Ференц потянул сестру за руку, призывая встать с дивана и отойти в сторону.

Песчаный рой уплотнился и по жесту Марка накрыл Карела полностью. Юлия чуть поморщилась, наблюдая за движением песчинок, но через мгновение это облако растаяло, будто всосавшись. Бледное лицо молодого человека окрасилось слабым румянцем, дыхание выровнялось.

— Ох, грехи наши тяжкие, — пробормотал Джарвис. — Как вы, Довилас?

Марк неопределенно махнул рукой. Отдачу взломщик перенаправил, но и без нее мутило.

— Профессор, — сказал Ференц торжественно, — наша семья перед вами в неоплатном долгу! Позвольте…

— Не позволю! — довольно резко ответил Марк. — Извините, Ференц, но лучше не начинайте. Когда меня вот так поблагодарили в прошлый раз, это добром не закончилось.

— А просто спасибо вы примете?

— Если только это будет и правда обычное спасибо.

Карел что-то пробормотал во сне, Юлия тоже хотела что-то сказать, запнулась, из её глаз брызнули слезы. Отвернувшись, она спрятала лицо в ладонях, Ференц подошел к ней и обнял.

— Ну что ты, — пробормотал он, — Карел ведь живой. Мы и надеяться не смели, но он живой. Давай радоваться, а ты плачешь.

— Это нервное, — между всхлипами ответила Юлия.

— Пойдемте, Довилас, — сказал Джарвис, кладя профессору руку на плечо, — мы тут сейчас лишние.

…когда они вышли в коридор, Марк спокойно и даже аккуратно взял «коллегу» за грудки и приложил о стену.

— Какого дьявола, — в ярости прошипел он. — Вы, что, решили, я не замечу ваших уголовных штучек? Я же запретил!

В следующее мгновение уже Довиласа снесло волной, прижав к противоположной стене. Джарвис расправил плечи, вздохнул и подошел к распластанному противнику.

— Запрещать будешь студентам у себя на кафедре, — сказал он. — А мне меньше всего хочется волочь тебя на себе, пока ты будешь наслаждаться отдачей. Или навещать в больнице. Поэтому свои знаменитые моральные принципы ты запрешь в шкафу и выбросишь ключ, а слушать будешь меня. Ты хорошо понял?

По кончикам его пальцев пробежали белые искры — и обездвиживающее заклятье исчезло. Освободившийся Марк навис над Джарвисом, в глазах его читалось явное и жгучее желание убийства.

— Мы с вами еще побеседуем, — процедил он и, отвернувшись от ветерана, пошел к себе в номер.

Когда дверь за профессором захлопнулась, Карл достал из кармана платок и вытер выступившие на лбу капельки.

Отель «Магнат»

Темнота постепенно светлела, уступая место серым утренним сумеркам. За окном робко чирикнула ранняя пичужка, где-то вдали начался собачий разговор. Заводилой выступала всегда одна и та же псина — сначала долгий протяжный вой, затем отрывистый лай, к которому присоединяются прочие звери: и басовито гавкающие здоровые дворняги, и мелочь, в которой кроме визга и вредной натуры почти ничего и нет.

Марк с тяжким вздохом покосился на часы — начало шестого утра. Еще бы спать и спать.

Он перевернулся на спину, прикрыл глаза рукой — бесполезно.

Эту ночь он провел отвратительно, то проваливаясь ненадолго в забытье, то часами ворочаясь и взбивая подушку. На соседней кровати, которую обычно занимал Ференц, мирно похрапывал Джарвис, да так безмятежно, что профессору снова захотелось его придушить.

После того, как удалось стабилизировать состояние Карела, Джарвис ушел договариваться о поселении новой «постоялицы». Препятствовать ему не стали: коль хозяин номера не против подселения, а денежные ассигнации столь приятно шуршат, администрация охотно пойдет навстречу пожеланиям клиента. «Моя любимая племянница Юлия совершенно случайно встретила свою любимую подругу Клару, которой, вот незадача, негде остановиться». Пострадавшего решили на первое время оставить в номере Джарвиса, а дежурить у постели вызвался Ференц, решив, что и профессору, и дяде необходим отдых.

Правда, отдохнуть Марку удалось далеко не сразу. Сначала он еще раз съездил в Академию — извиниться за отсутствующего господина Малло и выпить несколько рюмок с Дейтмаром. Подобревший под действием алкоголя вендорец клятвенно пообещал предоставить коллегам на завтра лабораторию. Марк, однако, перестраховался, уговорив Дейтмара сразу же подписать пропуск для себя и Ференца. По счастью, от банкетного зала до кабинета декана было недалеко, всего-то подняться на пару этажей.

Банкет по случаю закрытия конференции был роскошен, и тем печальнее было осознавать, что на сей раз Марку он доставит удовольствие скорее эстетическое, нежели гастрономическое: времени, чтобы дожидаться общего приглашения к столу, совершенно не было.

С Джарвисом они почти не разговаривали. Марк был слишком зол на него. Хотя, если честно — больше на себя самого, что поддался эмоциям и на мгновение забыл, с кем имеет дело. Со стороны Карла было весьма любезно напомнить об этом в столь сдержанной манере, мог ведь обойтись и жестче. Зато самого Джарвиса похоже, переживания Марка заботили менее всего на свете — пожелал соседу приятных сновидений, улегся на кровать Ференца и уже через несколько минут захрапел.

Без четверти шесть утра. Довилас вздохнул и встал — дурацкая ночь, ну и не стоит её продлевать. Предстоит множество забот, и чем больше времени у них будет — тем лучше.

Взятый накануне образец темнел в непроницаемом коконе из магических полей за стеклянной стенкой (накануне Марк попросту засунул этот кокон в стакан и прикрыл книжкой). Для лабораторных исследований полагались специальные контейнеры, но сейчас приходилось импровизировать. К тому же, отдав практической магии две трети своей жизни, Марк точно знал, что и когда в этой работе действительно необходимо.

Одевшись, он вышел в коридоре. Бывший номер Джарвиса был чуть дальше.

Карел Малло спал на боку, засунув одну руку под подушку и прикрываясь уголком тонкого одеяла. Выглядел он много лучше, чем накануне. Рядом в кресле сидела его сестра — склонив голову на спинку, закрыв глаза — тоже уснула. На полу темнел обложкой небольшой томик — Юлия читала, но сон подкрался незаметно, и книжка выскользнула из пальцев. Марк поднял её и положил на столик рядом.

В сплетении магических нитей, окружавших Карела, горела темно-красная лента, то становясь ярче, то бледнея в ответ на движение сгустков вязкой черноты. Это беспокоило: то ли что-то они упустили вчера, то ли, несмотря на поставленные защиты, Карел все еще оставался связан с источником тлетворного воздействия… Марк склонился над молодым человеком, всматриваясь в полиморфическую оболочку.

Пробуждение Юлии он скорее почувствовал, чем услышал.

— Простите, — сказал он, — не хотел вас потревожить.

— Вы и не потревожили.

— Я думал, что дежурить у постели больного будет Ференц.

— Я его выгнала. Отправила охранять мои вещи и уже предчувствую, как он будет жаловаться, — ответила Юлия и добавила после паузы: — Именно я всегда сидела с Карелом, когда он болел в детстве.

— Понимаю, — вздохнул профессор. — Но вам не обязательно было проводить здесь всю ночь. Если бы состояние вашего брата изменилось, мы сразу узнали бы. Я оставил заклятье наблюдения. А я хорошо колдую, — против его желания это прозвучало с гордостью.

— Да, я заметила, — кивнула она. — Вчера вы вышли на очень высокий уровень без особого труда.

— Ваш вклад важнее. У вас с Карелом очень тесная связь, я её только оформил. Пока точно не знаю, что с ним произошло. Нужно не дать ему снова сорваться туда, откуда мы его вчера вытащили. И у вас это получится лучше всех. Удержать его.

Юлия снова кивнула. Довилас протянул руку, и с кончиков его пальцев полыхнуло светлым пламенем. Темные пятна в оболочке сгорели в один миг без следа.

— Мне очень не нравится эта чернота. Вчера я нейтрализовал её, а она снова проступает. Будто дотягивается откуда-то извне. Такое бывает при некоторых наведенных проклятиях, но других признаков, указывающих на них, нет…

— Может, спонтанные чары? — предположила Юлия. — Проследить их источник бывает очень сложно.