругаться, то ли исчезнуть куда-нибудь, и как-то отстраненно Лин подумала: а если бы эту мазь заметил не слуга, а кто-то из анх? Не истеричных «цыпочек», а нормальных? Та же Сальма, Тасфия или Кифая? Асир, да и Ладуш, и Лалия, наверняка сказали бы, что здесь нечего стыдиться. Но это был не стыд, что-то иное. Возможно, то же самое желание оградить личное пространство, которое заставляет беситься от отсутствия дверей?
Лин схватила баночку и почти с головой накрылась одеялом. Любая из анх могла сейчас бесцеремонно к ней заглянуть, мог прийти по какому-нибудь делу клиба или евнух — и застать ее с пальцами между ног. И это даже не секс, когда наслаждение затмевает разум. Полное отсутствие приватности, к которому вроде как уже начала слегка привыкать, заиграло новыми яркими красками. Лин выругалась свистящим шепотом, прогнулась, стараясь впихнуть мазь поглубже. На мгновение представилось, что это могли быть пальцы Асира, и тут же перехватило дыхание, жар разлился по телу и сконцентрировался в промежности. Лин до острой боли прикусила губу, прогоняя возбуждающую фантазию. У нее нет на это времени. Не сейчас. Может быть, позже…
Бутерброды она сжевала в постели — с мазью надо было немного полежать. Потом почти на бегу, лихорадочно собираясь, выхлебала кофе, и примчалась к Джанаху ровно в десять, минута в минуту.
— Простите, мастер, я сегодня одна.
— Да, Ладуш меня предупредил, — неторопливо произнес Джанах. — Садитесь, Лин. Вот что мы сделаем: в те дни, когда одна из вас не может посещать занятия, я буду отвечать на вопросы, которые удобней задать без лишних ушей, даже если это уши друга. У любого человека есть какие-то мысли, тревоги и сомнения, которые хочется обсудить, но страшно выносить на публику. Примером тому наш с вами прошлый разговор.
Лин кивнула: здравая идея.
— Итак, о чем вы хотели бы поговорить сегодня?
О чем? Ее многое тревожило. Как выбрать самое срочное? И о чем можно спросить, не вызвав у Джанаха подозрений о другом мире?
— В Имхару съезжаются посольства, — медленно подбирая слова, начала она. — Так получается, что я не только анха повелителя, но и анха, которая чаще прочих, кроме Лалии, конечно, оказывается рядом с владыкой на публике. До сих пор с этим не было особых проблем, но посольства… Я боюсь сделать что-то не так и подвести владыку. Не знаю, как вести себя с гостями из других лепестков. То есть, поймите меня правильно, я имею представление о вежливости и приемлемом поведении в обществе, но… — Она неловко пожала плечами. — Вы говорили, что не все владыки Ишвасы приняли новейшие законы Имхары, законы Асира. Насколько я понимаю, любой из приверженцев старых традиций оскорбится, не получив желаемого от кого-либо из наших анх. Но, собственно, кто эта «кто-либо»? Лалия — митхуна владыки, у Хессы метка Сардара, а у меня всего лишь халасан, который можно снять в любой миг. Больше в серале нет никого, кто откажет кродаху, кем бы этот кродах ни был. Владыка сказал, чтобы я об этом не тревожилась. Сказал, что я могу отказать любому. Но можно отказать так, что кродах не почувствует себя оскорбленным, а можно — кулаком в нос и коленом по яйцам, и я, признаться, мастер больше во втором, чем в первом.
Джанах отчетливо фыркнул, как будто сдерживая смех. Прошелся перед Лин, заложив руки за спину.
— Значит, вас волнует этикет. Как по мне, нет более бесполезной области знаний, и в этом мнении мы с владыкой полностью сходимся. Но я понимаю причины вашей тревоги и уважаю их. И в самом деле, нашему владыке было бы крайне нежелательно ссориться с некоторыми из гостей, а отказ анхи в духе «коленом по яйцам» — не то, что легко забыть. Но, Лин, позвольте мне быть с вами откровенным: по меньшей мере половина из ожидаемых гостей не примут даже самого изысканного отказа. Расставьте приоритеты. Если желаете всеми силами предотвратить обиды, вам придется принимать все приглашения и доставлять удовольствие любому, кто этого захочет. Если для вас важнее ваш халасан и то, что он означает, отказывайте как можно однозначнее и доходчивее. Вплоть до «коленом по яйцам», да-да, — на этот раз Джанах рассмеялся. — По крайней мере, Асира это развлечет.
Какое-то время в отведенной для занятий комнате царила тишина: видимо, Джанах давал время обдумать услышанное и «расставить приоритеты». Но Лин молчала по другой причине: что для нее важнее, она знала, а вот сформулировать вытекающий из этого вопрос оказалось сложно.
— Спасибо, мастер Джанах, вы мне очень помогли, — прозвучало почти как старое доброе «спасибо, вы очень помогли следствию», и Лин невольно вздохнула. — Я так и сделаю. Скажите, а вы сможете кратко охарактеризовать самых значимых из гостей? Ключевые вопросы, наверное, такие: отношение к нашему владыке и его законам, отношение к чужим анхам, вообще привычки… м-м-м, как бы сказать? Привычки поведения в гостях? Степень наглости в требованиях и получении желаемого?
