Простыня разлетелась вокруг ошметками. Сардар, оторвавшись от шеи, невидящим взглядом полоснул по лицу, и Хесса дернула его к себе, отчаянно впиваясь в губы. Член толкнулся внутрь, и она приняла его сразу весь, чувствуя жесткую хватку пальцев под задранными коленями. И пока рычащий, матерящийся без остановки Сардар втрахивал в кровать, ни на секунду не выпускала его волосы, цепляла зубами губы, щеки, подбородок, дурея от облегчения и радости.
После, когда Хесса лежала, пытаясь отдышаться и одновременно не выпустить Сардара из захвата всеми конечностями, пробило на ржач. Идиотский и неостановимый. Было уже такое. Когда-то, еще до метки. Так давно.
— Ты пиздец, — прохрипел в ухо Сардар, не делая попыток высвободиться. — Выбесила, блядь, слов нет. Опять какая-то хуйня в башке. И ржет еще.
— Ты опоздаешь, — сказала Хесса, наконец справившись с дурацким ржачем.
— Да уже. Двадцать раз.
— Иди.
— Может, объяснишь?
— Если б я могла, — Хесса вздохнула. — Ты не пах. Я была уверена…
— Что не хочу?
— Ну.
— Думаешь, я это долбаное вино из удовольствия лакаю? Вот лажа тоже. Не до того сейчас. Совсем. Не хочу трахать тебя пять минут на бегу, как… Неважно, блядь. Но дрочить по утрам в бассейне, урывками, как пацан, тоже достало. Похрен. Давно надо было сказать. Пусти. Пора. — Сардар дернулся, и Хесса выпустила его, все еще осознавая услышанное.
— И после этого я — идиотка? — медленно спросила, глядя, как голый Сардар вышвыривает из шкафа свежую рубашку и штаны.
— Не единственная. Это хотела услышать?
— Что хоть мы пьем-то, можешь сказать? — Хесса села, по привычке потянулась к халату и вдруг решила — а вот хрен. Если Сардару не нравится, пусть не пялится, а ей и так отлично, и в купальню она сегодня пойдет не одна, и кофе выпьет, и…
— Какое-то пойло для озабоченных кродахов. Притупляет возбуждение, не до конца, ну и запах немного отбивает. Для тебя — безопасно.
— И давно ты на нем?
— Догадайся.
Хесса, даже не стараясь сдержать улыбку, прошла мимо Сардара, толкнула ногой дверь в купальню и врубила воду на полную. Потянула носом, обходя выставку склянок с маслами и, выбрав самый нейтральный запах, плеснула в бассейн, а потом спрыгнула туда сама.
Сардар, застывший у входа, смотрел на нее с подозрением.
— Ну и что это значит?
— Только то, что идиот и идиотка, которые дрочат по утрам в одной купальне, наконец встретились. И если ты не хочешь попасть туда, куда собирался, только к обеду, лучше поторопись.
— Наглеешь, — ухмыльнулся Сардар.
— Тебе это нравится, — пожала плечами Хесса, ни в чем сейчас не сомневаясь. — И еще. Хоть пять минут на бегу, хоть среди ночи, хоть в прыжке, блядь, мне похуй, понял? Если ты хочешь, не молчи, долбоеб-конспиратор. Потому что я хочу, говорила ведь уже. Всегда.
В сераль Хесса вернулась гораздо позже, чем обычно. Внутри все пело, звенело, подрагивало от предвкушения вечера. Совсем другого, не похожего на прошлые. Хесса улыбалась как придурочная всю дорогу от комнат Сардара и ничего не могла с собой поделать. Улыбалась бы и дальше, если бы не психушка, которая вот уже несколько дней творилась в серале. Добавлять в этот взрывоопасный котел свежую дозу истерик и сплетен не хотелось.
К ней сразу подошел клиба, заговорил негромко, и радость, слегка поутихшая, вспыхнула с новой силой. Лин? Вернулась? Наконец-то.
Она пронеслась мимо фонтана, перепрыгнула через разложенную карту Имхары, над которой с какого-то перепуга сидели, склонившись, аж пять анх — не иначе разглядывали, насколько далеко съебется Нарима со своим дедком, пронеслась вверх по лестнице и вбежала в библиотеку. И, не сбавляя скорости — все равно, кроме Лин, там никого не было, — рванула к единственному занятому креслу.
Сама не понимала, что на нее нашло — всем сразу накрыло, наверное. Не привыкла, чтоб столько хорошего подряд. Вконец крышу снесло. Накинулась на Лин так, будто не виделись лет сто. Чуть не придушила.
— Соскучилась — жуть, — выдохнула Хесса, пытаясь одновременно разглядеть и выражение лица, и вообще все: как она? Хорошо? Хорошо ведь? Вид у Лин был не цветущий, ну так неудивительно, чуть не померла. Зато взгляд больше не пугал.
— Отпусти, задушишь, — Лин счастливо рассмеялась, обнимая в ответ. — Жизнь налаживается, да? — И тут же добавила серьезно: — Спасибо. Лалия сказала, я б так и сдохла под тем кустом, если бы не ты.
Хесса нахмурилась. Воспоминания о том злополучном утре были еще слишком свежи, но возвращаться в прошлое сейчас, когда все наладилось — нет уж.
— Охренела совсем? Нашла за что благодарить. Я б тебе по шее дала за этот проклятый куст, если б ты там вменяемая лежала. А сейчас уже поздно, проехали.
Хесса отцепилась от Лин, подтянула второе кресло и, скинув тапки, забралась в него с ногами. Спросила сразу о главном:
— Помирились?
— Вроде бы, — ответила Лин не слишком уверенно. — Объяснились, ну, я объяснила. Так вроде хорошо все, и течки зря боялась. Но, — ее пальцы скользнули по белой ленте халасана на шее — новой, отметила Хесса. — Как говорится, всегда есть какое-нибудь досадное «но». То ли я его не понимаю, то ли за ним не успеваю. Или у нас настолько разное воспитание? Вот что делать, если для тебя хотят как лучше, а ты это «как лучше» в гробу видала? И наоборот. Когда всего лишь пытаешься быть вежливой, а получается… слава предкам, хоть не оскорбительно, но все-таки нехорошо. Ну, эту проблему мы будем решать. Владыка меня учиться отправляет. Хочешь со мной? Он разрешил, если что. Конкретно тебе.
Лин выдала это на одном дыхании, и Хесса немного обалдела, пытаясь въехать во все, ничего не упустить. Хреново, когда так много важного и сразу куча вопросов. Но на последней новости ее переклинило окончательно.
— Чего? — переспросила она, уверенная, что ослышалась. — Меня? Учиться?
После случая под кустом о владыке Хесса думать не могла вообще. Ночи с Сардаром, конечно, немного успокоили хаос в голове, но примириться со своим проклятым телом и проклятым возбуждением она так и не смогла. А теперь думать приходилось.
— Необъяснимо и пиздец как неправдоподобно. Давай еще раз.
— Все объяснимо, — Лин поморщилась. — Понимаешь… — и вдруг сама замолчала. — Вот бездна, как такое объяснить? Он мне начальника моего напоминает. Ну и все-таки владыка, а я не пойми кто. Там, где я раньше жила, панибратство с вышестоящими не приветствуется. А с другой стороны, он тоже прав, я идиоткой, наверное, выглядела, когда вдруг после трех дней течки начала иерархию соблюдать. Он взбесился сначала, потом спросил, что происходит и почему в моих мозгах перемкнуло. Я объяснила честно, что не понимаю, не знаю, что такое нормальная анха, как себя вести в каких ситуациях, как принято, какие традиции, законы. Один раз ошиблась, повторять не хочу. Ну, он и говорит, ладно, будет тебе учитель, мастер Джанах, и только попробуй с ним не поладить. А потом еще сказал, что ты тоже можешь со мной, что Сардар возражать не будет, а у тебя останется меньше времени на дурь. Как-то так.
— Ни хрена себе. — Хесса недоверчиво хмыкнула, снова покачала головой — ну не укладывалось в ней такое. Сардар не будет возражать, значит.
Сардар. Было бы глупо думать, что владыка не знает, где проводит ночи одна из его анх. Но что он знает еще? Хесса понятия не имела, что за отношения связывают Сардара и владыку. Подчинение, преданность, верность и все прочее по списку, или что-то еще? И как владыка относится к их… ночам? Знать хотелось. Очень. С чего вдруг такой подарок? Чем заслужила? Время на дурь. Да, хорошо бы, чтоб его вовсе не было.
— Когда? — жадно спросила Хесса. Другой вопрос задавать не стала, потому что было абсолютно плевать, чему все-таки их там станут учить. Истории? Землеописанию? Этикету? Да разве это важно?
— Сегодня в десять. Ты завтракала уже? Меня в полдесятого обещали предупредить. Вообще странно, конечно, библиотека и без часов.
— Завтракала. Было около девяти, когда я пришла, значит, скоро позовут. — Хесса вдруг занервничала. Она понятия не имела, как это — учиться. Целый мастер для них двоих, это вам не у полуграмотного торговца буквы спрашивать и не у Сального, тьфу, бездна, не у почтенного Саада, теперь вроде как дворцового лекаря, в записях ковыряться. Это же другое совсем. Лин, кажется, заметила что-то. Спросила:
