Я украдкой поглядываю на них, накладывая себе на тарелку яичницу с беконом: Дин, как обычно, не обращает на меня внимания, поглощая свой завтрак, Кейд поглощает свой так, словно ему нужна каждая унция, а Джексон лениво поигрывает кусочком тоста.

Первое, что я замечаю, когда смотрю на него, – это его лицо. У него багровый синяк на скуле, которая рассечена и распухла, и ещё один синяк на челюсти. Когда он тянется за джемом, отчего мои щёки заливает румянец, я с трудом сдерживаю вздох.

Костяшки его пальцев разбиты, опухли и покрыты синяками, как будто он всю ночь дрался.

Я почти ловлю его взгляд, но он тут же отводит глаза.

— Я ухожу, — внезапно говорит Джексон, откусывая кусочек тоста. — Увидимся после урока, ребята. — Он проходит мимо меня, засунув руки в карманы, и я чувствую, как моё сердце бешено колотится в груди, когда я улавливаю запах его мыла. Я хочу протянуть руку и схватить его, остановить, спросить, что, черт возьми, происходит, но он выходит из комнаты прежде, чем я успеваю сказать хоть слово.

— Что с ним случилось? — Прямо спрашиваю я, глядя на двух других. — Какого черта он весь избитый?

Дин пожимает плечами.

— Я думаю, он ввязался в драку.

— Тебе всё равно? — Я пристально смотрю на него. — А как насчёт тебя, Кейд? Ты знаешь, что произошло?

Кейд поднимает на меня взгляд, и его зелёные глаза темнеют.

— Я бы сказал, что это дело Джексона, и если он захочет, чтобы ты знала, он тебе расскажет.

— Ты серьёзно? Какого черта Джексон полез в драку?

— Я сказал, что это его дело. — Кейд свирепо смотрит на меня. — Я не в настроении наказывать тебя этим утром, Афина, но всё же могу.

— Нет, ты не можешь, — перебивает Дин. — Она моя, помнишь?

— Это не так. Я сказал...

Я глубоко вздыхаю и встаю так быстро, что чуть не опрокидываю свой стул.

— Да заткнитесь вы оба! Я не принадлежу тебе, Дин, до тех пор, пока Кейд не уступит. Так что просто ешь свой чёртов завтрак, раз уж тебе явно наплевать на своего друга!

Я выбегаю из дома, надеясь догнать Джексона до того, как он уйдёт, но его мотоцикл уже исчез. Несколько минут спустя двое других парней протискиваются мимо меня, Дин направляется к своему «Мазерати».

— Давай, Кейд, — говорит он, игнорируя меня. — Я тебя подвезу.

Я ни капли не сомневаюсь, что позже они придумают для меня какое-нибудь наказание, но сейчас мне всё равно. Я беспокоюсь о Джексоне, и это не выходит у меня из головы, когда я проверяю почтовый ящик, достаю конверты, адресованные парням, и возвращаюсь в дом, чтобы положить их на столик у входа. Я уже собираюсь развернуться и уйти, когда замечаю, что на одном из них нет ни домашнего, ни обратного адреса, просто что-то нацарапано спереди.

Моё сердце замирает, когда я достаю его и вижу, что это моё имя, написанное размазанной шариковой ручкой.

Афине.

Дрожащими пальцами я вскрываю конверт и достаю лист линованной бумаги. Там всего несколько строк, написанных всё тем же неряшливым почерком, но от них моё сердце на мгновение замирает в груди.

Убирайся, малышка.

Убирайся, пока не пожалела об этом.

Грядёт дьявол, и он любит хорошие жертвы.

Я роняю листок, как будто он обжёг меня, мои руки внезапно начинают трястись так сильно, что я даже не могу его удержать. Тот, кто прислал это, знает моё имя, знает, как меня здесь называют – жертва, малышка. Но это не самое худшее. Я смотрю на листок на полу и вижу, как одно и то же слово выскакивает у меня из головы снова и снова.

Дьявол.

Дьявол.

Дьявол.

«Сыны дьявола». Охранники семей-основателей. Банда, к которой принадлежал мой отец. Банда, на которую он настучал. Которая сожгла мой дом. Которая хочет моей маме и мне смерти.

Мне хочется буквально рухнуть на пол и разрыдаться. Я не испытывала такого страха с того дня, как наш дом сгорел дотла, ни тогда, когда я проснулась здесь, понятия не имея, где нахожусь, ни тогда, когда Кейд раздел меня на глазах у остальных в мой первый день, ни в подвале во время той ужасной травли новичков. Не тогда, когда Джексон избил меня тростью, и не тогда, когда Дин отхлестал меня ремнём. Ни один из этих моментов не шёл ни в какое сравнение с тем, что я чувствую сейчас.

Мне хочется кричать.

Я хочу плакать.

Я хочу убежать.

Кого я хочу сейчас больше всего на свете, так это Джексона. Я хочу забраться на заднее сиденье его мотоцикла и сказать ему, чтобы он ехал как можно дальше и быстрее. Но я также хочу, чтобы Кейд был рядом, потому что кто мог бы причинить мне боль, когда Кейд стоит рядом со мной, большой, широкоплечий, мускулистый и злой? А ещё лучше, кто причинит мне боль, когда Джексон и Кейд, и Дин играют в хозяина поместья, приказывая тому, кто прислал мне это ужасное письмо, покинуть его владения, потому что, конечно, Дин верит, что это действительно его собственность, также, как он верит, что я действительно принадлежу ему, и всё остальное в этом городе.

Я хочу, чтобы все трое были рядом со мной в этот момент, чтобы каждый из них предлагал мне что-то своё в качестве защиты. Это потрясает меня почти также сильно, как и содержание письма, потому что я понимаю, что где-то на этом пути они показали мне, что, как бы сильно они меня ни мучили, они также могут обеспечить мою безопасность.

После этого мне совсем не хочется идти на занятия, но, наверное, это безопаснее, чем оставаться здесь, в этом доме, только с Джеффри и Брук. Поэтому я заставляю себя взять сумку и выйти из дома. Тем не менее, всю дорогу я верчу головой по сторонам, высматривая кого-нибудь необычного, любого, кто мог бы следить за мной.

Моё сердце не перестаёт колотиться весь день. Я чувствую, что нахожусь в постоянном состоянии паники, в животе зияет яма беспокойства, горло сжимается, пульс учащается, я готов выпрыгнуть из кожи. Мии нет на занятиях, что заставляет меня волноваться ещё больше, но я надеюсь, что она просто заболела. Я никогда так сильно не скучала по своему телефону, как в этот момент.

Но ничто из этого не сравнится с тем, когда я выхожу с последнего урока в этот день и вижу девушку, стоящую на другой стороне дороги.

В какую-то долю секунды я понимаю, что это не просто девушка. Это та, которую я видела на игре, которая наблюдала за мной, Мией, Уинтер и другими парнями, с длинными вьющимися темными волосами. Я не могу как следует разглядеть её лицо, но она явно наблюдает за мной, переминаясь с ноги на ногу, пока ждёт на обочине дороги.

Я застываю на месте, не в силах пошевелиться. Я, блядь, не собираюсь переходить дорогу, когда она там стоит, но я не знаю, что делать. Бежать обратно в дом? Звать на помощь? На самом деле она не делает ничего плохого, она просто стоит там и ведёт себя странно, а я, возможно, просто полный параноик.

Прежде чем я успеваю решить, что делать, с дороги доносится звук мотора мотоцикла. Моё сердце подскакивает к горлу, и на долю секунды я думаю, что это может быть Джексон. Я надеюсь, что это Джексон. Но в то же мгновение я понимаю, что это не так. Мотоцикл Джексона меньше того, что приближается к нам.

Двигатель мотоцикла, появляющегося из-за поворота, становится громче. Когда он появляется в поле зрения, он сбавляет скорость ровно настолько, чтобы девушка могла броситься вперёд, запрыгнуть на него сзади и обхватить руками за талию коренастого мужчину на «Харлее». Мне также не удаётся как следует разглядеть его лицо, за исключением того, что я вижу, что у него длинная борода, но я мельком вижу нашивку на тыльной стороне его стрижки.

Сыны Дьявола MК Блэкмур.

У меня снова кружится голова, я почти теряю сознание. Они идут за мной. Неважно, что я теперь живу в поместье, что я часть семейной игры, кажется, даже не имеет значения, что Дин заявил на меня права. Они всё ещё хотят получить от меня свой кусок мяса, и, возможно, от моей матери тоже.

Я с трудом сглатываю. Я не могу положиться на парней. Как бы сильно я ни хотела, чтобы они были моим щитом прямо сейчас, я не могу забыть, что они тоже мучили меня. И, в конце концов, они не всегда могут быть рядом, чтобы защитить меня, даже если бы захотели.