— Мила… — Рыков было шагнул к девушке, но та только покачала головой.

— Все в порядке. Всегда мечтала увидеть, как же это могло быть. Спасибо, Пусель. Это было прекрасно…

Лиза не удержалась на месте, подскочила к Милане и спрятала свое лицо у нее на груди.

— Я тоже. Тоже хочу, такое увидеть, — прошептала она, Мила обняла девочку и, наконец, отерев слезы, пообещала.

— Покажем Пуселю фото твоего папы. Может у него получится?

— Простите… — мрокус чуть привстал на кресле.

— Все в порядке. Спасибо, что показал мне такое, — Мила улыбнулась. — А теперь покажи то, что я хотела узнать.

Это было здание старого завода. Несколько мальчишек семи, восьми лет вбежали в бывший цех. Толпа окружила одного и стала толкать его, от одного к другому. Они смеялись, старались сбить мальчика с ног, а тот, сжав зубы, пытался устоять на ногах. Но силы были слишком не равны, и, споткнувшись, мальчик упал. Макс уже ожидал, как свора накинется на ребенка, но тут из темного проема раздался голос, он эхом запрыгал по просторному залу и заставил всех замереть на месте. А после в проеме появилась фигура, похожая на чудовище… Дети бросились в рассыпную, кроме мальчика, что упал. Обхватив лодыжку, он пытался уползти. Но страшная фигура приближалась. И, наконец, с тихим кряхтением опустилась рядом. Мальчик зажмурился, ожидая худшего, но из лохмотьев показались старческие руки и ощупали лодыжку.

— Вывих, — констатировала гора лохмотьев. — Сам не дойдешь.

Руки скинули капюшон, открывая добродушное лицо, испещрённое тысячами морщин.

— Вы не монстр? — удивился мальчик.

— Монстр, — тут же возразил старик. — И я тут живу. А еще ем на завтрак непослушных детей. Ты послушный? — мальчик закивал. — Вот и молодец. Тем более я уже и так позватракал.

Подняв ребенка, старик вынес его из зала.

Мелькали дни. Мальчик приносил еду и оставлял ее в определенном месте. Старик выходил к нему и рассказывал истории. Они смеялись и прощались до следующей встречи. Время мелькало на экране. И вот в один из дней старик не вышел встретить уже молодого юношу. Тот побежал внутрь, а через некоторое время вынес старика на руках. Маска и перчатки упали в пыль рядом с брошенной сумкой с едой. А спустя время юноша вернулся уже один. Он был одет в черный костюм и, не заметив маску и перчатки, сел на прежнее место. Он кричал и плакал, прощаясь со своим другом. Маска, тихо дрогнув, подтянула к себе перчатки и посмотрела пустыми глазницами на парня. А тот спустя время ушёл и больше не возвращался.

— Я никогда не видел у него эту маску, — неожиданно заметил Рыков. — Но теперь понимаю, почему ты, спустя столько времени увязался за мной.

— Вы наполняли то место историями и смехом, — Пусель поднял руки в старых перчатках и снял шлем. — Старик часто гадал, кем вы станете, и я решил посмотреть.

— Спасибо. Вот не думал, что ты настолько связан со мной…

— Кто это? — профессор шагнула ближе.

— Меня зовут Пусель, — симбионт улыбнулся.

— Вы не человек. Верно?

— Дальнейшие ответы и вопросы потребуют от вас подтвердить допуск к гостайне, — заметил Рыков.

— Я попрошу об этом отца, — пообещала профессор.

— Вот тогда и поговорим, — кивнул Владимир Николаевич.

— Почему вы уточнили? — Мила еще обнимала Лизу за плечи. — Есть разница в сканировании?

— Незначительная, но все же есть. Хотя. Я бы больше определила этот момент иным мышлением. Вот только ваш вид, бледная кожа. Неподвижные черты лица, когда вы молчите…

— Вы очень наблюдательны, — усмехнулся Рыков.

— А еще очень любопытна, так что быстро получу допуск.

— Не сомневаюсь, но все же пока расспросы оставим. Насколько помню, вы готовитесь к выставке. Не будем вас отвлекать.

Профессор кивнула, перепроверила записи и, сохранив их на флешку, передала Рыкову. Под его надзором так же стерла все данные сканирования и молча проводила их взглядом из лаборатории. Лиза, увидев в машине переноску с новыми маленькими мрокусами, довольно взвизгнув, понесла их в машину к Милане, и Пусель, не выдержав, тонкой поземкой сполз с Доходяги и отправился за ней следом. Рыков качал головой, мысленно проклинал свое решение позволить мрокусам переехать на ферму. Доходяга тихо сполз на сидение, чтобы его не было видно и, только когда машина вырулила за город, вновь сел у окошка.

— Почему ты не стал записывать, как Ух изменился попав на Землю? — неожиданно поинтересовался Рыков у Макса.

— Не знаю. Сложно объяснить. У меня к Иным двоякое чувство. Я понимаю, что они знают в тысячи раз больше о своей силе, но за столько лет не сделали и попытки помочь. Раскрывать им, что их Голод изменился, попросту не хочу. Пусть хоть какой-то информацией поделятся взамен.

— Ты думаешь, они действительно смогут помочь тебе развить твои навыки?

— Для меня пока контакт с ними, как попытка лишить нулевого такой необходимой ему подпитки. А пока Иные в Приграничье, это невозможно сделать.

— Я звонил Могилову. Он клянётся на какие угодно условия, но ему необходимо сотрудничество с вами. Ты не передумал?

— После того, как увидел гибель мамы… нет…

— Думал, твой дед так и не решиться показать это…

— Он должен был показать это раньше… Я столько лет прожил с мыслью, что родителям просто не хватило сил справиться с монстром, а оказалось их просто…

— После этого Приграничье изменилось…

— Знаю… Но пока не верю в бескорыстие военных. Лучше я с вами и мрокусами поработаю.

— Что ж, я этому рад.

Остановив машину у дома, Макс уже привычно призвал Уха и, потрепав его по загривку, обернулся, услышав странные звуки. Выйдя на крыльцо, дед с ужасом взирал на Догодягу, что оглядывал ферму и довольно клацал зубами.

— Смерть пришла, — выдохнул дед, теряя силу в ногах. Макс едва успел подскочить к нему и торопливо начать объяснять.

— Да, не смерть это. Мрокус. Милый при чем. Кушать любит готовить.

— Я хороший, — растерялся Доходяга, испуганно смотря, как, тяжело дыша, дед Максима не спускает с него взгляда.

— Дедушка! — Лиза мчалась от дома Миланы. Рядом с ней парил Пусель, а малышня неслась вслед, таща переноску.

— Господи, а когда-то это было тихое место, — дед провел ладонью по лицу, надеясь, что все это окажется миражом.

— Деда… — Лиза с большими, взволнованными глазами уставилась на бледного старика. А тот тяжело вздохнул и, обернувшись к Максу, строго сказал.

— У тебя три дня доказать их пользу. Лучше такую же, как у Хомочки.

— Проще Лизе доказать тебе, что без них она помрет, — заметил Макс, оборачиваясь на сестру.

Пусель, приземлившись на землю, сложил свои перчатки и, поклонившись, представился.

— Меня зовут Пусель, уважаемый Филипп Арнольдович. А моего друга — Доходяга. Не могу вас заверить, что мы так же полезны, как Хомочка, но, может, вы все же позволите нам остаться и показать нам свои хорошие стороны.

— Никак на дипломата учился, — хмыкнул дед. Цвет его кожи стал нормальным и, хотя Макс все еще опасался его отпускать, уже твердо стоял на ногах. — В шахматы играете?

— Я играю, — Доходяга осторожно покачал клешней.

— Н-да, — дед смерил скелета взглядом, посмотрел на Лизу, Макса и махнул рукой. — Пошли тогда в дом. Сыграем партию. Выиграешь у меня. Можете остаться.

— Могу я подсказывать своему другу? — потянулся Пусель.

— Не надо. Я в шахматы с момента рождения играю, — обиделся Догодяга.

Дед хмыкнул и, убрав руки Макса со своего локтя, велел:

— Мы играть пошли, а ты генерала с фермы вытрави. Не дай бог плодиться начнет. Этого я точно не переживу.

Генерал Могилов пролистывал отчеты техников и посматривал на дом Иных. Несколько камер с разных ракурсов следили за всем, что происходило рядом с ним. Прошло три дня с тех пор, как Лагмары вежливо, но настойчиво выпроводили генерала со своей фермы. Рыков посоветовал сохранить хрупкое перемирие. Возразить на это генералу было нечем. Те технологии по улучшению кольца защиты Приграничья, что дал старший Лагмар, уже значительно продвинули их подготовку. Все аналитики обещали успех, но Могилов все еще тянул с решением о включении второй линии кольца, что окончательно отрежет нулевого от внешнего мира.