Это разрывает моё сердце на части, потому что я хочу, чтобы всё произошло не так. Если Джексон когда-нибудь снова прикоснулся бы ко мне, я не хочу, чтобы это было так. Я хотела, чтобы всё было так, как в ту ночь, когда он катал меня на своём байке. Когда мы оба выбирали это.

Не перед аудиторией, полной парней из братства и девушек из женского клуба, которые радуются моему унижению. Но ни у кого из нас нет выбора.

— Чёрт, — слышу я, как Джексон бормочет, опускаясь на колени, и волна удовольствия пронзает меня, когда он скользит руками по внутренней стороне моих бёдер, разводя их шире. Он знает, что должен устроить шоу, и я не знаю, как, чёрт возьми, я могу удержаться от оргазма. От одного его горячего дыхания на моей коже мне хочется кончить, всё моё тело дрожит от возбуждения, каждое нервное окончание напряжено.

— Прости, Афина, — кажется, я слышу, как он говорит, но так тихо, что я не могу быть уверена. И я чувствую, как слёзы жгут мне веки. Я не плачу, пока нет. Но я знаю, что к концу всего этого я не буду в порядке.

Когда он нежно раздвигает пальцами мои измученные складочки, я задерживаю дыхание. И когда его язык слегка проводит по моему набухшему, покрытому синяками клитору, я издаю беспомощный, мучительный стон удовольствия. Его язык успокаивает и возбуждает одновременно, он массирует, прогоняя боль, лижет мою отшлёпанную киску, словно бальзам. Я чувствую, как напрягаются мои мышцы, как моё тело уже молит об оргазме, а прошло всего несколько секунд. Никто, кроме Джексона, никогда не ласкал мою киску так чувственно. И всё же я не могу представить, чтобы кто-то другой делал это также хорошо, как он. Это чертовски приятно.

Когда я оглядываюсь, то вижу, что к вечеринке присоединяются все остальные. Парни, которые до этого потирали штаны, теперь засунули руки в карманы джинсов. Один парень запустил руку под юбку своей девушки, когда она прижалась к его плечу, её бедра покачивались, когда она двигалась верхом на его руке. Другая девушка стоит на коленях, член её парня у неё во рту на глазах у всех, и он громко стонет, его глаза прикованы к моей киске, пока язык Джексона скользит по ней. Другая девушка крепко прижимается к своему парню, который сзади, её юбка задрана, и я знаю, что он внутри неё, по тому, как он двигается.

Они все пьяны, им наплевать, трахаются ли они на глазах у всех, им наплевать, что скажут в понедельник на уроке, все они просто возбуждены и отчаянно хотят разрядки. Было время, которое, кажется, прошло целую вечность, когда я пришла бы в ужас от того, что они делают, но теперь я это понимаю. Каждая клеточка моего тела кричит о том, чтобы я кончила, отчаянно желая оргазма. Язык Джексона скользит по моей киске, дразня мои складочки и кружась вокруг клитора, его прохладные, сильные руки на моей разгорячённой коже, раздвигающие мои бедра, - всё это лучше, чем что-либо, что я испытывала за всю свою грёбаную жизнь, и я хочу большего. Шум толпы вокруг меня превратился в глухой рёв. Сейчас я активно борюсь с оргазмом, потому что одно дело, когда парни используют меня – трое моих парней, смутно думаю я, и не знаю, откуда взялась эта мысль, но совсем другое, когда Дин отдаёт меня незнакомцам, каким-то придуркам с урока английского, чтобы те кончили мне на лицо, и я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Всё, что угодно, даже если для этого придётся бороться с отчаянным желанием прокатиться на языке Джексона до кульминации, жёстко кончить ему на лицо, потому что это было бы чертовски приятно, лучший оргазм в моей жизни, который стал бы ещё лучше, если бы руки Кейда удерживали меня, а руки Джексона сжимали мои бёдра и тот факт, что я так стараюсь этого не допускать.

— Пожалуйста! — Я громко вздыхаю и слышу смех, но мне всё равно. — Пожалуйста, Дин, пожалуйста, позволь мне кончить, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я так сильно этого хочу, это так приятно, пожалуйста...

Дин торжествующе ухмыляется.

— У тебя, должно быть, чертовски хорошо получается, Джексон. Жаль, что мне не нравятся мужчины, я бы сам попробовал этот язык. Может быть, однажды я так и сделаю, если ты когда-нибудь, чёрт возьми, меня ослушаешься. Я буду засовывать свой член тебе в глотку, пока ты не задохнёшься, и заставлю тебя проглотить мою сперму. Или, может быть, я заставлю тебя слизать её с неё, если ты забудешь своё место. — Он оглядывает комнату, и на его лице застывают надменные, властные черты, которые говорят мне о том, что он полностью вжился в свою роль и наслаждается каждой секундой. — Запомните это! Запомните, что происходит, когда вы перечите мне! Я буду хозяином этого города и буду делать всё, что захочу, чёрт возьми. — Он поворачивается ко мне с жестокой улыбкой на лице.

— Не смей, блядь, кончать, Афина.

— Нет, кончай! — Кричит один из парней. — Я хочу размазать свою сперму по твоему лицу! Кончай, Афина!

— Давай! Давай! Давай! — Толпа начинает скандировать, насмехаясь надо мной, как мужские, так и женские голоса, и мои руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони, когда я пытаюсь сопротивляться. Язык Джексона двигается медленнее, насколько это возможно незаметно для Дина, и я знаю, что он пытается помочь, пытается облегчить мне задачу по предотвращению приближающегося оргазма, но я зашла слишком далеко. Даже малейшее прикосновение его языка к моей киске ощущается лучше, чем всё, что я когда-либо испытывала раньше. Его язык, скользящий по моему клитору, вызывает чувство экстаза. Это так чертовски хорошо, и я чувствую, как слёзы текут по моим щекам, когда я начинаю всхлипывать от желания, моё тело сотрясается от напряжения. Я так сильно хочу кончить, что готова на всё.

Я не осознаю, что произнесла последнюю часть вслух, пока Дин не начинает смеяться.

— В самом деле? На всё? — Он машет рукой Джексону. — Теперь ты можешь остановиться.

— Нет! — Я вскрикиваю, уже полностью теряя контроль, но язык Джексона скользит по моему клитору в последний раз, его разочарованный стон отдаётся вибрацией на моей коже, и затем он встаёт. Своим затуманенным вожделением взором я вижу, что он твёрдый как скала под джинсами. Выпуклость массивная.

Я бы всё отдала за то, чтобы этот член был во мне прямо сейчас.

Дин подходит ко мне, встаёт между моих раздвинутых ног, и, прежде чем я успеваю перевести дух, он с силой засовывает три пальца в мою киску.

Я вскрикиваю, моё тело автоматически сжимается вокруг его пальцев, мои бедра приподнимаются навстречу его руке. Когда я поднимаю глаза, я вижу, что ярость Кейда сменилась выражением абсолютной похоти. Это пугает, когда я обдумываю свой план позже, потому что я никогда не видела его таким голодным. Он хочет поглотить меня, уничтожить, и чтобы мой план сработал?

Мне придётся ему это позволить.

— Это моя киска! — Громко говорит Дин, его пальцы всё ещё погружены в меня. — Я лишил её девственности несколько недель назад. Я победил, и жертва этой девушки означает, что я унаследую Блэкмур. Вы все этому свидетели! Ни у кого, кроме меня, не было её киски, и ни у кого не будет. Но сегодня вечером, в качестве окончательного наказания за её неподчинение и обращение с Уинтер Ромеро, которая была обещана мне, я собираюсь завершить то, что должен был сделать несколько недель назад. Я собираюсь заявить, что Афина принадлежит мне, безраздельно, как мой питомец и моя собственность, на глазах у всех вас. — Он смотрит на Кейда. — Держи её, черт возьми. И не отпускай её, что бы ни случилось.

Нет. Нет, нет, нет. В этот момент я понимаю, что он собирается сделать, и меня охватывает страх, когда Дин хватает меня и переворачивает почти без усилий. Когда я поднимаю взгляд, на лице Кейда отражается смесь голодной похоти и яростной ненависти.

— Лучше бы у тебя все-таки был грёбаный план, — бормочет он.

У меня есть, но прямо сейчас я не могу об этом думать. Я не могу справиться со страхом, не могу забыть, как Дин сжимает мою задницу в своих ладонях, раздвигая мои ноги, и я слышу звук расстёгивающейся молнии на его одежде.