В беспорядке заваливших столешницу бумаг было непросто найти нужное: под горами пометок и копий документов терялись даже два толстенных тома «Поэтического исследования вендорского фольклора», выпрошенных под честное слово в библиотеке. Старик-архивариус в музее упомянул, что помощник незадолго до исчезновения проштудировал их от корки до корки. Еще имелись несколько легенд на свитках с чудом сохранившимися рисунками — те показали лишь издали, сопроводив бурчанием, что такую редкость нельзя трогать руками, не говоря уж о том, чтоб делать копии! Но здесь в дело вмешалась Юлия и за минуту растопила ледяное сердце архивариуса. Вендорец даже на пенсии остается вендорцем. Через полчаса копии всех документов были в их руках.

Репортер задумчиво перевернул очередную страницу тома, который брал Карл, или, как его на самом деле звали, Карел Малло. Уголок был заломлен — по всей видимости, у читателя под рукой не нашлось закладки, а запомнить нужное место было очень важно. Эх, Карел Малло, кто ж так поступает с библиотечными книгами?! А еще архивариус…

«Данный цикл легенд…период расцвета Южного Ханства, занимавшего территории современного…характерные особенности поэтики…метафорическое описание сил хана Менгу, обладавшего крупнейшей армией…магия не играла большой роли в завоеваниях Менгу…»

Андрэ потер виски. О хане Менгу, правителе, объединившем под своей рукой громадные территории, он, конечно, знал из школьных уроков. Что, впрочем, не помешало хану выступать и героем сказок — получился фольклорный персонаж не хуже Хозяина Пути или, как называли его в соседнем Ольтене, Хозяина Дубравы. Странно, что Менгу был почти полностью лишен магических способностей, но в сказаниях постоянно выступал в роли могущественного волшебника.

«Тогда пришли к хану гонцы и сказали: «Взят сын твой, в полоне он, чести не имел он умереть в бою. Просят за него выкуп золотом. Но пуще всего хотят крови твоей». Спросил их Менгу: «Как знать мне, что жив сын мой?» Вынул тогда гонец шкатулку серебряную, открыл её и хану передал. Лишь взглянул на нее хан Менгу, и в лице изменился. «Нет больше сына моего!» крикнул он. «Приду я к вам, но не выкуп принесу, а смерть!» Только головы гонцов отослал хан обратно». (Цикл «Ханская песнь», перевод Ф.Ромена).

Это что за черт? Андрэ на всякий случай перечитал фрагмент еще раз — обычная демонстрация диких нравов. Что могло так заинтересовать Карела Малло, что он обвел фрагмент красным карандашом и поставил на полях три восклицательных знака?

Означает ли это, что Карела Малло интересовала именно ханская шкатулка?

Андрэ достал скрепленные вместе листы с каталогом древностей барона Майера-Троффе и аккуратными пометками госпожи Малло на полях: «крупн.», «длин.», «каракат.». Юлия, перехватив его взгляд, тогда засмеялась: «Это сокращение. «Каракатица», морская гадина с щупальцами. Вот и экспонат такой же, его в карман не положишь, во все стороны что-то торчит. Вряд ли удобно такое воровать».

Шкатулка хана Менгу в списке имелась, и без отметок — значит, небольшая, легко спрятать, легко унести.

— Что же это за шкатулка такая, хотелось бы мне знать, — пробормотал Андрэ.

— Бенар! — хлопнул его по плечу Ленц. — Где витаешь? Большой Бен только что вернулся и требует тебя к себе. Говорят, не в духе…

— Кто бы мог подумать, — пробурчал Бенар. — Интересно, почему?

Постучав в двери кабинета главного редактора и получив ответное «Войдите», он глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, и повернул дверную ручку. Шеф восседал в кресле с высокой спинкой прямо под прибитыми на стенку оленьими рогами, которые, судя по размерам и ветвистости, раньше принадлежали самому Царю-Оленю, носившему на голове целый город. Один из отростков украшала шляпа Большого Бена, но места оставалось на половину гардероба.

Андрэ сглотнул — прошлогодний рекорд ужасного подарка был побит, и бронзовая лошадь печально взирала на них со шкафа. Когда Феликс заговорщицким шепотом сказал, что нашел нечто совершенно удивительное, отчего Большой Бен потеряет дар речи, ему сперва не поверили. И ошиблись.

Главный очередное дарение выдержал с честью, тем более что двусмысленно шутить на тему подарка никто бы не осмелился — супруга шефа была чемпионкой Аркадии по стрельбе из лука. Поэтому сотрудники всячески постарались подчеркнуть пользу от подарка в хозяйстве — к примеру, его можно было использовать в качестве вешалки.

— Господин Бенар, — сурово произнес главный. — Для вас есть новое задание.

Андрэ изобразил аллегорию Внимания, но Большой Бен, скривив губы в зловещей усмешке, толкнул к нему по столу конверт из плотной бумаги. Поняв, что следующий шаг предлагается сделать ему, молодой человек открыл его, достал кусочек картона и пробежал глазами по витиеватой надписи.

— Шеф, — запротестовал он, — но я не знаю…

— В лексиконе репортера нет слова «не знаю»! — отрезало начальство.

— И не могу… Такого слова тоже нет?

Величественный кивок.

— Ясно, — убитым голосом произнес Андрэ. — Да, шеф. Приступаю.

— Приступайте, — сменив гнев на милость, отечески улыбнулся Бен.

Бенар засунул конверт в карман и откланялся.

* * *

Площадь Хольца

На миг задержавшись, чтобы купить цветы, Андрэ поспешил через площадь к Юлии. Госпожа Малло рассматривала бронзового истукана, изображавшего, если верить табличке, прославленного как в самой Вендоре, так и за её пределами, поэта Адама Хольца. Запечатленный в минуту крайней сосредоточенности, автор знаменитой героической поэмы «Осада города» взирал из-под нахмуренных бровей на мелкие человеческие фигурки у подножия пьедестала. Чело поэта обрамляли густые кудри, хотя большинство прижизненных портретов свидетельствовали, что он был лыс, как колено.

На макушке памятника увлеченно чистил перья крупный сизый голубь. Его многочисленные серые, белые и пестрые сородичи бродили по площади, не спеша уступать дорогу людям, которых у памятника собралось также немало: здесь традиционно назначали дружеские и романтические встречи, всячески способствуя прибылям владельцев мелких кафе и многочисленных торговок цветами. Голуби в Аркадии были упитанными и нахальными сверх меры, садились на подставленные руки, косили красными глазами и бормотали нечто непонятное, но многозначительное.

— Добрый день, Юлия, — весело произнес Андрэ, а когда женщина повернулась к нему — жестом фокусника извлек из-за спины букет. — Сегодня вы особенно прелестны.

— Вы говорите мне это каждый день, — улыбнулась Юлия, принимая цветы. Это были ромашки, ярко-желтые сердечки в окружении белоснежных венчиков, и молодая женщина в очередной раз удивилась догадливости репортера — она предпочитала именно такие простые цветы, но совершенно точно не упоминала об этом в их беседах.

— Я всего лишь констатирую очевидную истину, — развел руками в ответ Андрэ. — Мне нет прощения за опоздание, и я взываю к вашему милосердию.

— Вы прощены, Андрэ. Куда идем на сей раз? Снова в библиотеку? Или в Государственный Архив? Его смотритель уверял, что будет рад нашему новому визиту.

— Вашему визиту, — поправил репортер. — Увы, любезная госпожа Малло, сегодня нам не удастся припасть к источникам исторической премудрости. Я получил новое задание и хотел бы пригласить вас составить мне компанию в его выполнении.

— Вы шутите? — опешила Юлия.

— Простите, — сник Андрэ. — Слишком развязно с моей стороны? Может, встретимся после того, как я закончу со своим заданием? Если, конечно, вы пожелаете…

— Нет! — покачала головой Юлия и тут же добавила: — То есть, не будем переносить встречу. Я с удовольствием принимаю ваше приглашение.

— Тогда вперед! — воодушевленный Андрэ предложил ей руку. — Я покажу вам самых страшных людей Аркадии!

— Куда мы едем? — поинтересовалась Юлия чуть погодя, когда репортер помог ей подняться в экипаж и уселся рядом.

— Непосредственно — в отель «Империал», а там… — Андрэ извлек из внутреннего кармана пиджака давешний конверт, врученный лично Большим Беном. Внутри оказался тонкий лист дорогого глянцевого картона с тисненной золотым эмблемой, ниже — витиеватые строчки: «Сердечно приглашаем вас посетить…».