Что еще Асир сделал, Лин не поняла — она и так была в каком-то помутнении. Прихватил губами? Поцеловал? Толкнулся языком внутрь? Или и не делал ничего особенного, просто Лин дошла до точки? Тряхнуло, выгнуло, внутри пульсировало часто и жарко, сжималось, заставляя вздрагивать и стонать. Слишком… много и мало, наверное. Слишком горячо, ярко, мучительно долго — и все равно хочется больше. Дальше. Кончить еще раз, теперь уже на члене.

Лин трясло, а Асир все так же давил ладонью на грудь и не давал опустить ноги, и, приподнявшись, пристально смотрел в лицо. Она хотела сказать… попросить, да, попросить еще, больше. Но вместо «возьми меня» вырвался только жалкий стон.

— Помогло? — спросил Асир хрипло.

— Да. Нет. Бездна, как это… какая же я идиотка. Я и не знала…

Асир опустил ладонь ниже, оставил ее лежать на животе, горячую и тяжелую.

— Ты многого не знаешь. Дай мне повод показать тебе. Не вымаливай милостей у владыки. Проси и требуй у того, кто хочет делить с тобой ложе.

— Я поняла. Хорошо.

Дыхание постепенно успокаивалось, а вот сердце колотилось, и не думая возвращаться к нормальному ритму. Или тут еще кофе подстегнул?

— Вот бездна… — снова повторила Лин — нормальные слова вс е не шли.

И это было плохо, потому что Асир, кажется, перестал ждать. Запахнул на Лин халат и отодвинулся. Сказал не глядя:

— Отдыхай.

— Подожди, — Лин вздохнула, уцепилась за его руку и, подтянувшись к нему, села. — Ты спрашивал, что происходит, я отвечу. — Нашарила на столе кувшин с водой, плеснула в кофейную чашечку, разлила, конечно же, плюнула и напилась из кувшина, не обращая внимания на то, что вода льется на шею и грудь. — Я запуталась и растерялась. Слишком мало успела узнать о вашем мире, о ваших порядках, законах, писаных и неписаных. Хотя времени хватало. Не до того было, слишком дергала перспектива течки. И до сих пор не понимаю, кто я здесь, что могу или должна, а что нет. Дома проще: на работе есть начальник, сослуживцы и… и работа, если коротко. А вне работы — сама себе хозяйка. Но здесь… — Асир снова, кажется, был недоволен, и Лин заговорила быстрее, боясь, что тот сейчас оборвет и уйдет. Начав, она уже хотела выговориться, объяснить, что чувствует и почему так глупо ошибается. — Сераль очень давит. Почти как тюрьма. Ты не разрешишь мне заниматься тем, чем я привыкла, для тебя это дико. А я не могу не делать ничего. Целыми днями гулять по саду, развлекаться и ждать, когда ты возьмешь меня? Мне нужно строить себя заново, а я не знаю, как и от чего отталкиваться. И все это я поняла как-то вдруг. Слишком резко. Когда течка отступила и стало нечего бояться. И еще ты. Все то, что я к тебе чувствую. Если бы не Лалия, я бы вообще ничего не понимала до сих пор, она хоть что-то объясняет. Когда я додумаюсь, о чем спрашивать. Но все равно боюсь ошибиться. Без опоры. Не понимаю, что дальше.

Она снова вздохнула, заставляя себя успокоиться. И, кажется, впервые назвала владыку по имени не во время секса, попробовала его имя осознанно, прокатывая на языке, привыкая, что так — можно:

— Асир. Мне нужны подсказки. Ты просил меня говорить в постели, что я чувствую. Что так, что не так. Теперь я прошу тебя о том же. Если ошибусь, скажи, как правильно.

— Это я могу тебе обещать. И теперь наконец понимаю, в чем дело, — помолчав, ответил тот. — А еще ты получишь от меня подарок. В виде старого занудного мастера Джанаха. Сама нарвалась. И только попробуй с ним не поладить. Если и есть в Имхаре человек, который знает историю Ишвасы лучше и лучше разбирается в древних и новых законах, то я с ним не знаком.

— Отлично, — с плеч свалилась очередная гора с Красный Утес размером. Он понял. И не только понял, но и сразу предложил хотя бы промежуточный выход.

— Еще кое-что. — Асир вздохнул. Он выглядел сейчас как человек, который собрался сделать то, чего категорически не желает. — Я даю тебе возможность занять свою истеричную подругу чем-нибудь достойным, чтобы у нее оставалось меньше времени на идиотские выходки. И если она захочет составить тебе компанию, я не стану возражать. Сардар тоже не станет. Джанах способен справиться с вами обеими.

— О-о, — протянула Лин. Это было серьезно. — Спасибо. Тогда вопрос — мастер Джанах не должен знать, кто я и откуда? Честно говоря, боюсь, что я могу… увлечься. Начать сравнивать на примерах.

Асир нахмурился.

— Хесса, как я понимаю, уже все знает?

— Нет. Только то, что я издалека и не могу вернуться, и что у меня первая течка, потому что на моей родине есть подавители. О течке трудно было бы скрыть, а остальное — следствие этого. Но все — без подробностей. Ты удивишься, но она понимает, когда нужно молчать и не спрашивать.

— Удивлюсь — это мягко сказано. Видимо, понимает через два раза на третий или ее понимание распространяется исключительно на тебя. Я не думаю, что стоит радовать Джанаха новостями о пришельцах из других миров, во всяком случае до тех пор, пока вся эта история так или иначе не закончится.

— Я думаю, об этом вообще не стоит говорить, никому и никогда, — Лин вздохнула, — но по твоим словам мне показалось, что мастер Джанах — увлекающийся человек, а я тоже не всегда сдержанна, когда речь заходит о законах. Хорошо, я обдумаю, как будет лучше контролировать себя в этом.

— О разрыве между мирами все равно станет известно. Слишком много тех, кто знает или кому предстоит узнать. Кстати об этом. Когда здесь соберутся все владыки Ишвасы, мне придется познакомить тебя с ними. Я постараюсь удовлетворить их интерес твоим профессором. Думаю, он придется им по вкусу, — Асир усмехнулся, и Лин подумала, что такая усмешка не может предвещать ничего хорошего. Наверное, будь на месте профессора Саада кто-то еще, ему даже стоило бы посочувствовать. — Но все же будь готова.

— Хорошо.

— Теперь мне кажется, что будет неплохо, если к тому времени ты уже получишь некоторое представление о нашем мире. Мы еще поговорим о владыках. Например, о том, кому из них не стоит перечить и подробно рассказывать, чем занимаются ваши анхи, особенно некоторые, — Асир выразительно взглянул на Лин. Губы дрогнули в улыбке. — Те, которые, дожив до двадцати пяти лет, понятия не имеют, что такое течка и настойчиво пытаются расстаться с жизнью в самых неподходящих местах.

— У тебя есть враги среди них? — быстро спросила Лин. — Да, об этом расскажешь. Честно говоря, слабо представляю, как у меня получится не перечить, если кто-то из них захочет меня как анху.

— Ты — моя анха, у тебя есть право сказать «нет» даже мне, — резко ответил Асир. — Никто из них не посмеет принуждать тебя к чему-то в моем дворце. И дело не во врагах. У нас запрещены войны, помнишь? Дело в том, что многие из них предпочли бы видеть на моем месте кого-то, кто свято чтит старые законы. Не древние, не новые, а старые — времен Краха. Джанах объяснит, что это значит.

— Я попрошу мастера Джанаха начать именно с этого, — медленно сказала Лин. — Но если я могу отказать любому, почему тогда Ладуш просил не попадаться на глаза гостям? Он говорил о законах гостеприимства, по которым… в общем, что-то о том, что если меня захотят, а я откажу, я тебя этим подставлю.

— Ладуш не любит конфликтов, и да, по законам гостеприимства, по старым законам, владыка делится с теми, кто допущен в сераль, любыми анхами, кроме меченых, хотя и это не запрещено. Такое давно не практикуется в Имхаре, но большинство анх в моем серале любят и хотят давать кродахам то, что имеют. Их к этому готовили с детства, они не понимают, как можно иначе. А я не собираюсь ничего запрещать. Мои гости привыкли не получать отказов. Но это ничего не меняет. В следующий раз, если Ладуш вздумает говорить с тобой о гостеприимстве и подобных пережитках, можешь смело слать его в задницу, я разрешаю. Запомни одно — он никогда не допустит насилия над анхой, скорее выпустит кишки идиоту, который отважится на такое в его владениях.

Вот интересно, сколько гор сегодня упадет с ее плеч всего от одного разговора? Лин придвинулась к Асиру ближе — еще ближе, хотя они и так сидели рядом, и все-таки уткнулась лбом в плечо.