Дана закричала, пытаясь броситься к нему, но невидимые цепи держали её крепче стали. Глаза наполнились слезами, а сердце разрывалось от боли. Она видела, как её любимый превращается в обычного смертного, лишённого своего предназначения.

— Нет! — в отчаянии кричала она. — Пожалуйста, не делайте этого!

Но архангел был непреклонен.

— Теперь ты человек, — произнёс он ледяным голосом, глядя на бывшего ангела. — Твоя любовь стоила тебе всего.

Самсон не сопротивлялся. В его глазах читалась только любовь и решимость. Он посмотрел на Дану, и в этом взгляде было больше силы, чем во всех небесных легионах.

Дана была готова принять любое наказание, но небесные стражи пощадили её, решив, что её роль в этой истории была второстепенной.

Теперь они были вынуждены скрываться в мире людей. Самсон, некогда великий целитель, стал обычным смертным, лишённым своих божественных способностей. Его крылья и благодать стали жертвой любви, но он не жалел об этом, потому что рядом была она — его Дана, единственная, ради которой он был готов отдать всё.

С наступлением осени Дана всё чаще уединялась, её взгляд становился отстранённым, а улыбка — холодной. Самсон, теперь простой смертный лекарь, не замечал перемен, погружённый в работу и заботу о больных. Он верил, что их любовь стала крепче, что они наконец-то могут быть вместе.

Но однажды, в первый день января, когда он вернулся домой после тяжёлого дежурства, его встретила лишь пустота. На столе лежала записка, написанная её изящным почерком:

«Прощай, мой ангел. Я оставила тебе «подарок».

В тот же вечер к его порогу принесли корзину, укрытую тёплым одеялом. Внутри лежали двое младенцев — мальчик и девочка. К ним прилагалась записка:

«Паршивые отродья. Ты можешь воспитывать этих полукровок, но они не достойны наследия своей матери».

Старшая девочка, Кира, с первых дней поражала всех своей неземной красотой. Её глаза светились необычным светом, а движения были плавными, словно она до сих пор помнила небесные танцы. Но вместе с тем в ней жили странные способности — она могла чувствовать чужую боль и пыталась исцелять её прикосновением, пусть и не так, как это делал её отец.

Мальчик, Саймон, оказался совсем другим. Он сызмальства любил кровь и кусал всех, кто имел неосторожность брать его на руки. Его клыки удлинялись с каждым месяцем, а сила росла не по дням, а по часам.

Самсон принял детей как своё самое драгоценное сокровище. Он понимал, что они особенные, что в них течёт кровь двух миров. Он учил их любить, несмотря на происхождение, быть добрыми, несмотря на тёмные стороны их природы.

Первого января 1841 года началась новая глава в жизни бывшего ангела. Теперь его целью стало не только исцеление тел, но и воспитание душ своих необычных детей, как доказательство того, что даже в самых тёмных созданиях может жить свет.

А Дана… Она исчезла в недрах преисподней, презираемая даже своими собратьями за то, что породила «нечистых». Её гордость была уязвлена, а амбиции разбиты о скалы реальности. Но Самсон не жалел о своём выборе. Он нашёл новый смысл в жизни — в глазах своих детей, в их улыбках, в их стремлении быть лучше, чем их мать.

В один из весенних дней 1843 года в дверь дома Самсона постучали. На пороге стояли двое величественных незнакомцев — статная женщина с золотистыми волосами и седовласый мужчина с глазами цвета ясного неба. Их присутствие наполнило комнату особым сиянием, которое Самсон уже почти забыл.

— Мы пришли за детьми, — произнесла женщина величественным голосом. — Мы их бабушка и дедушка.

Самсон замер, не в силах поверить своим ушам. Эти ангелы, узнав о рождении внуков, добровольно отказались от своего божественного статуса ради земной жизни. Они решили дать внукам то, чего были лишены сами — полноценную семью и уроки гармонии с миром.

Семья переехала в уединённую долину среди лесов, где построила дом. Бабушка учила Киру искусству исцеления, показывая, как соединять природные силы с её врождёнными способностями. Дедушка тренировал Саймона, которого окрестили более благодушным именем — Семён, помогая ему контролировать жажду крови и развивать силу.

Кира расцвела под их опекой. Её способности к врачеванию становились всё лучше, а душа — чище. Она научилась не только снимать боль, но и видеть суть вещей, предчувствовать опасности. Семён же постепенно учился жить с тёмной стороной своей природы, находя баланс между жаждой крови и состраданием.

Самсон часто навещал семью в лесной глуши. Он видел, как растут его дети, как крепнут их души, как они учатся принимать себя такими, какими родились. Кира стала настоящей целительницей, способной помогать даже самым безнадёжным больным. Семён, вопреки всем ожиданиям, проникся занятиями близняшки и тоже углубился в сложную науку врачевания.

Шли годы. Дети выросли, превратившись в удивительных существ, соединяющих в себе лучшее от обоих миров. Они создали свою собственную философию жизни, основанную на уважении ко всему живому и стремлении к гармонии.

А где-то в глубинах преисподней Дана всё ещё оплакивала свою утраченную гордость, не подозревая, что её дети стали доказательством того, что даже из союза света и тьмы может родиться нечто прекрасное, способное изменить мир к лучшему.

Осенний ветер 1916 года принёс смерть и опустошение в уединённую лесную глушь. Дана, движимая жаждой мести и гордыней, нашла то место, которое когда-то стало домом для её детей. Её ярость была столь велика, что даже древние чары, защищавшие жилище, рухнули под натиском силы и вековой злобы.

Дом, построенный с любовью, превратился в пепелище. Бабушка и дедушка, отдавшие свою благодать ради внуков, пали невинными жертвами в борьбе с демонической яростью. Их свет погас навсегда, оставив после себя лишь воспоминания и обугленные руины.

Семён и Кира в это время постигали азы медицинских наук в Иркутске. Они не подозревали о трагедии, которая разворачивалась в их родном доме. Когда они вернулись, то увидели лишь почерневшие головешки.

Самсон, узнав о случившемся, лишился рассудка. Его сердце, некогда способное любить без оглядки, теперь было разбито вдребезги. Тело, лишённое божественной защиты, начало стремительно стареть. Разум, прежде ясный и светлый, затуманивался с каждым днём.

Дети, потерявшие всё, что было им дорого, остались одни в этом мире. Но даже в этой тьме они нашли силы жить дальше. Близнецы продолжили дело своей бабушки, исцеляя людей не только руками, но и сердцем.

Дана, совершив своё злодеяние, исчезла вновь в недрах преисподней. Но её месть обернулась против неё самой — она уничтожила не только жизни невинных, но и ту частичку света, которая могла бы изменить мир к лучшему.

Кира закончила рассказ о своём прошлом и отвернулась к окну.

— Мы заедем в клинику ненадолго, — предупредил Игнат.

— Конечно, не торопись. Она уже однажды поквиталась с бабушкой и…

— Кира, это займёт пять минут, — перебил вампир. — Обещаю, всё будет хорошо. С твоим отцом ничего не случится.

— Мне бы твою уверенность, — буркнула она и снова попыталась соединиться с братом, но тот выключил телефон.

Ещё один ошалевший кровосос на её голову. Она швырнула бесполезный смартфон на переднюю панель и погрузилась в сознание близнеца. Впрочем, слишком уж стараться не пришлось, Саймон в эту минуту являл собой создание с душой нараспашку — никакой защиты, только страсть и неуёмное желание обладать.

«Нашел время размножаться», — мысленно отругала она братца и возвела между ними ментальный барьер, чтобы отголоски эмоций влюблённого упыря не нанесли урона её собственной шаткой гармонии.

Игнат тем временем кому-то звонил.

— Лира, выведи Горыныча к южным воротам, я подъеду минут через пять.

— Что-то случилось, шеф?

— Хочу сопроводить нашего приятеля на небольшую вечеринку, — он скосил взгляд на Киру, боясь, как бы та не начала очередной виток ссоры по поводу бездарной траты времени, но она молча прислушивалась к разговору.