Едва он вошел, Ладуш поднялся из кресла, сказал, не дожидаясь вопросов:
— Все хорошо.
— Собирайся, — велел Асир. — Выезд скоро.20599a
— Завтракал?
— Пусть подают через час на двоих.
В горле все еще стояла кофейная горечь, ее хотелось чем-нибудь заесть, но в ноздри уже вливался запах, и он пробуждал совсем другой аппетит.
Лин, разметавшаяся на кровати, беспокойно поводила рукой по простыне — она тоже чуяла. Асир подошел ближе, всматривался в осунувшееся лицо, в бледные губы и заострившиеся скулы. Первая течка давалась Лин тяжело. Вытягивала из нее все силы и как будто стирала с нее все краски. Асира это пугало, зверь внутри то настороженно замирал, то бесился от бессилия, потому что не мог защитить ту, кого защищать хотелось. Ни защитить, ни уберечь, только ждать и давать то, что требовалось.
Он скинул халат, лег рядом, притянул к себе, медленно выдохнул, почувствовав ответную крепкую хватку. Лин умудрялась даже во сне оборачиваться вокруг него вся. Вцеплялась руками и ногами и начинала дышать так жадно, будто старалась надышаться на несколько лет вперед. Асир погладил ее по спине, будить не хотелось, но приходилось — иначе не продержаться до ночи.
Будь у Лин нормальная течка — уже брал бы ее, расслабленную и теплую, но сейчас приходилось контролировать все, сдерживаться и двадцать раз думать, прежде чем что-то делать. Профессор такой надобности не видел и сверхпредосторожностей не прописывал, но Асиру было плевать. Профессор не чуял и десятой доли того, что чуял он, ему неоткуда было знать, что все это значит для Лин.
Та промычала что-то в полусне, потерлась носом, застонала довольно. Еще не проснулась, но запах желания в каких-то несколько мгновений стал ярким, густым и насыщенным.
— Хочешь, — сказал ей на ухо Асир.
— Да, — Лин открыла глаза, и ее взгляд вспыхнул радостью. — Доброе утро, владыка.
— Я бы дал тебе поспать дольше, но нельзя. — Асир накрыл ее рот, податливый и мягкий, вдавился языком, проскальзывая глубже. Лин ответила, как отвечала всегда — с откровенной жадностью. Иногда казалось, что так же она приняла бы что угодно, и не потому что так понравилось бы Асиру, а потому что сама захотела бы попробовать. Но Асир отгонял от себя неуместные мысли, они оба не были готовы к экспериментам, и неизвестно, будут ли готовы когда-нибудь.
Лин не хватало опыта, не хватало даже теоретических знаний, зато искреннего желания было хоть отбавляй. Желания раскрыться и принять. Интересно, как это будет после течки. Вот так же, сразу, без разогрева, не напоказ, а от души, или нет? — подумал Асир, когда пальцы стиснуло горячим и мокрым. Лин сжимала его коленями, притиралась тесно, целовала и ждала с предвкушением и легкой опаской. Предки знают, чего она каждый раз опасалась. Не боли, конечно, чего-то другого. То ли того, что Асир вдруг встанет и уйдет, оставив ее так, то ли как раз этой своей жадности и готовности. Асир даже не был уверен, что сама Лин осознает свои чувства в такие моменты, кроме желания, конечно.
Он перекатился на живот, не разжимая рук, не прерывая поцелуя, и вошел сразу, погружаясь одним толчком на всю длину. Они пробовали по-разному, и Лин было, по большому счету, все равно, как, но лучше всего она расслаблялась лицом к лицу, как будто даже в темноте это имело значение.
— Командуй, — велел Асир, отрываясь от ее губ и с трудом сдерживая улыбку. Вот командовать Лин не любила, и Асир не стал бы настаивать, если бы они больше времени провели вместе. Но сейчас приходилось узнавать друг друга, слушаться и слушать, полагаться не только на запах и реакцию тела, потому что ошибиться хоть в чем-то Асир не хотел. Не теперь.
— Времени мало? — спросила Лин. Поерзала, обвивая ногами талию, закинула руки за голову. От этого простого движения по ее телу прошла дрожь, и член Асира сжало еще сильнее. — Я отрываю тебя от дел?
— От дел государственной важности, между прочим. — Асир оперся на руку, разглядывая ее лицо. Сейчас оно выглядело почти нормальным. Даже румянец проступил, не горячечный, а обычный. — И, если бы не некоторые обстоятельства, ты уже сидела бы на балконе вместе со всем сералем и наслаждалась видом приближающейся кавалькады под зелеными стягами Харитии. Но без меня.
— С сералем и без тебя — наслаждалась бы? — Лин не отрицала, не уверяла ни в чем, но интонации были достаточно красноречивы. — Ладно, раз так, давай попробуем быстро. Как думаешь, я к этому готова?
— Готова, но у нас есть время. — Асир провел по ее бедрам, прикрыл глаза. Густой и вязкий запах течки окутывал снаружи и переполнял собой внутри. Асир двинулся на пробу, Лин вздохнула, стараясь не сжиматься слишком сильно, но все равно сжималась. В горле завибрировало. — Быстро и много или медленно и мало? — это Асир еще мог спросить, а вот мило беседовать в таком положении уже не получалось.
— Хочу много, — Лин ответила почему-то шепотом, сглотнув и зажмурившись. — Хочу попробовать… сильно.
— Я знаю. — Асир выдохнул. Это желание, тяга к быстрому, жесткому соитию прорывалась в Лин с каждым разом все отчетливее. Только Асир не поддавался, и одни предки знали, чего ему это стоило. Согласиться и показать, как это может быть, хотелось неистово, но у Асира было целых два повода, чтобы бороться с искушением. Он боялся навредить еще не слишком хорошо подготовленному, уже не девственному, но еще не опытному телу, и его смущали причины. Это могло быть искреннее желание, а могло быть другое, подсознательное. Лалия никогда не скрывала следов на теле, на них любовался весь сераль, и Лин не могла их не видеть. И не могла не хотеть дать своему кродаху то, что тот постоянно брал от другой. Асир не желал таких даров, а Лин еще не слишком отличала собственные потребности от потребностей анхи, которой хочется доставить удовольствие кродаху. И все же кое-что он мог показать, отпустить себя хотя бы немного.
Лин вскрикнула от первого же резкого толчка. И уже не замолкала ни на секунду. Асир крепко держал ее за плечи, глядя на судорожно выгнутую шею и зажмуренные глаза, стараясь не упустить даже тени боли или отторжения. Стискивал зубы, так что скулы и челюсти ломило от напряжения, глушил в себе удовольствие, чтобы оно не заслоняло, не мешало слышать и чуять. Лин в этом нисколько не помогала. Каждый ее вскрик проходился по всей коже, вставали дыбом волосы и горячо, обжигающе пульсировало в животе и в паху. Зверь внутри ярился, метался, рычал, рвался на волю, он тоже все чуял — и жажду, и облегчение, глубокое и яркое, которое захлестывало Лин все сильнее, и беспомощность, в которой она сейчас, кажется, растворялась, так же как в наслаждении, которое Асир глотал вместе с ее запахом.
Воздух лип к разгоряченной коже, переполнялся звуками. Лин не успевала реагировать, и понятия не имела — как нужно. Наслаждение — радость — испуг — наслаждение — испуг — карусель запахов и эмоций, от которой не только у Лин, даже у Асира захватывало дух и кружилась голова. Она не говорила, но Асир будто слышал ее «еще», повторяющееся на каждом вздохе. И приближающийся финал он тоже услышал всем собой, еще до того, как Лин напряженно замерла, открыв рот в немом крике.
Асир с силой прикусил щеку изнутри — Лин слишком напрягалась от непривычного наслаждения, выгибалась в почти мучительных судорогах, не давая быстро вынуть член, а кончать в нее было нельзя. Сдерживался до темноты в глазах, пока она не обмякла, разжимая ноги, с довольным протяжным стоном. И лишь тогда, вынув член, отпустил себя. Семя пролилось на ее живот, вздымающуюся от быстрого дыхания грудь. Несколько капель упали на подбородок и на губы. Лин облизнулась, удивленно распахнула глаза и провела ладонью по животу. Облизала пальцы и сказала тихо, расслабленно:
— Хорошо. Очень.
— Дотерпишь теперь до ночи? — Асир лег, отер ее подбородок, обвел изгиб губ и зарылся ладонью в спутанные, взмокшие волосы.
— Я буду ждать сколько надо, владыка.
Он покачал головой. Логику перескоков Лин с «ты» и «Асир» на «вы» и «владыка» до сих пор не понял до конца. То есть ясно было, что Лин дистанцируется, когда заходит речь о делах государственных, и так же очевидно она игнорировала рамки иерархии во время соития. Но были моменты, которые не вписывались в эту понятную и простую схему, так же, как саму Лин нельзя было целиком уложить в знакомые Асиру рамки и границы.
