— Эту дочь родила ты, — каждое слово падает как кирпич, с грохотом. — Других детей у меня нет и не было.

— А как же?.. — обрываю себя на полуслове и замолкаю. Евгений сверлит меня взглядом, но берет себя в руки.

— Лиза, прошу. Давай поговорим, — просит бывший муж.

— Женя, что тебе нужно? — я не хочу снова возвращаться к этому разговору. Не хочу слышать вранье. Я сама своими собственными глазами видела его на видео. Он радовался беременности той девушки, говорил, что любит ее. — Зачем ты притащил сюда адвоката?

— По документам я Кате никто, ей грозит детский дом. И потому нужно, чтобы ты подписала разрешение. Проведут экспертизу, и в течение пары дней адвокат все оформит, и я стану отцом Кати.

— Значит, все-таки сомневаешься, что она твоя дочь, — может, все-таки горечь, которая все время ощущается, — это следствие лекарств? Просто я никогда не думала, что у предательства есть вкус.

— Да нет же! — Женя в сердцах вскочил и порывисто начал мерить шагами комнату. — Что ты такое говоришь? — на лице мужчины отразилась боль. — Я никогда не сомневался в тебе.

— Жаль, мою веру в тебя ты растоптал, — не хотела же опускаться до упреков и обвинений, но слова сами произносятся. Пытаюсь справиться с собой. Не о том надо сейчас думать. Что ж я за эгоистка такая? Дочери грозит детский дом, а я все о своих обидах думаю. Главное сейчас — дочь. — Почему моя мама или Екатерина Тимофеевна не забрали Катюшу из больницы? — этот вопрос меня мучает с самого начала разговора.

— Им бы отдали, но значительно, значительно позже. Да и обе они уже не молоды. И если с тобой что-то случилось бы, то… — Женя запнулся на полуслове.

— А, вот ты к чему клонишь, — я криво усмехнулась. — Хорошо, зови адвоката, я все подпишу.

Бывший муж окидывает меня странным взглядом, словно не верит, что я серьезно. Какое-то время мешкает, словно борется сам с собой, но разворачивается и выходит за адвокатом. На все про все уходит минут двадцать. Мне всего лишь надо было прочесть документы и поставить на них свои подписи. Если я правильно понимаю, то уже через два дня моя дочь сменит фамилию, а графа «отец» в свидетельстве о рождении будет заполнена.

Я думала, что бывший муж, получив все от меня, уйдет вместе с адвокатом. Но он остался.

— Что еще тебе нужно? — я устала и хотела бы отдохнуть.

— А сейчас мы поговорим о том, что же все-таки произошло два года назад, — вкрадчиво отвечает Женя.

— Я устала, давай поговорим потом, — моя попытка уйти от разговора мужчину не впечатлила.

— Потерпишь, — Женя злится. Вернее, он был уже зол, а сейчас всего лишь достиг той точки, когда мог нагрубить. — По твоей милости я совершенно случайно узнал о дочери. Я увидел собственного ребенка, когда она, заплаканная, сидела перед медсестрой на кушетке, а та думала, как ее сбагрить побыстрее. Ты знаешь, не слишком уж приятное зрелище.

— Ну, извините! — я тоже разозлилась. Просто слишком живо представила Катюшу и ее испуганно зареванные глазенки, так, что у самой ком в горле встал от слез. Как же малышка испугалась, наверно. Надеюсь, она не запомнит это событие. — Что мы с дочерью помешали тебе жизнью наслаждаться, но я тут не по собственной воле оказалась.

— Нет, по собственной! — обрывает меня бывший муж. — Ты не имела права скрывать от меня дочь! Я должен был знать. Должен! Что бы между нами ни произошло и в чем бы ты меня ни обвиняла, но о ребенке ты должна была мне сказать.

— Да что ты говоришь! У тебя уже есть ребенок! Зачем тебе мой? — я даже скривилась от его слов. — А ты не имел права мне изменять!

— Я тебе и не изменял! У меня нет детей, кроме Кати. И Катя не твой ребенок, а наш! — Евгений кричит, и на нашу ссору в палату заглянула медсестра, но, увидев мужчину, тут же выскочила.

— Женя, я устала, — мне было очень тяжело физически, и от этой ссоры сил у меня не прибавлялось. — Это бессмысленный разговор. Ты можешь хоть сто тысяч раз мне твердить, что у тебя нет любовницы, детей, и ты мне не изменял, но я все видела своими собственными глаза, и я им верю.

— Лиза, я не знаю, что ты видела, и ты упорно не желаешь мне этого говорить, но я говорю правду. Ты разрушила семью, оставила ребенка без отца. Да из-за твоих махинаций чуть дочь в детский дом не угодила! — мужчина смотрит на меня, и я не вижу в его взгляде любви. Лишь холод, от которого по спине мурашки ползут. Он разлюбил меня, а теперь сыпет обвинениями.

— Жень, раз тебе в подробностях нужно рассказать, что я видела, то пожалуйста, — и я в красках и с едкими комментариями рассказала и описала все, что тогда произошло. Я описала все практически по минутам, так как каждая деталь врезалась в память и оставила там свой след. Я бы хотела забыть, но не могу. Бывший муж стоял и смотрел на меня пораженный. Тогда, два года назад, я описала ему девушку и сказала, что она показала мне видео, доказывающее его измену. И по реакции Жени было очевидно тогда, что он понял, кого я описывала. Тогда мне было очень больно и мерзко, и я не стала окунаться в эти помои и не рассказала все в деталях. А зря. На душе наступило какое-то опустошение, но не то, после которого хочется с моста прыгать, а наоборот. Словно я выкинула из души камни. лишний груз, который тянул меня вниз и заставлял пригибаться. Надо было сделать это еще тогда. Жаль. Сколько времени в пустую.

— Лиза, — Женя сел на стул перед моей кроватью и, упершись локтями в колени, взъерошил руками волосы, — я никогда не рассказывал тебе о своей личной жизни до тебя. Мне казалось, что оно должно остаться в прошлом. Я дурак и думал, что прошлое никогда нас не коснется и не сможет причинить вреда,и потому не стал тебя посвящать в него.

— Что ты хочешь этим сказать? — я напряглась. Сердце испуганной пташкой забилось где-то в груди, словно предчувствуя что-то. Что-то плохое. Что в корне перевернет мое восприятие этой ситуации.

— До того, как я познакомился с тобой, у меня была девушка. У нас было все серьезно, и мы хотели пожениться. Вернее ни у кого и мысли не могло возникнуть, что мы не поженимся. Мы выросли вместе, она — дочь друзей семьи. Сколько себя помню, она всегда была рядом. Мы планировали свадьбу, но она попросила меня дать ей время, чтобы подумать. Так сказать, оценить, не привычка ли это. Или, может, наши родители так усиленно сводили нас вместе, что мы их желание приняли за свое. Мне было больно и неприятно, но я согласился, и она уехала за границу. Мы договорились, что у нее будет три месяца, за которые она поймет, скучает ли она по мне, хочет ли всю жизнь жить со мной или, может, это все привычка, которую мы приняли за чувства. Она просила полгода, но я согласился на три месяца. Я даже подумал, что это, наверное, к лучшему. У меня сложная учеба и мне надо как можно больше времени уделить этому, а не личной жизни. В общем, даже в этом нашел плюс, — Женя замолчал на мгновение. Я боялась вздохнуть, и в голове было множество вопросов, но я молчала. — Она вернулась спустя полтора месяца и сказала, что дурочка, раз не поняла, какой я замечательный и как сильно ее люблю, и он хочет стать моей женой. Мы стали готовиться к свадьбе, которую она хотела сыграть как можно быстрее. И тогда она сказала, что беременна. Лишь потом я понял причину такой спешки. Кстати, именно это признание ты и видела на том видео. Я был безмерно счастлив. И плевать, что мы не планировали сразу заводить детей. Что у нее, что у меня родители не бедствовали и хотели нам помогать, и потому ребенок не ломал ничьих планов. Все было замечательно, когда за день до свадьбы она заявила, что не любит меня и ребенок этот не от меня. Был скандал, в результате которого выяснилось, что пока она была за границей, успела влюбиться и забеременеть. Вот только ее избранник предложил ей сделать аборт и был совершенно не рад ее беременности. Тогда она решила вернуться в Россию и, выждав какое-то время, порадовать меня беременностью.

— А почему призналась? Совесть замучила? — я сглотнула ком.