Кира фыркнула, мысленно оттаскала иностранную мымру за космы, располосовала ей лицо ногтями и подправила струящееся шёлковое платье. Выдохнула, вроде бы полегчало.

Персонал перешёптывался, восхищённо наблюдая за этой парой. Магдалена, словно опытная актриса, играла свою роль — роль блестящего учёного и очаровательной женщины, способной покорить любое сердце. Её смех звенел колокольчиком, а движения были плавными и грациозными, словно она скользила по воздуху.

— Я уверена, — произнесла она, обращаясь ко всему коллективу, но при этом поглядывая на главврача и безобразно хлопая глазами. Акцент становился заметнее, когда она волновалась или была особенно увлечена разговором. — Наше сотрудничество принесёт плоды. И, возможно, мы откроем новые горизонты в лечении наших необычных пациентов.

Фразы про плоды и горизонты вовсе не понравились Кире, потому как в них заключалась такая двусмысленность, что сдерживаться и дальше становилось опасно.

Атмосфера в фойе наэлектризовалась предвкушением. Все понимали: прибытие профессора Новаковой ознаменовало начало новой эры в истории клиники, и лишь Кира знала, что ничем хорошим для неё визит заграничной всезнайки не закончится.

В этот момент к гостье робко подошла молодая медсестра-кристаллоид:

— Профессор, — пролепетала она, краснея, — можно взять у вас автограф?

Магдалена рассмеялась, обнажив идеально белые зубы:

— Конечно, моя дорогая! Для меня честь оставить подпись в твоём блокноте.

Пока она подписывала, её взгляд скользнул по фойе, отмечая каждую деталь — от старинных часов на стене до причудливой игры света в хрустальной люстре. В этом взгляде читался не только профессионализм, но и искренний интерес к новому месту и существам, которые здесь работали.

Её присутствие наполнило пространство смесью научного энтузиазма и женского очарования, которая словно окутывала всех присутствующих невидимым покрывалом предвкушения чего-то необычного.

Игнат повёл напомаженную дамочку знакомиться с клиникой. Проходя мимо стойки администратора, он бросил быстрый считывающий взгляд на Киру, та демонстративно зевнула, прикрыв рот ладонью. Он усмехнулся и взял гостью под локоток. Магдалина аж раскраснелась от удовольствия и защебетала что-то. Дрянной выговор бесил почище распущенных нравов.

Кира мысленно бросила им вслед авиабомбу, и в её воображении здание, где они находились, содрогнулось до основания. Стены затряслись, стеллажи задребезжали, а присутствующие твари в панике бросились врассыпную. Но в реальности она лишь крепче сжала кулаки, стоя у треклятой стойки рядом с Лирой.

Её глаза пылали гневом, а в груди клокотала ярость. Медленно развернувшись, Кира направилась к ординаторской. Её пальцы дрожали от сдерживаемого негодования. Она включила монитор и погрузилась в работу, надеясь, что воображение пощадит её истерзанные нервы и не станет слишком уж часто подбрасывать картинки, в которых Игнат и эта блистательная заноза в энном месте мило ворковали, бродя по закоулкам клиники.

Через полчаса привезли экстренного пациента, и ей удалось отвлечься. Несколько часов кропотливых хирургических манипуляций выветрили из головы любые отголоски ревности, и к обеду Кира повеселела. Даже смогла убедить себя, что готова с аппетитом пообедать, поэтому пошла в столовую и замерла у распахнутых настежь дверей.

В самом центре зала, за массивным дубовым столом, сидели они — Игнат и заморская гостья. Перед ними высились горы изысканных кушаний: хрустальные вазы с маринованными рыжиками, украшенные веточками свежей зелени; фарфоровые блюда с сибирскими пельменями, посыпанными свежей черемшой; янтарные ломти омуля горячего копчения; студень, подернутый лёгкой сеточкой жира; шаньги, румяные, с хрустящей корочкой и сметанной шапкой; графин с ледяной настойкой на кедровых орехах; серебряные подносы с копчёным мясом и дичью.

Чешская дама то и дело откидывала со лба непослушную прядь, её смех звенел горным ручейком, когда Игнат рассказывал какие-то истории. Она изящно отщипывала кусочки от шаньги, а он наполнял её бокал золотистым напитком.

Кира добрых пять минут наблюдала за этой идиллией. Пальцы судорожно сжимали ткань халата, а в груди разрасталась чёрная дыра ревности. Каждый их взгляд, каждое прикосновение ножом к тарелке, каждое слово, произнесённое с лёгким акцентом, вонзалось в сердце острым кинжалом.

Она видела, как гостья наклоняется к Игнату, как её платье подчёркивает каждый изгиб тела, как сверкают драгоценности в свете люстр. А он… он отвечает на её улыбки, подаёт ей самые лакомые кусочки.

Кира действовала импульсивно, как и всегда. Бодро прошествовала к центру обеденного зала, схватила с ближайшего столика вазу с полевыми цветами и вывернула её содержимое за шиворот вампиру.

— Приятного аппетита, мой дорогой, — самым язвительным тоном пожелала она, чуть склонившись к уху Игната, который вскочил на ноги от неожиданности.

— Кира! — прошипел он, но вовсе не так злобно, как ей хотелось.

Она гордо вздёрнула подбородок и вышла из столовой. Есть расхотелось. Разве что ей предложат рёбрышки этой цацы на гриле, но пока что такое блюдо в меню отсутствовало.

Семён склонился над регистрационной формой, быстро заполняя графы. Пальцы летали над клавиатурой, когда в приёмное отделение вбежала Лира, ведя под руку двух пациентов.

Первым был древний вампир — его выдавали характерные черты: заострённые уши, бледная, почти прозрачная кожа с голубоватым отливом, и глаза, отливающие алым в полумраке. Длинные пальцы со скрюченными пожелтевшими ногтями дрожали, а на шее пульсировала тонкая жилка. Он тяжело дышал, опираясь на резную трость из чёрного дерева.

Вторым оказался леший — существо с зеленоватой кожей, покрытое мхом и мелкими листочками, прилипшими к одежде. Его глаза светились янтарным светом, а из-под рукавов халата виднелись когтистые пальцы. Одежда сплошь была измазана следами лесной грязи и смолы.

— Семён, принимай! — проговорила дриада, запыхавшись. — Вампир с сердечным приступом, а этот леший отравился какими-то грибами в лесу. Говорит, перепутал съедобные с ядовитыми.

— Лира, — Семён отложил бумаги, — я займусь вампиром, ты бери лешего.

В смотровой древний вампир опустился на кушетку, его дыхание со свистом вырывалось из груди. На лбу выступили капли холодного пота, а губы приобрели синеватый оттенок.

— Ох, молодой человек… Сердце… — слабым голосом возвестил пациент. — Кажется, я перебрал с донорской кровью… Слишком молодой донор. В моём возрасте опасно подвергать желудок обилию гормонов.

— Возраст? — деловито спросил доктор.

— Позволь не отвечать на этот вопрос… — устало попросил вампир. — Скажем так — достаточно древний, чтобы помнить времена, когда вампиры не страдали сердечными недугами.

Семён улыбнулся:

— Аллергические реакции?

— Да, случаются теперь и такие казусы, — горько подтвердил больной, — вот в последнее время открылась аллергия на некоторые виды крови. Вернее сказать, э-э… своеобразная реакция.

Пока Семён заполнял карту, вампир то и дело хватался за грудь. Пальцы у него, длинные и тонкие, дрожали, а на виске пульсировала жилка.

Из соседней смотровой послышались стенания лешего:

— Ой-ой, что-то мне совсем плохо… Лес меня не простит, если я тут помру! У меня же договор с духами!

— Тихо-тихо, сейчас всё поправим, — вторила ему Лира, силясь успокоить. — Не первый раз спасаем лесных жителей.

Семён снял с ремня рацию и заговорил:

— Приёмный покой, подготовьте кардиограф. И срочно возьмите анализ крови во второй смотровой — нужно проверить уровень гемоглобина и другие показатели.

— Забавно, когда врач просит у вампира кровь на анализ, — древний кровосос слабо улыбнулся. — Это как просить рыбу научить плавать.

— Особенно если врач и сам вампир, — Семён улыбнулся и приступил к осмотру.

В этот момент из соседней палаты донёсся приглушённый стон — леший корчился от боли, его кожа приобрела более тёмный оттенок, а из-под одежды пробивались тонкие стебли травы. Лира поспешила к нему, доставая специальные антидоты для лесных существ.